Охота на левиафана. Пропавшая сестра. Мальчики на севере.Водой по лесу. - Майн Рид

нож Мэндея не бездействовал предыдущий день, и результатом его работы была пара весел. Хоть и грубо сделанные, весла эти в общем прекрасно соответствовали своему назначению, служа в то же время доказательством изобретательности ума того, кто их изготовил. У них были деревянные рукоятки и костяные лопасти. Излишним будет добавлять, что их древки были сделаны из ветвей растений-паразитов. Что же касается лопастей, то для этого мэндруку воспользовался лопатками морской коровы. Предусмотрительный индеец не выбросил их вместе с остальными костями в воду, а тщательно сохранил, равно как и кожу, которая, как подсказывал его опыт, им могла тоже пригодиться.

Не в первый раз он видел полезное применение лопаточных костей морской коровы. Не одно поле какао и маниока было очищено им самим от излишней растительности с помощью заступа, сделанного из плечевой кости морской коровы.

Итак, с помощью весел заставили колоду двигаться по воде. Продвигались вперед наши герои, конечно, медленно, — мешали длинные корни и широкие листья водяных лилий; но когда, наконец, они выберутся из этого лабиринта, монгуба поплывет гораздо быстрее.

Дальше по открытому пространству гапо шла легкая зыбь, дул ветерок, совершенно незаметный около опушки. Ветер был попутный и гнал воду от опушки на середину озера.

Но что им с того, что дует ветер? У них все равно нет ни руля, ни парусов, да и монгуба не лодка и не плот, а просто бревно.

Так, по крайней мере, думали все, за исключением старого мэндруку. Недаром же он странствовал целых сорок лет по гапо, — не такой он был человек, чтобы не суметь сделать парус. В крайнем случае, если бы у него не было другого материала, он смастерил бы парус из широких листьев росшей недалеко от их стоянки пальмы-мирити, благо таких много в затопленном лесу. Но у него было кое-что получше листьев пальмы для устройства паруса.

Еще накануне товарищи мэндруку с удивлением смотрели, как он притащил два длинных шеста, вырезать которые ему стоило большого труда, действуя только одним ножом, потом тем же ножом выдолбил он в толстом конце монгубы довольно глубокую ямку. Не понимали они также, чего ради он так тщательно сохраняет кожу морской коровы; но мэндруку, очевидно, не находил нужным объяснять им, что он задумал. Мэндруку был индейцем, — а индейцы вообще не любят посвящать других, хотя бы и друзей, в свои планы и поверять им свои мечты. Так поступать им запрещает их природная гордость и необщительность. Кроме того, Мэндею, еще так недавно потерпевшему фиаско при попытке переплыть озеро, хотелось теперь сразу и обрадовать своих друзей, и удовлетворить свое собственное самолюбие.

Только уже после того, как один из шестов был вставлен в отверстие, проделанное ножом индейца, и, кроме того, еще крепко-накрепко привязан сипосами к боковым отросткам монгубы, а к этой импровизированной мачте была прикреплена вместо паруса распяленная шкура морской коровы, — только тогда стало понятно всем, для чего нужны были шесты и шкура.

Ветерок надул парус, и монгуба, чуть заметно колыхаясь, довольно быстро начала скользить, если только это выражение применимо к неуклюжему бревну, по блестящей поверхности гапо. Веселыми криками приветствовали все остроумную выдумку индейца. Мэндруку молча принимал поздравления и горделивая улыбка озаряла его лицо.

Теперь, раз у них был парус, оставалось только решить, какое выбрать направление.

Солнце взошло всего часа полтора или два тому назад, и поэтому такому опытному человеку, как мэндруку, нечего было бояться сбиться с дороги. Раз они знали, где восток, — определить остальные страны света сумеет всякий, и даже Том.

Как и раньше, им хотелось перебраться через озеро, где, по мнению индейца, должна быть если не твердая земля, то дорога к ней.

Пробираясь вдоль опушки, они на огромном пространстве не только не заметили ни малейшего признака земли, но даже не нашли никакой протоки, чтобы проникнуть в лес. Оставалось попытать счастья на другой стороне озера, — может, там поиски их будут удачнее.

Одно из весел должно было служить рулем, с которым, конечно, уже не трудно было управлять плотом и заставлять его идти в любом направлении, особенно пока можно будет ориентироваться по солнцу — значит до полудня.

Мозэ, с гордостью величавшему себя заправским моряком, поручено было управлять парусом, а у руля стал сам Треванио. Рядом с ним поместился Том, который другим веслом помогал править самодельным рулем.

Индеец в это время всецело занялся наблюдением за мясом, которое вялилось под палящими лучами тропического солнца, ярко сиявшего с безоблачных небес.

Молодежь уселась на толстом конце бревна, в шутку прозванном Мозэ палубой. Они то болтали, то играли с животными, разделявшими с ними все опасности.

Разговор, естественно, вертелся вокруг того, скоро ли удастся им выбраться.

Велика эта водяная пустыня, сколько бы ни продлилось путешествие, они все-таки могли теперь надеяться, что рано или поздно оно окончится и они покинут, конечно, навсегда проклятое гапо.

По словам мэндруку, запаса провизии, если соблюдать некоторую экономию, должно хватить больше чем на две недели, а этого времени наверняка достаточно, чтобы добраться до твердой земли, если только они еще раз не запутаются среди деревьев затопленного леса. Какое счастье, что им встретилась морская корова! Без нее они могли бы умереть с голоду, так как не было ни малейшего признака хотя бы самой маленькой рыбки на всем этом водном пространстве, да по всей вероятности ничего не удастся им найти и на противоположном берегу.

Конечно, монгуба шла очень тихо. Самое большее они продвигались на милю в час, да и то при попутном ветре, но даже это было хорошо, потому что на веслах они продвигались бы вдвое медленнее.

Перед полуднем они лишились компаса: солнце подвигалось к зениту, и теперь нечего было и думать руководствоваться им при управлении лодкой, как не без иронии называл Мозэ неуклюжий ствол монгубы.

На общем совете решено было плыть по ветру. Кроме того, им все еще были видны вершины самых высоких деревьев. Некоторые из них так приметны, что по ним долго еще можно было управлять лодкой, по крайней мере до тех пор, пока деревья совсем не скроются за горизонтом.

Монгуба продвигалась вперед все медленнее и медленнее, а в самый полдень и совсем встала. Ветер прекратился, и наступил полный штиль. Парус повис и пока был совершенно бесполезен.

Попробовали взяться за весла, но на веслах монгуба еле-еле продвигалась вперед, делая не больше узла в час.

По приказанию Треванио весла были убраны, — зачем тратить силы понапрасну, — а так как все успели проголодаться после раннего завтрака, то