Нимфоманка - Дмитрий Щербаков

Мила кивнула.

— Вот и славно. Скажи, Север, ты умеешь стрелять?

— Кажется…

— Что значит «кажется»? Умеешь или нет? Сейчас от этого зависит практически все. Дерешься ты классно, должен и оружием владеть не хуже. По идее. Владеешь?

— Кажется, — повторил Север. — Видишь ли, у меня амнезия.

— Что еще за зверь такой? — удивился Чекан.

— Полная потеря памяти после автомобильной катастрофы. Помню только последние полтора года своей жизни — с тех пор, как очнулся в больнице.

— Ясно… — задумчиво пробормотал Витька. — Плохо…

— Но когда я представляю себя держащим в руках оружие, то чувствую, что обращаться с ним умею, — продолжал Север.

— Ладно, проверим, — подытожил Чекан. — Мила, твой дом. Север, проводи ее до квартиры и сразу возвращайся. Времени нет.

— Север, ты не бросишь меня?! — с ужасом воскликнула Мила, когда они поднялись к ней.

— Да что ты, маленькая? — изумился Белов. — Как же мне без тебя-то? Извини, а сейчас я побегу, Витька ждет… Но я вернусь!

— Север, возвращайся скорее! — взмолилась Мила. — Приходи прямо сюда, ко мне. Теперь уже все равно… Придешь?!

— Конечно. Обязательно! — Север поцеловал ее в губы.

Выйдя на улицу, Белов торопливо сел в машину Чекана — тот даже мотор не глушил.

— Ну а теперь куда? — спросил Север, едва машина тронулась.

— В тир, где тренируется дворцовая стража Тенгиза. Ключи у меня. Посмотрим, что ты умеешь…

Тир был оборудован со знанием дела. Витька достал револьвер, протянул Белову. Тот принял оружие, прикинул в руке и вдруг ощутил необычную уверенность. Он быстро, сноровисто проверил барабан — заряжено.

— Дай глушитель! — потребовал он у Чекана.

— С глушителем прицельность ниже! — предупредил Витька.

— Плевать! Зато в городских условиях он необходим! Здесь не чисто поле!

Чеканов подал и глушитель. Север решительно присоединил его к стволу, прикинул расстояние до мишени.

— Ну а теперь гляди! — Он вскинул револьвер и с пояса, не целясь, мгновенно разрядил обойму.

Витька посмотрел в специальное устройство, напоминающее подзорную трубу.

— Одна — точно в яблочко, в самый центр, — констатировал он. — А вот остальные, кажется, мимо, братан…

— Не может быть! — уверенно заявил Север. — Чепуха! Посмотри еще раз.

Чекан посмотрел еще раз, внимательнее. И вдруг присвистнул.

— Черт! — воскликнул он. — Да ты вбил пулю в пулю! Там семь дырок, слившихся в одну! Вот это да!

Он порывисто подскочил к Белову, схватил его за плечи.

— Братан! Я такого еще не видел! У тебя снайперская подготовка! Откуда?!

— Я же объяснил — ничего не помню… — Север досадливо поморщился.

— Ах да… Ладно, теперь постреляй на скорость. Знаешь это упражнение?

— Вроде знаю… — усмехнулся Север.

— Возьми! — Чекан выдал ему запасные обоймы. — Иди в середину зала. Я пока выйду.

Свет померк.

…Мишени вспыхивали спереди, сзади, с боков. Поразить их нужно было за считанные секунды. Север прыгал, падал, кувыркался и стрелял, стрелял, стрелял, молниеносно перезаряжая револьвер, когда кончались патроны. Он полностью отдался рефлексам тела, неизвестно когда выработанным, но безотказным. И они ни разу не подвели его.

Наконец вспыхнул свет.

— Пятьдесят из пятидесяти! — восторженно объявил Чекан. — И ни одной стреляной гильзы на полу! Куда ты их девал, Север?

Север тряхнул поясной сумочкой для запасных обойм, выданной ему Витькой перед упражнением.

— Все здесь!

— А почему ты их не бросил? — поинтересовался Чекан. — Ведь бросить легче!

— Сам не пойму, — признался Север. — Какая-то привычка, инстинкт, наитие…

— Я уверен, ты раньше был бандитом! — заявил Витька. — Чисто бандитские замашки — не оставлять следов! Так что не сомневайся, Север, ты — бывший бандит. Но это не важно. Важен факт: один Белов стоит целого взвода. Именно такой человек мне и нужен…

— Нужен? — Север взглянул вопросительно. — Объясни!

— Видишь ли… — Витька прошелся по залу, заговорил, подбирая слова. — Я хочу завязать. Мне моя бандитская карьера уже — поперек глотки. Хочу спокойно жить, любить Лиду… И не бояться каждый день! Надоело!

— Что же тебе мешает? Завязывай.

— Мешает… Кое-что мешает. Я — слишком крупная фигура. Я знаю все о семье Кунадзе — Шаликашвили. Уйти просто так мне не дадут. Будут искать, преследовать, любые деньги потратят, лишь бы ликвидировать…

— Почему?

— То, что мне известно, — мина под всем благосостоянием клана. Если я попаду в милицию или в руки любой конкурирующей группировки, то Кунадзе окажутся практически безоружными. Их раздавят. Я доступно излагаю?

— Вполне. Продолжай.

— Единственный выход — это завалить три центральные фигуры клана: Тенгиза, Дато Кунадзе и Вахтанга Шаликашвили. Тогда, если я исчезну, хватиться меня будет некому. Да и незачем: ведь я владею секретами именно этих троих. После их смерти поднимется такой переполох, что родне Кунадзе станет не до Чекана. Но сделать все надо так, чтобы никто не заподозрил, что эти убийства организовал и осуществил я. Нужен козел отпущения.

— Ага, догадываюсь! — Север усмехнулся. — Ты предлагаешь эту роль мне. Спасибо, родной!

— Нет, Север, ты не понял, — серьезно возразил Чекан. — Я слишком уважаю тебя, слишком благодарен тебе за Лиду, чтобы подставлять. Ведь ты меня от смерти спас. А возможно, и от чего-то худшего, чем смерть. Не останови ты меня тогда, я бы таких дел наворочал… А уж что сейчас живым бы не был, это точно. Зато теперь… Теперь у меня есть цель, есть надежда… Есть Лида! — почти выкрикнул Чекан. — И все это благодаря тебе. Пожалуй, никто за всю мою жизнь не сделал для меня столько, сколько сделал ты. И уж если я тяну тебя в свои заморочки, так только потому, что ты сейчас сам увяз по уши…

— Ладно, понял. — Север пристально оглядел Чекана, помолчал. — Каков твой план?

— План такой. Есть вор в законе, Столетник. Это кличка. Столетник контролирует почти весь секс-бизнес Москвы. Все своднические конторы, девочки по вызову, публичные дома, гостиничные проститутки, ресторанно-театральные проститутки, даже вокзальные и уличные проститутки платят ему. Не платят только заведения, принадлежащие семье Кунадзе — Шаликашвили. Видно, Столетника это не устраивает. На завтра он назначил «стрелку» Дато и Вахтангу. Поедет Дато — Вахтанг не любит острых ситуаций, он за последние годы сильно сдал, только понт на себя напускает. А еще поедет Тенгиз. Ему скоро «короноваться», надо, чтобы его знали. Так вот, я уверен: Столетник, если Кунадзе не примут его условий, попытается их ликвидировать…

— Подожди, подожди, — перебил Север. — Ведь Дато — вор в законе. Разве может один вор убить другого без разрешения «сходняка»?

— Раньше — ни в коем случае, — кивнул Витька. — Но теперь другие времена. Воры почти полностью прибрали к рукам власть в стране. И между ними раскол. Одна их часть — к ней принадлежит большинство блатных грузин — проводит, если так можно выразиться, ревизию воровского кодекса. Сотрудничают с официальной властью, занимаются легальным бизнесом, помимо нелегального, занимают высокие чиновничьи должности и вообще живут шикарно, напоказ, как западная мафия. Другая часть воров требует строгого соблюдения канонических воровских «понятий». Сами-то они тоже сплошь и рядом нарушают эти «понятия», но не так явно. Так вот, Столетник принадлежит ко второй группе, он считается ярым «законником». А среди «законников» теперь существует правило: если безупречный «честный» вор обнаружит в действиях другого вора отступление от «понятий», он имеет право сам принять решение об уничтожении такого отступника. В этом случае «сходняк» всегда оправдает убийцу. Все, что я знаю о Столетнике, свидетельствует: он человек хитрый, изворотливый, но очень решительный. А клан Кунадзе — Шаликашвили ему буквально кость в горле. Я не сомневаюсь: завтра будет кровавая разборка, потому что принимать условия Столетника Дато не собирается.

— А что об этом думает Тенгиз?

— Тенгиз уверен — их семья слишком сильна, чтобы Столетник решился воевать с ними. Тенгиз вообще страдает манией величия.

— А Давид?

— Ему просто не приходит в голову, что вор может просто так убить вора. И конкретно, что Федор Столетник может покуситься на жизнь его, Давида Кунадзе, с которым они вместе сидели и вместе «держали» зону. Дато думает так: в худшем случае, если они не договорятся, Столетник ограничится официальным объявлением войны Кунадзе. А дальше уж пусть подставляются под пули рядовые бойцы. Давид считает: война — дело «пехоты».

— Хорошо, Витя, расклад мне ясен. Но что мы с него имеем?

— Имеем следующее. Помнишь, я сказал твоей Миле: Юрка Клещ не сможет разыскать Тенгиза ни сегодня, ни завтра? Знаешь, почему? Тенгиз сейчас в особняке у Дато и будет там до самой завтрашней «стрелки». Клещ — слишком мелкая сошка, чтобы знать адрес Давида. Оба Кунадзе и Вахтанг Шаликашвили нынче очень заняты — обсуждают различные варианты возможного соглашения со Столетником. Но саму вероятность стрельбы они исключают. Поэтому собираются взять с собой демонстративно мало охраны. Давид берет двух своих постоянных телохранителей, а Тенгиз — меня и еще одного человека по моему выбору. Со мной поедешь ты.