Люди талисмана - Ли Брэкетт

Хит плевал на это. Мертвому и безумному плевать на все. Он лежал, не шевелясь, на жесткой раме, обтянутой шкурами, в кожаной маске, скрывавшей нижнюю часть лица, и вдыхал теплый золотой пар, булькающий в похожей на каргиле чаше возле него. Он дышал и пытался уснуть, но не мог. Он не закрывал глаз. Он это сделает, когда потеряет сознание.

Будет момент, которого ему не избежать, как раз перед тем, когда его одурманенный мозг скользнет в забвение, — когда он, по всей вероятности, не будет видеть ничего, кроме населенной призраками темноты в мозгу, и этот момент покажется ему вечностью. Но зато потом, через несколько часов, он обретет покой.

А до тех пор он будет наблюдать из своего темного угла за жизнью во Дворце Всевозможных Наслаждений.

Хит чуть-чуть повернул голову. У самого его плеча, вцепившись кривыми когтями в край койки, скорчился маленький дракон с блестящей чешуей и встретил его взгляд красными, как драгоценный камень, глазами, в которых проглядывали странная симпатия и понятливость. Хит улыбнулся и вернулся к прежней позе. Нервный спазм потряс его, но наркотик ослабил спазм, так что он не был сильным и скоро прошел.

Никто не подходил к Хиту, за исключением изумруднокожей девушки из Глубоких Болот, которая снова наполнила его чашу. Она не была человеком и потому не обращала внимания на то, что он Девид Хит. Вокруг него была как бы стена, через которую ни один человек не переходил и не глядел.

Конечно, если не считать незнакомца.

Взгляд Хита блуждал вокруг. Мимо низкого длинного бара, где простые матросы лежали на подушках из мха и шкур и пили дешевый огненный фол; мимо столов, где сидели капитаны и помощники, играя в бесконечную игру в кости; мимо девушки из Мехали, которая танцевала нагишом при свете факелов; тело ее блестело от крошечных чешуек и было так гибко и бесшумно в движении, как тело змеи.

Единственная громадная комната была с трех сторон открыта в насыщенную паром ночь; это было последнее, на чем остановился взгляд Хита. Снаружи тьма и море, они были его жизнью, и он любил их.

Тьма на Венере — совсем не то, что на Земле или на Марсе. Планета жадна на свет и не позволяет ему уходить. Лицо Венеры никогда не видит солнца, но даже ночью здесь сохраняется память о солнце, затянутом вечными облаками.

Воздух цвета индиго несет собственный бледный свет. Хит лежал и наблюдал, как горячий ветер медленно наносит свет вокруг деревьев лайя, касается грязной гавани волнующейся вспышкой и постепенно переходит в бесконечный фонтан фосфоресценции Моря Утренних Опалов. В полумиле к югу река Омаз медленно течет вниз, вся пропитанная вонью Глубоких Болот.

Море и небо — жизнь Дэвида Хита и его гибель.

Тяжелый пар крутился в мозгу Хита. Дыхание его стало медленнее и глубже. Веки стали тяжелеть.

Хит закрыл глаза.

Впечатление возбуждения, острой тоски мелькнуло в его лице, смешиваясь со смутным недовольством. Мышцы его напряглись, он тихонько захныкал, кожаная маска приглушала звук.

Маленький дракон приподнял голову и застыл, точно резкое изображение.

Тело Хита, полуголое, в одной местной юбке, изогнулось и затем задергалось в спазмах. Недовольство в выражении углубилось, постепенно переходя в чистый ужас; жилы на шее натянулись, как проволока, когда он пытался кричать, но не мог. Пот крупными каплями стекал по его коже.

Маленький дракон вдруг поднял крылья и издал шипящий визг.

Кошмарный мир Хита качался вокруг него и раскалывался с глухими звуками. Хит обезумел от страха, он умирал; широко шагающие фигуры толпой выходили к нему из сияющего тумана. Его тело тряслось, трещало, хрупкие кости разлетались пылью, сердце выскакивало, мозг стал частью сияющего горячего тумана. Он сорвал с лица маску, выкрикнул: «Этна!» и сел, широко раскрыв невидящие глаза.

Откуда-то издалека послышался гром. Он говорил. Он называл Хита по имени. Новое лицо отогнало в прошлое фантомы его сна. Оно выступило и вычеркнуло другие. Лицо незнакомца с Высокого Плато. Хит видел каждую черту этого лица, нарисованную огнем в его мозгу.

Квадратная челюсть, твердый рот, горбатый нос, как клюв ястреба, белые шрамы на белой коже, глаза, точно лунные камни, но только жгучие; блестящие длинные серебряные волосы, связанные вверху замысловатым племенным узлом и закрепленные золотыми цепочками воина.

Руки трясли Хита, хлопали по лицу. Дракон кричал и хлопал крыльями, но не мог вырвать глаза у незнакомца, поскольку был привязан короткой цепочкой в изголовье у Хита.

Хит отдышался с дрожью и всхлипами и пришел в себя.

Он убил бы этого человека, укравшего у него его небольшое время покоя. Он примерялся это сделать в мертвой тишине, в то время как матросы, капитаны и помощники, а также и танцовщица не двигались, искоса поглядывая испуганными, ненавидящими глазами, но горец был крупным мужчиной и более крепким, чем Хит в свои лучшие дни. И вот теперь Хит, страдая, лежал на койке, больной, медленно умирающий, потерявший силу.

Незнакомец сказал:

— Говорят, ты нашел Лунный Огонь?

Хит удивленно смотрел на него одурманенными глазами и молчал.

— Говорят, что ты Дэвид Хит, землянин и капитан «Этны».

Хит опять не ответил. Резкий свет факела мигал над ним, рисуя свет и тени. Хит всегда был тощим и жилистым, а теперь совсем исхудал, кости его лица страшно выдавались под натянувшейся кожей. В его черных волосах и неухоженной бороде пробивалась седина.

Горец внимательно и задумчиво разглядывал Хита и наконец сказал:

— Я думаю, врут…

Хит невесело улыбнулся.

— Очень немногие добирались до Лунного Огня, — продолжал венерианец. — Только сильные люди, бесстрашные.

После продолжительного молчания Хит прошептал:

— Они были глупцами…

Он говорил не горцу. Он забыл о нем. Его темный безумный взгляд был устремлен на что-то видимое ему одному.

— Их корабли гниют в зарослях травы Верхних Морей. Маленькие драконы расклевали их останки, — Хит говорил медленно, грубо и однотонно. — За Морем Утренних Опалов, за травами и Стражами, через Драконье Горло, и еще дальше — я видел это, поднимающееся из туманов, из Океана-Не-Из-Воды. — Дрожь прошла по телу Хита, исказила изможденное лицо. Он поднял голову, как человек, старающийся вздохнуть, и факелы бросили на его лицо свет и тени. Во всей громадной комнате не было слышно ни звука, ни вздоха, только угадываемое дыхание молчащих ртов. — Только одни боги знают, где они теперь, эти сильные, храбрые люди, прошедшие через Лунный Огонь. Только боги знают, кто они теперь. Они теперь не люди, если вообще живы. — Хит помолчал. Глубокая дрожь потрясла его. Он опустил голову. — Я дошел только до окраины этого. Очень далеко.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});