Первое Дерево - Стивен Дональдсон

— Ей обязательно надо присутствовать. Она — вкравшийся в наши ряды шпион Порчи. Она хотела убить Кира. Если она в этом не виновата, что ж, — в его голосе появились саркастические нотки, — пусть докажет нам это. Если она, конечно, в состоянии.

— Довольно! — взорвался Красавчик. Никогда еще Линден не видела его в таком гневе. — Ты торопишься с выводами, харучай! Ты, как и все, прекрасно слышал, как элохим объяснил ее состояние Ковенанту: «Ее разум был погашен, как прежде на элохимпире был погашен твой». А ведь именно она, взяв на себя такую муку, вытащила нас из подземелий Удерживающей Пески. И после этого ты еще смеешь ее в чем-то обвинять?

Ковенант не отрываясь смотрел на Линден, словно не слышал разгоревшегося вокруг него спора. Но утолки его губ непроизвольно дергались, реагируя на каждое слово. Его горящие глаза и встрепанная борода придавали ему странное сходство с тем стариком, что сказал ей когда-то: «Будь честной». Но цвет его щек и лба заставлял вспомнить о яде, бродящем внутри него, о медленно сводящей с ума проказе, неизбывной и мучительной. В своих болезнях он был уверен, но больше ни в чем на свете — даже в себе, даже в Линден. Ты избрана для особого осквернения.

В порыве малодушия Линден чуть не принялась оправдываться перед ним и умолять, чтобы он взял назад эти ужасные слова, хоть и не он их произнес. Но ведь Бринн осыпал ее упреками и выдвинул против нее обвинение, и не ответить было нельзя.

Тем более что спор продолжался и Бринн снова пошел в атаку:

— Нет, это ты торопишься с выводами, Великан! Лучше вспомни: когда разум юр-Лорда Томаса Ковенанта был погашен элохимами, он не был способен ни на какие сознательные действия. Он ничего не понимал и ничего не боялся. Вспомни, такой ли была она?

Красавчик хотел возразить, но Бринн не позволил себя перебить:

— И разве она сама не рассказывала нам, что Гиббон-Опустошитель говорил ей в Ревелстоуне: «Ты избрана для особого осквернения»? И разве ты не заметил, что с тех пор все ее действия идут нам только во вред?

И вновь Красавчик попытался вступиться за нее, но харучай опять не дал ему сказать ни слова:

— Когда юр-Лорд пал жертвой Опустошителя, ее нерешительность, — последнее слово он издевательски подчеркнул, — чуть не стоила жизни и ему, и всему кораблю Великанов. Когда элохимы вознамерились лишить его нашей защиты, она преспокойно выслала нас из страны, чтобы позволить им сделать с ним все, что вздумается. И это несмотря на то, что она сама прекрасно могла добыть у него информацию, не подвергая его злокозненным экспериментам этих перевертышей. Но она отказалась!

А после этого, Великан, вспомни, как долго она морочила нам голову, рассказывая, что не в силах одолеть пустоту в его сознании. А затем, когда Касрейн оказался практически в наших руках, она отказалась дать согласие на его убийство, прекрасно понимая, чем это может окончиться для Хигрома. А вспомни, как уже после смерти Хигрома, когда даже элохим призывал нас к побегу из Удерживающей Пески, она единственная настаивала на том, чтобы остаться. Она хладнокровно позволила разделаться с Хигромом, искалечить Кира, заключить нас всех в подземелье и лишь тогда соизволила помочь юр-Лорду.

А теперь внимательно прислушайся к моим словам ты, Первая. В нашем народе тоже есть сказания. В них рассказывается о Стражах Крови, принесших клятву верности прежним правителям Страны :- Высоким Лордам. И о Кевине-Расточителе Страны, совершившем Ритуал Осквернения. Этот сумасшедший акт привел к тому, что Высокие Лорды погибли. А значит, с ними должны были погибнуть и Стражи Крови — разве не присягнули они до конца своей жизни служить Лордам? Однако они выжили, так как перед самым обрядом Кевин отослал их от себя. Они повиновались, ибо не знали, что он замыслил. И когда они узнали, что за этим последовало, в душах некоторых из них родилось великое сомнение в правомерности послушания. А там, где сомнения, — там появляется щелочка для Порчи. Ошибка Стражей Крови состояла в том, что они не осудили Лорда Кевина. Вот так Порча разделался одним махом и сВысокими Лордами, и со Стражами Крови. А новые Лорды еще хуже прежних — ни один из них не отважился подобно юр-Лорду взять на себя ответственность за судьбу Страны.

Так вот, говорю я вам, мы, харучаи, не повторяем ошибок прошлого. И истинная служба заключается в том, чтобы служить, а не слепо повиноваться. Мы больше не позволим запятнать себя службой фальшивкам.

Вы слышите меня, Великаны? Теперь мы уже не ошибемся в своем суде. И мы обвиняем Линден Эвери. Она фальшива насквозь: она лгала нам, юр-Лорду, лгала Стране. По ее вине умер Кир. Она — рука Порчи, протянутая, чтобы нас погубить. Она должна понести кару по заслугам!

Ковенант вздрогнул. Первая угрюмо мерила Бринна взглядом. Красавчик застыл как громом пораженный. Но Линден смотрела на одного Ковенанта. Обвинительная речь Бринна не стала для нее сюрпризом. Еще тогда, у подножия Песчаной Стены, когда он бессердечно осудил Хигрома за недостаток ловкости, ее поразила резкость его суждений. Но молчание Ковенанта было для нее много страшнее любых обвинений харучая. Он даже не смотрел на нее. Что ж, он с самого начала не доверял ей. Ей вдруг захотелось наброситься на него с кулаками и колотить до тех пор, пока он не ответит ей на вопрос: «Так вот как ты обо мне думаешь?!» Но она с трудом могла пошевелить плечом, а ниже локтя рука все еще не ощущалась.

После стольких громких слов на палубе установилась тишина, нарушаемая лишь хлопаньем парусов. Ветер пронизывал до костей. Первая мрачно смотрела вдаль, словно взвешивая доводы, приведенные Бринном. Линден почувствовала, что идет ко дну. Все они своим молчанием подталкивали ее к союзу с мраком, словно Опустошитель, вцепившимся в ее сердце.

Наконец Первая заговорила:

— В Поиске решаю я. И хотя вы не Великаны и не подчиняетесь мне официально, вы все же приняли мое командование, а значит, должны выслушать и мое мнение. — Говоря, она взвешивала каждое слово, но при этом была непоколебима и решительна, как обнаженный палаш. — Но сначала ответь мне, харучаи, какой кары ты для нее требуешь?

— Пусть позовет песчаную горгону! — не раздумывая выпалил Бринн.

На секунду воцарилась такая тишина, словно даже ветры Земли затихли, потрясенные жестокостью харучая. Линден показалось, что палуба уходит из-под ног, и перед глазами все поплыло. Позвать горгону?..

Так вот как ты обо мне думаешь?!

Потом она услышала какие-то звуки и, лишь сосредоточившись, поняла, что это Первая рокочущим от сдерживаемого гнева голосом спрашивает ее:

— Избранная, неужели ты и теперь ничего не скажешь? Линден попыталась взять себя в руки. Ковенант так и не сказал ни слова в ее защиту. Он только стоял и смотрел, ожидая ее ответа. И Великаны тоже ждали. И харучаи. Она попыталась снова поднять правую руку, но тщетно — та не работала. И тогда Линден тихо сказала:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});