Жорж Милославский. Конец эпохи (СИ) - Ра Юрий

Как не тянулась резинка временной ткани, но в какой-то момент с радующей неизбежностью наступил Новый Год. Страна Советов в последние минутки старого года прильнула к телевизорам погадать на голубом экране. Есть такое поверье, что если генсек в поздравлении скажет что-нибудь новое, то и в жизни что-то новое может случиться. А внизу явно устали от болота. Появилось ощущение, что народ хотел перемен уже просто ради перемен. И вот оно — на экране картинка ночного Кремля и незатейливая мелодия на одном регистре синтезатора, потом убогий компьютерный шрифт на весь экран: выступает заместитель председателя Президиума Верховного Совета СССР кандидат в члены Политбюро…, то есть нашли кого-то, кого не жалко пнуть и послали читать по бумажке. Старенький сморщенный дедуня с двумя звездами Героя Соцтруда сидел на фоне серой стены и с усилием по бумажке читал «славу КПСС» так, что смысл ускользал даже от адептов партии и поднаторевших политиков. «А Андропов выйдет? А пусть он мячик сбросит!» Это был провал, это было даже хуже прошлогоднего поздравления. Прошлое было опять без Брежнева, но текст читал диктор центрального телевидения Игорь Кириллов, он выглядел и звучал гораздо лучше. Народ зашептался, мол прошлый уже не мог поздравлять, а новый такой же? А новый был такой же, без вариантов. И следующий тоже. Зато потом… Может прав был автор изречения «Не наливают вино молодое в мехи старые»? Вдруг за руль этой страны уже нельзя сажать энергичного гонщика? Да нет, Горбатого только могила исправит. Николай Романов ди Михаил Горбачев — два разрушителя империй почище Владимира Ильича. Только Ленин чужую разваливал, а эти доверенную в управление. Одному доверял бог, другому народ. Оба доверителя были безбожно кинуты.

— Алло! Привет, Жора, с Новым Годом!

— Ура, Илья Борисыч! С Новым Годом!

— По какому случаю ура?

— Люблю этот праздник просто! Верую в Деда Мороза и пречистую непорочную Деву Снегурочку, внучку его! Да святится звезда на ёлке, да сбудутся пожелания наши, подарки новогодние дашь нам днесь!

— Как неожиданно и одновременно забавно. Ты только что придумал или давно?

— Да вот как вы спросили, так и поперло.

— Срочно запиши, такие вещи имеют обыкновение так же легко уходить из головы, как и приходить в неё. Легкий вздор как молодое вино, не будем терять его капли по нерадению и лени.

— Слышу брата-поэта, Илья Борисович! Колитесь, баловались стишками в юности?

— И не только в юности, брат Жорж!

— Властью, данной мне мною же, принимаю тебя, брат Илья, в члены секты свидетелей Деда Мороза!

— Аминь. С тобой поговорил, Жорка, как ключевой воды напился. Бодришь!

— А то. Переходите к делу, уважаемый. Серьезные люди никогда просто так не звонят.

— А если просто поздравить?

— Угу. Просто поздравить и поговорить о делах. Я ваши же денежки за межгород экономлю. Цените.

— Я сейчас расплачусь. Ты, Милославский, экономишь чужие деньги всегда с одной целью — чтоб тебе больше досталось. Ты когда в Москву планируешь приехать?

— А я нужен?

— Да кому ты тут нужен?! Конечно нужен. Приезжай в гости, у вас каникулы.

— Добро. А когда?

— Да когда угодно, кроме четвертого числа, на четвертое дела нарисовались. А так свободен — я же на службу не ходу по часам.

— Да, творческая профессия налагает свои безограничения.

— Как ты сказал? Налагает безограничения? Где ты такие словечки берешь?

— Сам выдумываю. Не имея большого багажа знаний, способен порхать аки трутень. И огуливать королеву пчел.

— Нет, брат! Без багажа такого не выдумаешь. А легкость это свойство характера, а не отсутствие багажа. И кстати, ты сам ни разу не позвонил. Почему?

— Не хочу навязываться. Кто вы, и кто я.

— Жора, мы с тобой теперь братья-свидетели Деда Мороза и пречистой девы Снегурочки. Так что прекращай топорщиться. Когда ждать?

— Запишите меня тогда на шестое января. Если вдруг что будет срываться, позвоню.

Геннадий грустил. Градус его несчастного состояния был слышен каждому понимающему человеку еще в предбаннике мастерской. Вместо звонкого яростного стука молотка раздавалось неубедительное тюканье, напоминающее пульс умирающего. Оказалось, что статус семейного человека несет не только радость, любовь и уют в доме. В довесок к нему идут теща, нехватка финансов, обязательное мытье посуды, даже начисто вылизанной и обвинения в оставлении молодой жены ради «твоей дурацкой работы». Молодую супругу вообще не волновало, что возможность больше заработать прямо зависит от необходимости больше работать. Крутись, ты же мужчина. А крутиться не хотелось. Хотелось утром с радостью идти в школу, а вечером с такой же радостью бежать домой. Хотелось быть счастливым и не наблюдать часов. Оказалось, что так не бывает. Испытывать счастье можно исключительно по графику, согласованному высшими инстанциями. Спасти Гену могло только чудо. Чудо наконец приперлось, заорало: «С Новым Годом!», стряхнуло снег и повесило куртку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Жорж, смотри, что у нас с тобой получилось.

— Очень даже хорошо получилось. Гораздо хуже, чем в оружейной палате Московского Кремля, но однозначно лучше, чем в музее оружия Кремля Тульского. Горжусь, растешь над собой!

— Деньги нужны.

— Жена пилит? Сочувствую, как-то быстро начался второй период семейной жизни у вас. Или с тещей живете?

— Угу. У неё.

— Жена работает?

— Угу.

— Мой тебе совет — срочно снимайте угол и переезжайте. Иначе разбежитесь.

— Так сразу выводы делаешь?

— Теща у тебя не шибко умная, а дурак в этом деле опаснее врага. Умная теща сначала дала бы саженцу укорениться, листочки пустить, а эта сразу трясти начала в надежде на яблоки. Так что однозначно. Бегите, глупцы!

— А по комплексу что скажешь?

— Как я и думал, ножны не получились. Они ухудшают вид и снижают цену комплекта доспехов. Отдадим нашему деревянному воеводе. А остальное выложим красиво, я сфотографирую и отвезу в Москву показать Родимцеву.

— Может сразу железо повезешь?

— Что, так припекло?

— Угу.

— Тогда давай из кожи баул какой-то сошьем или склепаем, чтоб доспехи везти. По длине он должен вмещать саблю, по объему — шлем. А зерцальник сложим рядом со шлемом. Щит… на щит тоже чехол нужен. Какой-нибудь из плотной ткани, чтоб не привлекать внимание и не вывалился по дороге. Собирай меня на шестое января в дорогу. Коня подковать не забудь. Про коня шучу.

— Жора, ты к нему с пустыми руками поедешь? Новый год же.

— Да, не сообразил. Что предлагаешь?

— Может, пряник Тульский?

— Принимается. Это правильно, Тульский пряник из Тулы. До самовара наши отношения не доросли. Стой! Я пару лет назад видел на свалке старые самовары, которые с трубой и топятся щепками. Как думаешь, ты можешь их запаять, подремонтировать?

— Могу, но не быстро. Паять оловом могу, даже медью уже могу. А зачем?

— Не к спеху, но я чувствую коммерческий потенциал. Если пособирать везде старье и восстановить, вскоре можно создать хороший спрос на них, всё старинное входит в моду. А самовары уже пости антиквариат. Мало их остается.

— Тогда решили — пряники?

— Гена, думай еще, у тебя получается хорошо. У Родимцева есть жена. Ей мы что можем подарить? У людей есть практически всё. Надо что-то типа пояса, что мы дарили Родимцеву.

— Так что тут думать? Подарить пояс, только женский. Тоненький, и чтоб блистючек побольше. Давай, пока баулом занимайся, а я комплектик фурнитуры наберу и кожу нарежу.

— Я же говорил! Геннадий, у тебя здорово получается думать! Что высшее образование с людьми делает!

— Я, может, и раньше умный был. Просто мы тогда незнакомы были.

— Геннадий, а знаете, я вам верю! И даже доказательств не потребую. Не кидайтесь в меня мусором, Геннадий! Я очень занят, не пинайтесь, Геннадий!

Пятого января наш оранжевый «Кабанчик» подкатил к мастерской через задний двор школы, у нас там даже ворот нет — что значит народовластие. Новый баул идеально помещал в себе доспехи и выглядел прилично. Как самопальный баул для чего-то тяжелого он выглядел, никакой фирмой не пахло. И весил еще полтора кило. В багажник его, брезентовый чехол под щит туда же! Категорически не хочется таскать тяжеленное железо на себе. То есть на себе таскать со всем удовольствием, но не в сумке, а в надетом виде. Решено! Здесь до дома и из дома на вокзал отвезет отец, а по Москве поеду в доспехе, так легче передвигаться. И с саблей на плече. Угу. Нетушки, я столько в прошлой жизни носил на горбу эти доспехи, что отказываюсь в стране победившего социализма выступать в роли вьючного животного! Позвоню Родимцеву, пусть встретит. Как брата попрошу. А потом окажется, что эта услуга списала его долг за моё пророчество? Не бывать тому! Сам справлюсь. Но всё равно позвоню и уточню время приезда.