Голубка Атамана (СИ) - Драч Маша

— Да ладно тебе, Дава. Ладно, — Толик испуганно посмотрел на меня. — Я ж это… К слову просто сказал. Едем и едем. Наших всех уже собрал. Ты тут у нас главный.

Я медленно разжал пальцы и еще несколько секунд сверлил помощника немигающим тяжелым взглядом. Это было какое-то болезненное и неадекватное наваждение, когда я слышал Анино имя. Похоже, мне лечиться надо, раз я так бросаюсь на всех подряд.

Прошло столько времени. Год уже. А меня всё еще кроет. И болит. Так адово болит в груди, что я уже не знаю, как мне быть. Если бы существовала кнопка отключить к чертовой матери все эмоции, я нажал бы до отказа. Потому что это ненормально, вот так загибаться.

И я иду встревать в чужие разборки, которые вообще никак меня не касаются. Иду, потому что есть девочка с чистым взглядом и большим добрым сердцем. Я запретил себе к ней приближаться, но если и с Ло что-то случится… Это уже будет контрольный выстрел в голову.

— Владельца нет, — продолжал меня информировать Толя. — Уехал снова договариваться. Думаю, это идеальный момент.

— Кто в баре? — я сел за руль.

— Персонал. Посетители.

— Понятно.

Я резко сдал назад, вырулил на дорогу и ударил по газам.

— Там, если что несколько выходов есть. Парадный и запасной, — продолжил информировать Толя.

— Знаю.

Когда мы уже подъезжали к бару, я увидел столпы черного дыма и огонь. Вокруг собралась толпа. Выбравшись из машины, я окунулся в какофонию звуков, что ржавой проволокой впилась в мозги. Но моя мигрень сегодня пока еще спала.

— Кажется, опоздали, — Толя смотрел на огонь, охвативший бар.

— В пожарку звоните. И пусть мужики посмотрят у парадного, что там. Я у запасного буду.

Не дожидаясь ответа, я стал пробираться вперед. Вытащив из куртки ингалятор, сделал два нажатия, втянул лекарство и пошел дальше. Я почему-то был уверен, что Ло где-то здесь.

На протяжении всего последнего года я почти не выходил из своего дома. Дальше «Клыка» или городского кладбища не уходил. Всю физическую часть работы выполняли мои люди. Я ковырялся в бумажках и встречался на своей территории с заказчиками. Во мне тугой металлической пружиной зрела такая сумасшедшая дурь, что кулаки поразбивать до крови и мяса можно.

Пружина эта сучья немного разжалась, когда я Фёдора на тот свет отправил. И это выкручивало мне мозги. Но сейчас я чувствовал, что готов слететь с катушек.

Я прошел на квадратную площадку, что вела к запасному выходу. У кирпичной стены жались несколько человек. А у мусорных баков валялось какое-то тело. Фонарный столб, что должен был освещать площадку — вырубился.

Шум мимо приезжающих машин глушил любые другие звуки.

— Думаешь, она еще не порванная? — услышал я сквозь шум в ушах и вой серены. Кажется, пожарка уже здесь.

— Отошли! — рявкнул я и шагнул в полутьму площадки.

— В рот. Я хочу ей в рот.

Послышалась возня и сдавленные стоны.

— Отошли!!! — я вынул пистолет из-за пояса.

— Ты кто? — ко мне развернулся один бритоголовый. Лица я не увидел.

— Конь в пальто, — я подошел ближе. — Пошли нахрен отсюда! — я чувствовал, что меня удерживает лишь одна тонкая нитка, почти паутинка. Еще одно движение и я взорвусь.

— Дядь, по шее получить хочешь? Ты знаешь, кто мы?

Я увидел нечеткие очертания полуобнажённых женских ног на снегу. Кто-то явно пытался стянуть джинсы, но не преуспел. Затем эти ноги шевельнулись, и я услышал надрывное:

— Ублюдки!

Мозги прострелило. Навылет. Перед глазами зависла красная пелена. Я сам тот еще ублюдок. Но трогать Ло никому не позволю. Мое — это мое. И трогать ее нельзя.

— Вы чё, сучары? Я вам яйца ваши в глотку затолкаю!

Пули для них будет недостаточно. Вернее, слишком шикарно. Я только прострелил колено тому, с кем говорил. Затем завязалась драка, на которую почти сразу же подоспели несколько моих человек. Я чувствовал кровь, слышал хруст ломающихся костей и ощущал, что сатанею от выброса адреналина. Мне было больно и хорошо одновременно. Этот эмоциональный выход был просто необходим. Я летел с катушек и мне было плевать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Несколько раз мне хорошенько прилетело в челюсть. Я выплюнул кровь и сломанный зуб. Боль слепила, но это лучшее, что я мог сейчас испытывать. Хотелось смеяться.

— Ло, — отплёвываясь, прошептал я, и бросился к девчонке, когда мои растащили ублюдков. — Каролина. Ло, — перед глазами всё немного подрагивало и кружилось. — Голубка моя. Всё хорошо.

Я онемевшими пальцами стащил с себя куртку и закутал в нее Ло. Она была напугана, и вся в крови. Бок ныл, а в голове творился такой бедлам, что даже начало тошнить. Только бы не тронули. Только бы они не успели. Иначе я сожру всех, кто окружал этих отморозков. Все кости в порошок сотру. Сожру и не подавлюсь.

— Я здесь. Я здесь, — безостановочно нашептывали мои губы. — Здесь. Посмотри на меня, — я опустил ладонь на горячую влажную щёку Каролины. — Скажи хоть что-то.

Она лишь быстро и рвано дышала, хватаясь тонкими пальцами за воротник моей рубашки. Узкие плечи тряслись.

— Всё хорошо. Всё будет хорошо. — Иступлено прошептал я и вжал Каролину в себя, обхватив двумя руками так, что в плечах заныло. Я окутал ее собой.

Глава 12

Я сидела в больничном коридоре и немигающим взглядом смотрела в пол. Маленькая полноватая уборщица тщательно намывала уже посеревшую от времени кафельную плитку с многочисленными сколами. Я слышала, как влажная тряпка шлёпается на пол, затем окунается в воду и так по кругу.

В носу немного жгло. А еще болезненным жаром пульсировали затылок и щека. Пульсировали именно в тех местах, куда меня ударили. Врач сказал, что всё в порядке. Мне оказали медицинскую помощь и в целом я теперь была свободна.

Я крепко-крепко закрыла глаза. Затем медленно открыла их и увидела перед собой Давида. Он держал в руке два пластиковых стаканчика с чаем. Я взяла один из них, но не сделала ни глоточка. Мне просто хотелось посидеть вот так, пялясь в пол и послушать шлёпанье старой влажной тряпки, что смывает грязь. Может, и с меня ее смоет?

Не хотела ехать в больницу. Но Давид меня почти как котёнка в машину затолкал и рванул сюда. Значит, ему с ножевым ненужно в больницу, а мне с парочкой ссадин и «шишек» — надо. Странная логика.

Давид тяжело опустился на соседний стул и вытянул ноги. Его куртка снова оказалась на моих плечах. Кожаная и такая жутко тяжелая. Но очень-очень тёплая. Я в ней, как в броне. Надёжной и уютной.

Глянув на свои счесанные пальцы, я нахмурилась. В голову тут же полезли яркие, режущие сознание картинки тех событий, что случились со мной всего лишь полчаса назад. Это такой животный неконтролируемый страх. Я никогда в жизни не могла подумать, что меня попытаются изнасиловать.

Дрожь то уходила, то возвращалась. Я не знала, что делать и за что хвататься. Сашку жестоко избили. Бар практически полностью сгорел. Была полиция, «скорая», пожарная. Шум, голоса, запах гари — всё смешалось в один тугой клубок. Будто это всё случилось не со мной, а с кем-то другим, а я так… Случайная свидетельница.

— Дочка? — я услышала папин голос и резко подняла голову.

Папа практически бежал к нам. Я опустила стаканчик с чаем на свободный соседний стул. Случайно немного вылила себе на руку. Кожу обожгло, но мне было всё равно. Я вскочила со своего места и бросилась к отцу.

— Папочка, — сдавленно прошептала я, и разрыдалась у него на плече.

У меня сердце так быстро-быстро колотилось в груди, что даже дышать нормально не получалось. Перед закрытыми глазами начали расходиться разноцветные круги. Боль в затылке усилилась, но теперь это была такая ерунда.

— Солнце мое, не плачь, — папа крепко обнял меня двумя руками и прижался щекой к моему виску. — Что случилось? Что с тобой? — он осторожно разорвал наши объятия и внимательно осмотрел мое лицо.

— Уже всё хорошо, — я рвано выдохнула и вытерла слёзы рукавом куртки. — Ничего страшного. Просто… Они… Я… Всё случилось так быстро и неожиданно…