Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Тиль, – повторила наконец Кристина, – я пишу в "Телеграф" уже десять лет. Как бы вы отнеслись… Ну, скажем, если бы узнали, что Эльза работает не только на вас, но и на конкурентов.
– Я бы ее уволил, – улыбнулся Манн и положил ладонь на руку Эльзы.
– Значит, вы должны меня понять. А статью, конечно, жалко. Хотите, я дам ее вам почитать?
– Давайте, – обрадовано произнес Манн. – Эльза сообщит вам адрес моей электронной почты…
– Я его уже взяла, – сказала Кристина. – Пожалуй, я закажу теперь чашечку кофе.
Пока официант не принес кофе – не только для Кристины, Манн заказал и себе, а Эльза попросила капуччино, – разговор вертелся вокруг вчерашних событий в Слотерваарт, где подрались две группы подростков: местные и турки. Кристина с неожиданной экспрессией доказывала, что турки, арабы и прочие выходцы из стран Азии и Магриба изменяют этнический и культурный облик страны, а это плохо, это влияет на историю самым отрицательным образом, и история отомстит, да вот уже и начинает, видите, что творится на улицах, а Манн, сдерживая собственные эмоции, пытался убедить собеседницу в том, что невозможно и нельзя в наше время ограничить свободу передвижения и возможность для каждого человека жить там, где ему лучше, и если какой-нибудь дикарь из африканского племени бушменов попросит в Нидерландах убежища, работы и жилье, правительство обязано изучить эту просьбу самым детальным образом.
– Детальным – да! – воскликнула Кристина. – Изучить и отказать! С самой убедительной аргументацией.
– Ну, за аргументацией дело не станет, – пробормотал Манн и перевел разговор на интересовавшую его тему. – Скажите, Кристина, на вернисаже Ритвелда было много народа? Я имею в виду, выставка пользовалась успехом?
– Да, – кивнула Кристина. – Я понимаю, на что вы намекаете. Успех – конечно. Ритвелд все продумал: картины были выставлены всего на семь часов – с десяти утра до пяти вечера. Кто не успел, тот проиграл. Естественно, была толчея. Видела я там и арабов, и турок, и негров – по-моему из тех, кто выставляет себя напоказ на Кортинезер и Моникестраат.
– Негритянок, вы имеете в виду?
– Негров, – презрительно поправила Кристина. – Мужчины. Терпеть не могу, когда… Извините.
– Да я с вами совершенно согласен, – сказал Манн. – А Койпер… Тот, что умер вчера. Его вы видели на выставке?
– Нет. Я ведь не толкалась там с утра до закрытия.
– Жаль, – искренне сказал Манн. Кристина была бы хорошим свидетелем – с ее острым, все запоминающим взглядом. Не судьба. – А не знаете ли вы, почему выставка продолжалась только один день? Это ведь нетипично…
– Бывает по всякому. Бердаль, к примеру, в прошлом году ограничил показ своей графики тремя часами. Знаете, какой был ажиотаж? За три часа галерею посетило больше народа, чем если бы рисунки висели месяц. Во всем есть свой смысл и расчет. Уверена, у Ритвелда тоже. Толпа, во всяком случае, была изрядная.
– Кто-нибудь еще собирается писать об этой выставке?
– Понятия не имею, – отмахнулась Кристина. – Видела коллег из других изданий, но, естественно, не спрашивала, будут ли они излагать свои впечатления на бумаге.
– А какие были у них впечатления?
– Такие же, как у меня – копии, даже если их делает сам автор, и тем более, если делает по памяти, всегда слабее оригиналов.
– Ну да, – пробормотал Манн, – солнце не злое, а облака жидкие…
– Как кисель, – подтвердила Кристина и, подняв на миг взгляд к потолку, неожиданно сказала: – А если вас интересует мнение Койпера, то могу сказать: он был потрясен. Правда, не знаю чем.
– Откуда вы знаете? – быстро спросил Манн. – Вы же не видели его…
– На вернисаже – нет. Но вчера я была у друга, говорили о разных вещах, естественно, и о выставке Ротвелда, и о смерти Койпера. «Знаешь, – сказал мне друг, – единственный человек, которого потрясла эта мазня, был Койпер. Он смотрел на картины так, будто на них нарисован дьявол во плоти. У него даже челюсть отвисла – фигурально, конечно, выражаясь».
– И ваш друг, – сказал Манн, – не поинтересовался…
– Нет, – отрезала Кристина. – Койпера он вообще недолюбливает. Конечно, он не стал…
– Жаль, – сказал Манн.
– А почему вас так интересует Койпер? – задала Кристина вопрос, мучивший ее, видимо, с самого начала разговора. – Он-то какое отношение имеет к Ритвелду?
– Собираю факты, – объяснил Манн. – Моя профессия: собирать факты.
– Это не ответ, – разочарованно сказала Кристина. – Не люблю, когда темнят, приходится сочинять самой, а если речь идет не о живописи, ошибаюсь я гораздо чаще, чем хотелось бы.
– Не забивайте себе голову пустяками, – добродушно сказал Манн. – Но если вдруг вспомните что-то любопытное, связанное с Койпером… Деталь какую-нибудь, разговор, сплетню… Звоните мне, хорошо? Вот моя карточка.
* * *Ритвелд снял трубку после шестого звонка, когда Манн уже придумывал, какое сообщение оставить на автоответчике.
– Не похоже, – сказал Манн, – что это было убийство. Во всяком случае, полиция уверена в обратном.
– Да? – вяло удивился Ритвелд и, помолчав, добавил: – Но ведь не обязательно полиция бывает права, верно? Надеюсь, вы продолжите? Мы договорились…
– Полиция наверняка провела нужные допросы, прежде чем прекратить расследование.
– Старший инспектор Мейден и меня расспрашивал, – сказал Ритвелд. – Где я был позавчера с восьми вечера до полуночи.
– Что вы ему ответили?
– Я сказал, что в указанное время лежал в постели с женщиной, имени которой назвать не могу, потому что она жена очень известного в городе человека. Кстати, это чепуха.
– Скажите, пожалуйста, почему ваша выставка продолжалась только один день?
– Вы знаете, сколько стоит аренда галереи?
– Разве хозяин галереи берет с авторов, которых выставляет, деньги за аренду?
– Конечно, это не повсеместная практика. Но если никто из галеристов не хочет рисковать собственными деньгами, художнику иногда приходится…
У него достаточно средств, чтобы арендовать зал на неделю или даже на месяц, – подумал Манн. Что-то здесь другое…
– Вас очень огорчило общее мнение о картинах?
– Вы имеете в виду – настолько, что я решил отыграться на Альберте и убил его, чтобы никто никогда не узнал правды?
– Не надо на меня обижаться, Христиан, – примирительно сказал Манн.
– Вы так и не поверили, что мне угрожает опасность, – горько проговорил Ритвелд. – Вы так в это и не поверили.
Он положил трубку, не дождавшись ответной реплики Манна.
* * *На парадной двери висели три таблички: «Доктор Якоб Швейцер, адвокат, первый этаж», «Хельга и Макс Веенгартен, второй этаж» и «Альберт Койпер, художник, третий этаж». Полицейского у входа не было – значит, Мейден уже получил заключение Шанде. Понятно – какое.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Смоленская площадь - Алексей Троненков - Детективная фантастика
- Пропавшая экспедиция - Станислав Рем - Детективная фантастика
- Дело о Золотом городе - Лариса Куницына - Детективная фантастика
- Государство, которого нет на карте - Радмила Скрытня - Детективная фантастика / Попаданцы / Прочие приключения
- Запретная механика любви (СИ) - Петровичева Лариса - Детективная фантастика
- Убийца по контракту - Анатолий Старов - Детективная фантастика
- Дневник Дэйзи - Нуршат Шатаева - Городская фантастика / Детективная фантастика / Фэнтези
- Сон. Узел - Даниил Лорл - Детективная фантастика / Ужасы и Мистика
- Легион - Брендон Сандерсон - Детективная фантастика
- Перекресток пяти теней - Светлана Алексеевна Кузнецова - Городская фантастика / Детективная фантастика / Мистика