Россия в войне 1941-1945 гг. Великая отечественная глазами британского журналиста - Александр Верт

правительство в Лондоне не представляет польский народ.

Несколько дней спустя вышел первый номер газеты «Вольна Польска». Она объявила, что является органом Союза польских патриотов и ставит цель объединить всех польских патриотов, проживающих в СССР, независимо от их прошлого, их взглядов и убеждений, для совместной борьбы без каких бы то ни было компромиссов против немецких захватчиков. Целью этой борьбы, говорилось в газете, было «отвоевать для Польши каждый дюйм польской земли, но не требовать ни одного дюйма чужой земли».

В статьях, написанных Вандой Василевской, Виктором Грошем и другими, содержались призывы к дружбе с Советским Союзом и обвинения по адресу польского эмигрантского правительства в Лондоне и различных польских квислингов.

Вначале многие задавались вопросом, кто были эти люди из Союза польских патриотов. Только председателя союза, Ванду Василевскую, все хорошо знали. Затем шел полковник Берлинг, один из очень немногих офицеров, отказавшихся последовать за армией Андерса в Иран. Были там и другие поляки – редактор «Вольна Польска» Борейша, Виктор Грош, Ендриховский и Модзелевский – большей частью молодые люди, которых так или иначе привел в Советский Союз развал панской Польши. Кто же представлял собой общественность, к которой апеллировал Союз польских патриотов в СССР?

В марте это представлялось еще очень туманным. На значительной части территории Советского Союза были рассеяны сотни тысяч поляков и польских евреев; это были частично люди, высланные советскими властями в 1939–1940 гг. из Западной Украины и Западной Белоруссии, в том числе и часть бывших военнопленных, которые не хотели или не успели вступить в армию Андерса. Были и такие, кто приехал сюда добровольно, бежав от немцев в 1941 г. Но скольких из них можно было действительно называть «польскими патриотами» в том смысле, который придавала этим словам Москва, сказать было трудно.

Однако ни Союз польских патриотов, ни тем более польская дивизия (потом на советской территории были сформированы еще три дивизии) не оказались фикцией, как в то время думали не только противники всего этого плана, но и многие скептически настроенные друзья. Только в июле 1943 г., когда появилась на свет дивизия имени Костюшко, большинство скептиков вынуждены были признать, что русские так или иначе добились своего. Союз создал идеологическую основу той новой Польши, первым важным проявлением которой стала дивизия имени Костюшко.

Не случайно, конечно, что советская печать поднимала на щит в течение всего апреля всех верных друзей Советского Союза. Их деятельность как бы сравнивалась с «заслуживающим порицания и близоруким» поведением «лондонских» поляков. Так, например, всячески восхвалялась чехословацкая часть, впервые принявшая участие в крупных боях. Много внимания уделялось также движению Сопротивления во Франции, в Бельгии и Норвегии и, в частности, французской эскадрилье «Нормандия», которая уже воевала на русском фронте по инициативе де Голля.

Наибольшую славу снискала себе в эти дни чехословацкая часть, сражавшаяся на русском фронте. Это была отдельная бригада численностью 2–3 тыс. человек под командованием полковника Свободы, который впоследствии стал министром обороны чехословацкого правительства в Праге. В марте она впервые появилась на фронте, а 2 апреля в советской сводке было сообщено о ее боевом крещении. В политическом отношении величайшее значение имели два момента: во-первых, в отличие от армии Андерса чехословацкая бригада сражалась на советском фронте, а во-вторых, она делала это с благословения Верховного главнокомандующего Чехословакии, президента Бенеша, и чехословацкого правительства в Лондоне. Бригада эта находилась, конечно, под советским оперативным командованием.

8 апреля Александр Фадеев написал яркую статью о героизме чехов, а два дня спустя полковник Свобода получил горячие поздравления от имени президента Бенеша, от чехословацкого министра национальной обороны (также находившегося в Лондоне) и от находившихся в тот момент в Москве членов чехословацкого парламента коммунистов Готвальда, Конецкого и других. Капитан Ярош, который командовал одной из рот во время тяжелых боев в районе Харькова и был смертельно ранен, получил посмертно звание Героя Советского Союза. Полковник Свобода получил орден Ленина; еще 82 человека из чехословацкой бригады были награждены орденами и медалями.

Такие отношения с чехами были резким контрастом с той самой настоящей ссорой, которая происходила между Москвой и «лондонскими» поляками и которая уже достигла почти кульминационного пункта.

С самого начала после восстановления польско-советских дипломатических отношений генерал Сикорский, генерал Андерс, посол Кот и другие польские представители постоянно поднимали вопрос о судьбе польских офицеров, оказавшихся в Советском Союзе после разгрома Польши в 1939 г. Советские руководители (по словам поляков) не давали им определенного ответа, заявляя, что когда-нибудь эти пленные найдутся или что некоторые из них, возможно, бежали в Польшу, Румынию либо были захвачены немцами после их вторжения в Советский Союз.

Заявление геббельсовской пропаганды в середине апреля 1943 г. о том, что немцы обнаружили в Катынском лесу под Смоленском ряд массовых могил с трупами нескольких тысяч польских офицеров, весьма способствовало дальнейшему обострению и без того туго натянутых отношений между Москвой и «лондонскими» поляками.

Немцы создали широко разрекламированную следственную комиссию, которая «доказала», что эти польские офицеры были расстреляны русскими в 1940 г.

16 апреля в советской печати появилось следующее официальное сообщение:

«Геббельсовские клеветники в течение последних двух-трех дней распространяют гнусные клеветнические измышления о якобы имевшем место весной 1940 г. в районе Смоленска массовом расстреле советскими органами польских офицеров… Немецко-фашистские сообщения по этому поводу не оставляют никакого сомнения в трагической судьбе бывших польских военных, находившихся в 1941 году в районах западнее Смоленска на строительных работах и попавших, вместе со многими советскими людьми, жителями Смоленской области, в руки немецко-фашистских палачей… после отхода советских войск из района Смоленска… В своей неуклюже состряпанной брехне о многочисленных могилах, якобы обнаруженных немцами около Смоленска, геббельсовские лжецы упоминают деревню Гнездовую, но они жульнически умалчивают о том, что именно близ деревни Гнездовой находятся археологические раскопки исторического «Гнездовского могильника»… Распространяя клеветнические вымыслы о каких-то советских зверствах весной 1940 года… гитлеровцы… стараются… отвести от себя ответственность за совершенные ими зверские преступления…

Патентованным немецко-фашистским убийцам… истребившим в самой Польше многие сотни тысяч польских граждан, никого не удастся обмануть своей подлой ложью и клеветой…»

Все это наводило на мысль, что, хотя поляки были, несомненно, убиты, историю о массовых могилах в Смоленске немцы выдумали. Неясно было также, какое отношение к этому имеет Гнездовский могильник.

Через несколько дней положение немного прояснилось; теперь по крайней мере стало совершенно ясно одно – то, что Геббельс подстроил крупнейший дипломатический скандал.

19 апреля в передовой статье «Правды» с возмущением говорилось:

«Гнусные измышления Геббельса и К°… были подхвачены не только верными гитлеровскими холопами, но, к удивлению, и министерскими кругами генерала Сикорского… Польским министрам понятна и цель гитлеровских фальшивок и провокаций… Даже само коммюнике польского министерства национальной обороны заявляет: «Мы привыкли ко лжи германской пропаганды и понимаем цель ее последних разоблачений…»

И все же, вопреки здравому смыслу, польское министерство не нашло ничего лучшего, как… обратиться в Международный Красный Крест с просьбой «расследовать» то, чего