Неизбежная могила (ЛП) - Гэлбрейт Роберт

Даже без подтверждающих доказательств мнение Эмили заинтересовало детектива, потому что оно вернуло его к размышлениям на эспланаде в Кромере, когда он обдумывал возможность того, что Дайю вынесли на пляж не для того, чтобы она умерла, а для того, чтобы передать кому-то другому. Сидя в темноте в своей машине и регулярно бросая взгляды на окна квартиры Фрэнков, которые нетипично для этого часа были освещены, он спрашивал себя, насколько вероятно, что Дайю осталась в живых после поездки на пляж, но пока не пришел к определенному выводу.

У Уэйсов был четкий мотив для исчезновения Дайю: помешать семье Грейвс получить доказательства родства через ДНК и установить контроль над четвертью миллиона фунтов в ценных акциях и облигациях. Смерть не была обязательна для достижения этой цели: достаточно было просто поместить Дайю за пределы досягаемости Грейвсов. Но если Дайю не умерла, то где же она была? Возможно, у Мазу или Джонатана были родственники, о которых Страйк не знал и которые могли бы согласиться взять девочку к себе?

Дайю было бы двадцать восемь лет, если бы она была еще жива. Смогла бы она молчать, зная, что вокруг нее, предположительно утонувшей в семь лет, вырос культ?

В предпоследней строке своего отчета Робин ответила на вопрос, который Страйк задал в последнем письме: были ли у нее какие-либо основания полагать, что ее прикрытие может быть раскрыто на ферме Чапмена, учитывая, что к Страйку подошла неизвестная женщина, очевидно, чтобы помешать его наблюдению?

Я не знаю, имеет ли та женщина, о которой ты пишешь, какое-либо отношение к церкви, но я не думаю, что кто-то здесь знает или подозревает, кто я на самом деле.

Движение у двери дома Фрэнков заставило Страйка поднять голову. Два брата, косолапя, шли к своему ветхому фургону, нагруженному тяжелыми коробками и чем-то похожим на пакеты с продуктами. Когда младший Фрэнк добрался до машины, он споткнулся, и несколько больших бутылок минеральной воды вывалились из коробки и откатились в сторону. Страйк, который все это время снимал их на видео, наблюдал, как старший брат ругал младшего, поставив свою собственную коробку, чтобы помочь собрать бутылки. Страйк увеличил изображение и увидел нечто похожее на моток веревки, торчащий из коробки старшего брата.

Страйк дал фургону фору, затем последовал за ними. Проехав немного, они остановились у большого складского помещения в Кройдоне. Здесь детектив наблюдал, как они выгрузили коробки и продукты и исчезли в здании.

Конечно, не было преступлением купить веревку или фургон, или снять складское помещение и привезти туда еду и воду, но Страйк полагал, что все эти поступки выглядят весьма зловеще. Как он ни старался, он не мог придумать никакого правдоподобного объяснения этим действиям, кроме того, что братья действительно планировали похищение и удержание актрисы, которую они, казалось, были полны решимости наказать за то, что она не уделяла им достаточно внимания. Насколько ему было известно, полиция еще не звонила Фрэнкам, чтобы предостеречь их. Он не мог не подозревать, что этому делу не придается первостепенное значение, потому что Майо могла позволить себе нанять частное детективное агентство для наблюдения за своими преследователями.

Он просидел двадцать минут, наблюдая за входом в здание, но братья так и не появились. Через некоторое время, зная, что услышит, как фургон снова заводится, он загуглил «Похороны Шарлотты Кэмпбелл» на телефоне, чего до сих пор не решался сделать.

С тех пор как читающая газеты публика узнала о смерти Шарлотты, в газеты просочились дальнейшие подробности ее самоубийства. Таким образом, Страйк знал, что Шарлотта приняла коктейль из алкоголя и антидепрессантов, прежде чем перерезать себе вены и истечь кровью в ванне. Домработница в девять часов утра обнаружила, что дверь ванной заперта, и, безрезультатно колотя в нее и крича, вызвала полицию, которая выломала дверь в комнату. Поневоле воображение Страйка настойчиво рисовало ему яркую картину: Шарлотта погружена в собственную кровь, ее черные волосы плавают на запекшейся поверхности.

Он размышлял, какое место семья выберет в качестве последнего пристанища Шарлотты. Семья ее покойного отца была из Шотландии, в то время как ее мать, Тара, родилась и жила в Лондоне. Когда Страйк узнал из «Таймс», что Шарлотту похоронят на кладбище Бромптон, одном из самых престижных в столице, он понял, что Таре, должно быть, был предоставлен решающий голос. Выбор Бромптона также обеспечил известность, к которой Тара всегда питала слабость. Таким образом, Страйк смог просмотреть фотографии скорбящих на сайте «Дейли мейл», сидя в темноте.

Многие одетые в черное люди, покидавшие похороны Шарлотты ранее в тот день, были ему знакомы: виконт Джейго Росс, бывший муж Шарлотты, как всегда похожий на беспутного песца; ее сводный брат с растрепанными волосами Валентин Лонгкастер; Саша Легард, ее красивый единоутробный брат, актер; Мэдлин Курсон-Майлз, дизайнер ювелирных украшений, с которой Страйк ранее встречался; Иззи Чизл, одна из старых школьных подруг Шарлотты; Киара Портер, модель, с которой у Страйка однажды был роман на одну ночь, и даже Генри Уортингтон-Филдс, тощий рыжеволосый мужчина, который работал в любимом антикварном магазине Шарлотты. Неудивительно, что отсутствие Лэндона Дормера бросалось в глаза.

Страйк не получил приглашения на похороны, но это его не беспокоило: по сути он попрощался с ней в маленькой норфолкской церкви с видом на ферму Чапмена. В любом случае, учитывая его личные отношения с некоторыми людьми, с которыми ему пришлось бы скорбеть плечом к плечу, похороны, несомненно, были бы одним из самых неприятных событий в его жизни.

На последней фотографии в статье «Мейл» была изображена Тара. Судя по тому, что Страйк мог разглядеть сквозь густую черную вуаль на ее шляпе, ее некогда красивые черты были сильно искажены, скорее всего, чрезмерным использование филлеров. С одной стороны от нее находился ее четвертый муж, а с другой — единственная родная сестра Шарлотты, Амелия, которая была на два года старше его бывшей невесты. Это была та самая сестра, которая позвонила Страйку в офис на следующее утро после того, как прессе стало известно о самоубийстве Шарлотты, и которая, узнав от Пат, что Страйк недоступен, просто повесила трубку. С тех пор Амелия не звонила Страйку, и он не пытался связаться с ней. Если слух о том, что Шарлотта оставила предсмертную записку, был правдой, он не очень хотел ознакомиться с ее содержанием.

Звук хлопнувшей дверцы машины заставил его поднять голову. Братья Фрэнки вышли из здания и теперь пытались завести остывший мотор своего фургона. С четвертой попытки он ожил, и Страйк проследил за ними до их многоквартирного дома. Через двадцать минут свет в их квартире погас, и Страйк вернулся к новостям, чтобы убить время до прихода Шаха, который сменит его в восемь.

Референдум по Брекситу, возможно, и закончился, но эту тему продолжали мусолить в прессе. Страйк пролистал, не открывая, заголовки статей о референдуме, пока с дурными предчувствиями не увидел еще одно знакомое лицо: Бижу Уоткинс.

На снимке, который был сделан, когда она выходила из своей квартиры, Бижу была одета в облегающее платье цвета павлиньего пера, подчеркивающее ее фигуру. Ее темные волосы были уложены. Она, как обычно, была искусно накрашена, а в руке держала блестящий портфель. Рядом был размещен еще один снимок, на котором была изображена полная женщина без макияжа, с растрепанными волосами в неудачном вечернем платье из розового атласа, которая на подписи была названа леди Матильдой Хонболд. Над двумя фотографиями был заголовок: «Эндрю ‘Медоед’ Хонболд разводится».

Страйк бегло прочитал статью и в четвертом абзаце нашел то, чего боялся: свое собственное имя.

Убежденный католик, известный спонсор Консервативной партии и покровитель Кампании за этичную журналистику и Католической помощи Африке, Хонболд оказался неверным мужем, что впервые стало известно журналу «Прайвет Ай». Журнал утверждал, что неназванная любовница Хонболда также развлекалась с известным частным детективом Кормораном Страйком. Эти истории были опровергнуты Хонболдом, Уоткинс и Страйком, причем Хонболд угрожал журналу судебным иском.