Сто баксов на похороны - Борис Бабкин

– А если бы кинулись? Ведь не стал бы ты стрелять.

– Из чего? – усмехнулся он и нажал на спусковой крючок. На конце ствола вспыхнул язычок пламени. – Это пистолет-зажигалка Зуба. На вид как настоящий. Вот я и решил…

– Ох ты и дурень, – улыбнулась Нина. – А если они сейчас вернутся?

Поезд сбавил ход. Нина увидела огни вокзала. Электричка остановилась. Увидев, что в вагон начали входить люди, она облегченно вздохнула.

– Спасибо вам, – сказала девушка.

– Первый раз в жизни спасибо сказали, – прошептал на ухо Нине Алексей.

– Знаешь что, мусор, – слабым голосом говорил лежавший на кровати Зубов, – иди ты подальше. Ничего я вам, козлы вонючие, жевать не буду. Я вам слова не скажу. Хотя, – он вздохнул и поморщился, – не стрелял я таксера. Он мне на хрен не упал. Все! – отвернулся он к стене. – Больше вы хрен чего от меня услышите.

– Очухаешься более-менее, – поднимаясь со стула, усмехнулся плотный мужчина в накинутом на плечи белом халате, – еще как говорить будешь.

– Слышь, земляк, – подсел к Свиридову небритый молодой мужчина, – в натуре, ты бойню под Тулой устроил? Рубина ты…

– А тебе что, – хмуро отозвался сидевший на корточках Олег, – следователь, что ли?

– Ты чего базаришь? – Тот поднялся.

– Отвали, – устало бросил Свиридов.

– Ну смотри, земеля, – угрожающе предупредил небритый и отошел к сидевшим на нарах пятерым. Свиридов, вздохнув, опустил голову. Он признался во всем, что было. Умолчал лишь о Кате и Антошке. Причину, по которой стрелял в доме Сыча и откуда он его знает, объяснить не смог и поэтому ничего не говорил. В нем неожиданно появилась холодная ярость. Он слушал рассказы сидевших в камере и поражался их цинизму и жестокости. Мужик, что подходил к нему, был задержан за изнасилование четырнадцатилетней девочки. Таким образом кто-то предупреждал мать, чтобы она не раскрывала рта. Судя по всему, небритый принадлежал к какой-то группировке, потому что его сразу приняли к себе четверо крепких парней, сидевших за вооруженное нападение на квартиры. Небритый и остальные, о чем-то переговариваясь, смотрели в его сторону. Олег прислонился к стене и тоскливо смотрел на зарешеченное окно.

– Слышь, ты! – к нему подошли пятеро. – Ты, сука, Рубина сделал. Мразь…

– Ты за базар отвечаешь? – раздался голос из группы из четырех человек.

– Ты-то чего вклинился? – повернулся небритый. – Завянь…

– Отстаньте от мужика, – поднимаясь, посоветовал крепко сложенный средних лет мужчина. – Рубин шестерка Кости. Он с Корнем…

– Хватит! – закричал Свиридов. – Не надо за меня заступаться! Вы меня убить хотите? – шагнул он вперед. – Так давай! Ну?!

Размахнувшись, ударил одного. На него посыпались удары. Он сумел подмять под себя небритого и вцепиться ему в горло. Остальные били Олега ногами. Но он продолжал сдавливать податливую живую плоть горла. Резкий удар в висок сбил его на пол.

– Бей их! – раздался зычный крик, и на приятелей небритого бросились четверо. В камере началась драка, в которую почти сразу были вовлечены все остальные. Невысокий худощавый мужчина, увернувшись от удара, прыгнул к лежащему на бетонном полу Олегу и коротко и резко махнул рукой. Сильный удар ноги свалил его.

– Мужика замочили! – заорал ударивший его амбал. Драка прекратилась. Все увидели торчавшую из спины Олега обмотанную носком ручку заточки. Дверь камеры, громыхнув железом, распахнулась, и вбежали несколько милиционеров с дубинками.

– Мама, – всхлипнул Яков, – что же такое? Почему отец ничего не делает?

– Перестань. – Подойдя к сыну, Нина Петровна обняла его и, словно маленького, начала гладить по волосам. – Все будет хорошо.

– Может, перестрелять их на хрен? – кивнул на дверь комнаты желтолицый.

– На кой хрен на себя жмуров вешать, – отмахнулся Рукав. – Переждем до вечера и отвалим.

– Слышь, – сказал невысокий. – А может, Кости звякнуть и сказать. Мол, мы тебе твоих возвращаем, а ты нам бабок подкинь.

– И на эти бабки, – усмехнулся Рукав, – нам гробы заказывать нужно. Делаем, как я сказал. Ждем до вечера и линяем. Сейчас нежелательно, кто-нибудь может засечь. Парни Кости сейчас везде рыскают.

– Нашли, – сказал в переговорное устройство стройный молодой мужчина в потертых джинсах. – Сто процентов – они здесь, – уверенно добавил он.

– Так работайте, – услышал он голос Рудина. – Разумеется, вознаграждение получите достойное.

Отключив передатчик, стройный вытащил пистолет.

– Пошли, – кивнул он. Из «шестерки» вышли еще трое. Вытащили оружие и разошлись в стороны. Затем с четырех сторон начали короткими перебежками подходить к небольшому двухэтажному коттеджу.

– Что? – спросил Михайлов. Выслушав ответ, посмотрел на сидевшего с перевязанной головой Глеба. – Похоже, скоро мы будем присутствовать при встрече давних возлюбленных. Ставлю сто против одного, – ехидно добавил он, – что Яшка не примет вновь появившегося отца и, по-моему, откажется и от матери. Если он это сделает, я, наверное, ничего не изменю. Хотя все равно все будет по-другому.

– Леонид Борисович, – заглянула в раскрытую дверь молодая женщина в форме старшего лейтенанта милиции, – к вам посетитель.

– Кто? – перекладывая со стола в сейф папки с делами, посмотрел на нее Рудин.

– Дочь Порогова.

Он чертыхнулся.

– Пусть войдет, – кивнул он и закрыл дверцу сейфа.

В кабинет вошла стройная девушка с длинной русой косой. Закрыв дверь, посмотрела на него.

– Здравствуйте, Леонид Борисович, – тихо сказала она.

– Здравствуй, Оксана, – кивнул он.

– Вы уже полковник.

– Что ты хочешь? – спросил он. – Если насчет убийства твоего отца и матери, то ведется следствие. И я ничего не знаю. Потому как дело передано…

– Вот что, Леонид Борисович, – неожиданно жестко перебила его девушка, – вы знаете, кто виновен в гибели папы, а потом и мамы. Если через два дня Михайлов не будет арестован, его место займете вы. Я нашла среди бумаг отца интересные записи и документы.

Полковник внимательно посмотрел ей в глаза.

– Там часто упоминается подполковник Рудин. Я жду два дня. – Девушка пошла к двери. Он проводил ее испепеляющим взглядом.

– Да, – она остановилась, – не вздумайте пытаться убить меня. Тогда все бумаги окажутся у прокурора сразу же.

Она закрыла дверь. Полковник вскочил. Выматерившись, шагнул к двери и остановился. Вернувшись к столу, схватил телефон и набрал номер. Опомнившись, отключил и бросил его в ящик стола.

– Кто вы? – загораживая собой бледного, прижавшегося к стене сына, воскликнула Нина.

– На дороге машина, – вытащив из кармана ключ, положил его на стол один из четверых вошедших в комнату с зарешеченным окном мужчин, – водить вы умеете. Счастливого пути.

Все четверо вышли.

Нина бросилась к столу и схватила ключ.

– Яша, бежим!

– Что? – спросил Михайлов. – Ну что же, отлично поработали. Только насчет оплаты обращайтесь к своему непосредственному начальнику, полковнику Рудину.

Отключив телефон, положил его на стол.

– Я же говорил, – посмотрел он на Глеба, – сейчас твоя Нина и сынишка приедут. Не забыл о нашем пари? – усмехнулся он.

– Ты так спокоен? – спросил Глеб.

– Спокоен? – подавшись вперед, уставился на него немигающим взглядом Михайлов. – Я вне себя от ярости. Как бы ты чувствовал себя на моем месте? Я прекрасно осознаю, что ничьей вины здесь нет. Возможно, Нина сама не знала, чей сын Яшка. Между тобой и мной разница три дня. Так что я не в обиде. Но это очень неприятно. – На самом деле Михайлов был готов убить всех троих. Но когда нечаянно сказал, что он вне себя от ярости, понял, что может потерять золото. Когда Глеб заявил о том, что ничего не будет делать, если Нина и Яков не будут спасены, Михайлов позвонил Рудину и прозрачно намекнул, что, пожалуй, стоит послать ментов в один незаметный домик, принадлежавший Рукавину, ближайшему соратнику Горца. И он не ошибся. И сейчас ожидал приезда Нины и Якова. Боясь сорваться и наделать глупостей, выпил сто граммов коньяку.

– Константин Федорович, – услышал он голос, – ваших…

– Пусть войдут, – недовольно прервал он. Глеб вскочил.

– Костенька, – Нина Петровна влетела в распахнутую дверь, – милый…

Словно наткнувшись на невидимую преграду, остановилась и, расширив глаза, уставилась на Глеба. Михайлов, играя желваками, наблюдал за ней.

– Папка! – влетел в комнату Яков и, обогнув мать, обнял Михайлова.

– Погоди. – Тот осторожно освободился из его рук. – Ты не узнаешь этого человека? – Он кивнул в сторону Глеба. Яков бросил на Глеба быстрый взгляд и повернулся к тому, кого он считал своим отцом.

– Это он приказал, чтобы нас похитили? – спросил Яша. – А Горец? Какая же тварь…

– Ты посмотри внимательно, – зло посоветовал Михайлов, – и на маму тоже.

Ничего не понимающий парень взглянул на мать и перевел взгляд на Глеба. Тот шагнул вперед.