Мои останкинские сны и субъективные мысли - Эльхан Мирзоев

Недалеко стояли сотрудники службы безопасности главы государства рядом с автомобилями сопровождения. Один из охранников поделился: «Если успеет — приедет. Сами даже не знаем».

Было уже начало седьмого по московскому времени, а мне необходимо было весь отснятый материал «перегнать» для вечернего выпуска программы «Сегодня» за полчаса до эфира. Улетающих пассажиров ещё даже не подвезли, и президента не было. «Наша» «тарелка», арендованная у турецких коллег, стояла перед главным зданием аэропорта, а до него от взлетного поля было очень далеко — добраться мы туда могли только вместе с коллегами на этих автобусах. Наконец, за десять минут до «перегона» россиян, наконец, привезли. Первых поднимающихся по трапу мы сняли. Никто не торопился.

Мне надо было быстро что-то решать.

«Главное не паниковать».

Подхожу к тому, разговорчивому президентскому охраннику.

«Блин, вид у этих ребят очень серьёзный. Хотя у меня же один раз уже получилось. Мне же палец в рот не клади…»

— Ребята, мы с НТВ. Нам нужно срочно ко входу в аэропорт, у нас там «тарелка» стоит, «перегон» через четыре, нет, через три минуты начинается. Эфир пропадает.

Конечно, охранник не понял про «тарелку», «перегон» и «эфир», но буквально на мгновение задумался, как-то странно взглянул на меня и уверенно зашагал к старшему среди них. «Сейчас сообщит: двое подозрительных, нужно убрать». Старший посмотрел на нас очень необычно — по-человечески — и кивнул. Через минуту машина президентской охраны, визжа тормозами, резко встала перед арендованной «тарелкой». У напуганных сиреной инженеров-турок весь «перегон» тряслись руки: «Ya, dedik, bize simdi ates acacaklar!»[92]. А на прощание они долго жали мне руку и попросили мой московский мобильный.

Коллеги, Вы такое в России видели? Ах, эти суровые ребята Евгения Алексеевича Мурова и Виктора Васильевича Золотова[93]. Да они даже прикурить не дадут. Для них — все враги. Взгляд поверх головы, металлический голос со злорадством: «Так! У вас 10 (5, 3 и т. д.) секунд, чтобы убраться отсюда. Время пошло!» Спасибо за то, что сразу не стреляют. Добрые люди! Культурные!

Source URL: http://ostankino2013.com/dobro-pozhalovat-v-gruziju.html

Мебель для подвального помещения

Самое унизительное положение на НТВ у водителей. Конечно, на телеканале никто не может похвастаться защищённостью прав, уважением к своему профессиональному достоинству: всё относительно, относительно выше- или нижестоящего по должности, относительно личного блата или, очень часто на НТВ, относительно физиологического строения тела и моральных качеств — философия взаимоотношений неорабовладельческого общества распространяется на всех.

Но как поступают с водителями… Долгое время зарплата у ребят была 300–400 долларов. Только у некоторых достигала 20 тысяч рублей. И это в успешной, приносящей колоссальную прибыль компании. И это за тяжёлый труд. Согласен, не всё измеряется деньгами, но многое измеряется зарплатой. Плата за труд отражает степень уважения к этому труду. Себя-то начальство заработком не обижает.

А ведь водитель — это важный субъект съёмочной группы, всей системы новостной тележурналистики. От его профессиональных качеств и психологического состояния, от его отношения к работе также зависит успех съёмки, а значит — и телекомпании. Какими бы талантливыми ни были корреспондент, оператор, звукооператор, продюсер, сидящие на пассажирских сидениях редакционной машины, если у водителя нет мотивации к работе, если его беспокоит не рабочий процесс, а вопрос выживания на мизерную зарплату и неуважительного к нему отношения в телекомпании, однозначно, съёмка пострадает.

Да, некрологи про умерших водителей НТВ в федеральных газетах не писали и их памяти не посвящали целые программы с перекройкой эфирной сетки, общероссийские премии, финансово поддержанные РОСКОМНАДЗОРом, их именами не называли, даже радиостанция «Свобода» не причитала об «угрозе свободы слова и СМИ в России» при массовых чистках в транспортном отделе телеканала. Они — никто. Низшая ступень иерархической лестницы неорабовладельческого останкинского населения. К водителям в Останкино относились так — по крайней мере, пока я там работал — как воспринимают остальных обычных россиян. То есть аудиторию. Зрителей. В лучшем случае, как детей ещё неразумных.

Остальные сотрудники часто их почти не замечали, не воспринимали всерьёз и вели себя при них откровенно. Потому нтвшные водители могли рассказать о каждом сотруднике много интересного, а, главное, достоверное. В частности, как утром привозили к порогу дома пьяного вдрызг, например, большого начальника, затаскивали его в квартиру, а там бешенная жена принималась хлестать спасителя независимой отечественной журналистики по пухлым щёкам и жирным губам обычной грязной половой тряпкой. Другого, ещё пример, немолодого телеведущего ежедневно приходилось привозить на работу из разных адресов Москвы, от очередной страшненькой любовницы.

Недобрым словом вспоминали Евгения Киселёва. Водителя, не выдержавшего четырёхчасового ожидания, чтобы отвезти начальника домой с большой еженедельной пьянки после программы «Итоги», тот мог встречать в редакции развалившийся на диване, в расстегнутой рубашке и штанах и, еле держась на руках, грязно обругать: «Пошёл вооон! Мы тут обсуждаем тему!» Не любили в транспортном отделе того же Михаила Осокина, «любимого массами телеведущего», от общения с которым, кстати, у меня сохранились только положительные воспоминания. Михал Глебыч, по словам водителей, заставлял ждать вызванную им машину по полтора-два часа. Если водитель пытался возражать — мол, ведь смена моя закончилась уже, барин, домой бы мне пора — нет, розгами его не били за это, но на ответ: «Иди и сиди в машине! Когда захочу, тогда и выйду! Вам всем это говорить?!», нарваться — пожалуйста! Миткова. В этой даме транспортный отдел годами коллективно ошибался. Она могла быть милой и интеллигентной. Даже предупредительной. Даже могла демонстративно облобызаться с простым тружеником со второго этажа, приобнять его, потрогать за большие мозолистые руки. Демонстративно. Но они ошибались. Просто Татьяне Ростиславовне важно было, чтобы её любили и хорошо о ней думали. Потому что того же работягу, с которым — демонстративно! лицезрей, коллектив, не брезгует простым людом! — христосовалась и тяжёлую руку которого трепетно держала своими обеими, главный редактор НТВ могла сдать и сдавала без смущения, например, при массовом увольнении. Какое сожаление? Человек выполнил свою функцию — его использовали. Цель достигнута: важно было, чтобы Татьяну Ростиславовну любили и хорошо о ней думали. Даже если насильно. Да, заставить думать хорошо, обожать из под плети — в России это осуществимо.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});