Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Работая в колхозе, Степин пьянствует, работает с нежеланием и как кулак имеет влияние на колхозников, следствием этого недовольство и невыполнение государственных обязательств».[416]
Видите, как все просто.
А вот полюбуйтесь, как козельский начальник НКВД собирает в одну кучу буквально все, что только может отыскать, чтобы опорочить человека. Справка на исключенного из партии Короткова, бывшего директора межрайонной тракторно-механической школы:
«Работая директором межрайонной школы, принял в аппарат в должности инженера Капачинского, сына попа, вычищенного из военной академии. Имеет связи в городе Москве с работником отдела кадров Наркомзема СССР Арсентьевым, через которого добивался премирования школы, предлагая последнему взятки, тогда как в школе имелись уходы курсантов во время учебного года от занятий домой. В 1934 году Коротков производил ремонт тракторов с большим опозданием, чем срывал подготовку тракторного парка, имея раскулаченного отца и брата, поддерживает с ними связь, и собирается купить себе дом. Присвоил разное имущество, в его квартире собирались исключенные: Кац, Данилкин, какие разговоры велись, неизвестно».[417]
Читателю, вероятно, хочется посмеяться над всей этой безграмотной пачкотней младшего лейтенанта госбезопасности. А смеяться не надо. Ведь в руках этого мелкого номенклатурщика — человеческие судьбы, и мы видим, как злобно коверкает он их.
Номенклатурщик из НКВД не ограничивается тем, что затаптывает людей, брошенных ему на расправу Деменком. Он сам тянет новых в ту же трясину. Вот его очередное письмо Деменку:
«Совершенно секретно.
Серия «К».
Во время обыска бывшего члена ВКП(б) Гутовца Б. А. было обнаружено удостоверение о благонадежности Гутовца, которое выдано заврафо Дроздовым, Гутовец этим удостоверением очень гордился и думал его использовать в дальнейшем».
И дальше приписка Цебура от руки: «Прошу на Дроздова вопрос поставить на бюро».[418]
Между тем приложенное тут же удостоверение, выданное злополучным Дроздовым, вовсе не «о благонадежности», а о том, что Гутовец — хороший работник и что он командируется в Ленинград на учебу в финансово-экономический институт.[419] В благонадежности же Гутовца сами номенклатурщики еще недавно не сомневались: ведь Гутовец был председателем Козельского горсовета!
Между тем Гутовец уже осужден спецколлегией Запоблсуда по пресловутой статье 58–10 часть 1 сроком на 5 лет и уже из тюрьмы пишет донос на выступавшего по его делу свидетеля: тот-де являлся в 1926–1927 годах руководителем секты баптистов.[420] И независимый советский суд шлет этот донос секретной бумагой все тому же Деменку — «на распоряжение».[421] Распоряжение же это будет состоять в том, что свидетеля выгонят из партии, потом попадет он в руки Цебура, а потом предстанет перед той же спецколлегией Запоблсуда и в свою очередь станет доносить на свидетелей по своему делу. Так снежным комом растет число жертв козельских номенклатурщиков.
А им все мало. Вот начальник козельского НКВД пишет Деменку очередное письмо («совершенно секретно, литер «А»): «О вредительско-хищнической деятельности козельской конторы Заготскот». Сообщается, что козельское райотделение НКВД завело следственное дело на 6 человек, двое из них — члены партии. В каком же вредительстве их обвиняют? А они, видите ли, «на протяжении 1935 года занимались пьянством, обвешиванием и обсчитыванием сдатчиков скота, обманным путем составляли фиктивные ведомости на несуществующий скот, получали от госбанка ссуды, расхищали денежные средства, допускали хищнический убой и падеж скота».
Допустим, что так. Но при чем тут НКВД и какое вредительство? Единственный намек на вредительство можно усмотреть лишь в следующей невразумительной фразе: «Родин систематически пьянствовал со своими подчиненными и с чуждыми лицами… И это происходило в лице работников Заготскота, чем разложил весь аппарат, дошел до того, что рабочие выражаются нецензурными словами…» — как будто они до этого изъяснялись тургеневской прозой. Но выводы из всего этого косноязычного бреда суровы:
«Принимая во внимание, что преступная деятельность управляющего Родина и завбазой Мишина подтверждается документами и следственными показаниями, прошу поставить вопрос на бюро райкома об исключении Родина и Мишина из партии.
После исключения из партии Родин и Мишин будут арестованы и взяты под стражу».
Остальные четверо — беспартийные, на их арест согласия Деменка не надо.
Мы взглянули с вами, читатель, на то, что сообщает о своей работе Деменку козельский НКВД, Так что нет оснований заподозрить Деменка в идеализме. Он отлично понимает, что люди, выталкиваемые им из партии в лапы НКВД, не могут надеяться ни на какой сколько-нибудь объективный разбор своих «дел». А он все ищет новых жертв. Вот собственноручно написанное им письмо:
«Строго секретно. Город Кузнецк, горком ВКП(б). По имеющимся у нас сведениям член ВКП(б), партстаж с 1917 года, Полосухин Николай Иванович, работавший с 1922 по 1923 год в городе Кузнецке заворг. отделом укома ныне работает у нас город Козельск Западной области начальником новостроящейся железной дороги Тула — Сухиничи — участвовал в троцкистской работе. Об этом он нам ничего не сказал. Просим срочно нам сообщить, действительно ли Полосухин участвовал в троцкистской работе, если да, то когда и в чем эта деятельность выражалась».
Вот он исключает из партии Волкова, колхозника, демобилизовавшегося из Красной Армии. За что? А Волков, видите ли, «активно защищал своих братьев, осужденных за контрреволюцию»?[422] Вот он исключает из партии Косарева за утерю кандидатской карточки. Тут же прилагается сама эта утерянная и найденная Косаревым же кандидатская карточка; но исключение остается в силе — со всеми вытекающими из него последствиями.[423]
Впрочем, неверно было бы рисовать секретаря райкома в слишком черных тонах. Не чужды ему человеческие порывы. Правда, они и не часты: в архиве — всего лишь одна бумага, показывающая, как Деменок пытается выручить человека, да и в этом единственном случае человек — угодный Деменку проходимец.
Документ этот с грифом «секретно» любопытен не только для характеристики человеческих качеств нашего героя, но и как еще одна иллюстрация «независимости» советского суда. Вот как в условиях этой своеобразной независимости осуществляется партийное руководство деятельностью суда:
«Секретно. Председателю областного суда тов. Андрианову. Решением народного суда Козельского района председатель колхоза «Большевик» Слободского сельсовета Алдонин Филипп осужден на два года лишения свободы за растрату средств колхоза и попытку склонить двух колхозниц к сожительству. Я прошу рассмотреть внимательно предъявленные обвинения Алдонину». Дальше расписаны производственные достижения колхоза, и делается вывод: «Колхоз действительно укрепляется и стоит на правильном пути своего социалистического развития». А как все-таки с растратчиком и насильником? «Действительно будучи переброшен Алдонин в другой колхоз «Искра» Драгунского сельсовета в качестве председателя — под влиянием трудных материальных условий он растратил колхозных средств около 200 рублей… Но надо учесть, что продукты, заработанные им, он еще с этого колхоза не получал и хлеб, и картофель, но конечно, он поступил неправильно в расходовании средств».
Видите, как мягко.
А что насчет колхозниц? «В отношении попыток использования колхозницы Зениной Анны — бывшего бригадира. Мы это дело по линии РК проверяли… Никаких поводов нет обвинять Алдонина в попытках. Сама Зенина заявила, что спала ночью очень крепко, а на суде показала другое». Но, может быть, на суде-то и показала правду? Этого вопроса Деменок не касается, не упоминает и о второй колхознице. Зато: «Учитывая, что все же Алдонин работает 6 лет председателем колхоза. Колхоз его… — передовой колхоз крепкий. Имеет неплохую урожайность. Честно выполняет все обязательства. Прошу при рассмотрении дела глубже изучить предъявленные ему обвинения. Секретарь Козельского РК ВКП(б) Деменок. 21/10 — 1936 года».
Вот так же они и сейчас пишут или — еще проще — говорят по телефону (это называется «телефонное право»). А независимый советский суд глубже изучает и учитывает.
29 июля 1936 года ЦК ВКП(б) направил парторганизациям страны закрытое письмо «О террористической деятельности троцкистско-зиновьевского блока». Обсуждение этого письма должно было послужить увертюрой к московским процессам, первый из которых был проведен во второй половине августа 1936 года.
- Пионерская организация: история феномена - Арсений Александрович Замостьянов - История / Политика / Публицистика
- Кабалла, ереси и тайные общества - Н. Бутми - Публицистика
- Газета Троицкий Вариант # 46 (02_02_2010) - Газета Троицкий Вариант - Публицистика
- Блог «Серп и молот» 2019–2020 - Петр Григорьевич Балаев - История / Политика / Публицистика
- В будущее России – с высокой скоростью - Владимир Якунин - Публицистика
- Россия - Америка: холодная война культур. Как американские ценности преломляют видение России - Вероника Крашенинникова - Публицистика
- Власть Путина. Зачем Европе Россия? - Хуберт Зайпель - Биографии и Мемуары / Прочая документальная литература / Политика / Публицистика
- Долгое отступление - Борис Юльевич Кагарлицкий - Публицистика
- Тайная история американской империи: Экономические убийцы и правда о глобальной коррупции - Джон Перкинс - Публицистика
- Invisibilis vis - Максим Марченко - Публицистика / Науки: разное