Генерал от машинерии - Николай Романов

Но после транспорт-сна Ксанка снова явно стремилась оказаться поблизости от Кирилла, и Спиря не мог этого не заметить.

В общем, во время послеповерочного перекура Кирилл постарался устроиться в курилке так, чтобы рядом с ним не оказалось свободного места. Ксанка явилась в курилку следом за ним и, похоже, намеревалась сдвинуть Мишку Афонинцева, который сидел по левую руку от Кирилла, но потом передумала, устроилась напротив. Прискакавший за нею Спиря дал метелке прикурить и уселся рядом.

Покуривая, принялись за привычное для бойцов любой армии деле – перемывать косточки местным командирам. Быстро пришли к выводу, что старшина Выгонов свой в дюзу, а прапор Малунов – как и все прапоры-капралы-лейтенанты-капитаны. Что же касается руководства базы, то тут еще надо посмотреть. Хотя день, прожитый солдатом в режиме отсутствия ржавых пистонов, всяко не может считаться неудачным.

Кирилл молчал. Он вдруг впервые остро почувствовал, насколько случившееся с ним в Гагарине отдалило его от всех остальных бойцов взвода. Да, они тоже понимают, что жизнь их в руках командира, но они понимают это умом, а он, Кирилл, после встречи с капелланом-эсбэшником понимает самым что ни на есть сердцем. Обернись дело по-другому, не сидел бы он сейчас вот тут и не разглядывала бы Ксанка его физиономию. Скорее всего, физиономию бы поедали в эту минуту земляные черви… если бы, конечно, в его могиле они вообще водились!… хотя, говорят, землян не хоронят на других планетах… а Ксанка, к немалому удовольствию Спири, искала бы утешения в его, Спириных, лапах.

От какой же мелочи временами зависит твоя судьба, боец Галактического Корпуса!

Подошел Тормозилло, попросил Мишку подвинуться.

– Не можешь в другом месте сесть? – с неудовольствием спросил Мишка.

– Надо, – коротко сказал Тормозилло.

Он устроился рядом с Кириллом, достал пачку, закурил. Вроде бы все он делал неторопливо, но чувствовалось, что ему не терпится, и Кирилл сразу все понял. Сделав пяток затяжек, Тормозилло наклонился к Кириллову уху:

– У тебя случайно шайбочки нет с какой-нибудь метелицей? Чтобы пофигуристей была. Стыковаться хочется, аж мячики трещат.

– Так сними кого-нибудь, – так же тихо ответил Кирилл. – Какие проблемы, Витек?

Перевалов мотнул головой:

– Не-е, живую не в кайф. Виртуальные больше заводят.

Отчасти он был прав. Кирилл и сам замечал, что виртуальные любовницы порой заводят круче реальных. Дьявол знает – почему. Наверное, ведут себя так, как хочется клиенту. А живые то повернутся не так, то брякнут что-нибудь неподходящее моменту, а то и вообще звук какой-нибудь непотребный издадут да тебя же и обвинят: «Ну и накачал воздуха». Именно такую историю про свою еще долагерную подружку, помнится, рассказывал Мишка Афонинцев…

В кармане мундира у Кирилла лежало целых три вожделенных предмета, три кругляшка телесного цвета – два больших, один маленький.

– Отойдем?

Они покинули курилку и перебрались в туалет.

Кирилл достал шайбы и выбрал одну из больших.

– Бери. Метелка тут очень даже фигуристая. Из блондинок. Говорить почти не о чем, но кайф словишь вполне реальный.

– От Оженкова еще? – Тормозилло вцепился в шайбу тонкими пальцами.

– От него, родимого.

– А вот таких я что-то раньше не видел. – Витек кивнул на маленькую.

– А эта не от Оженкова. – Кирилл прищелкнул языком. – Эту я себе прикупил, пока в безмундирниках околачивался. Классная штучка! Но ты к ней не подключишься, она на мой ментальный код ориентирована. Там такая метелочка нарисована, какую мне самому захотелось.

– Громильша, что ли, Каблукова? – Тормозилло понимающе ухмыльнулся. – На эту метлу у любого кол заточится. А правда, что ее эсбэшники посадили?

– Не знаю, – сказал Кирилл, пожимая плечами. – Слухи ходили.

– А правда, что она тебе жизнь спасла?

– Это правда. А ты откуда знаешь?

Тормозилло в свою очередь пожал плечами:

– Не знаю. Слухи ходили. – Он посмотрел на шайбу и аж языком прищелкнул от предвкушения.

13

Однако до содержимого шайбы Тормозилле предстояло сегодня добраться не скоро.

После вечернего перекура по распорядку дня полагалось готовиться к отбою, однако прапор Малунов приказал новичкам следовать в клуб и заняться морально-волевой подготовкой, которая, как и в «Ледовом раю», сводилась на базе к просмотру пропагандистских клипов.

Клип был незнакомым – в смысле конкретного сюжета и занятых в блокбастере актеров. Все остальное было знакомо дальше некуда. Удалые галакты, стоящие на страже всего светлого и доброго; мерзкие ксены, добивающиеся победы сил зла; схватки не на жизнь, а на смерть… Народ смотрел невнимательно, и Кириллу то и дело приходилось угомонять особенно шумных. Что поделаешь, командир обязан действовать не по своему хотению, а по уставному соизволению…

В двадцать два сорок пять показ клипа прервался. Вспыхнул свет.

В демонстрационный зал вошел прапорщик Малунов.

– Взвод, встать! – скомандовал Кирилл.

Все повскакивали с мест.

– Смирно!

– Вольно! – прапорщик усмехнулся. – Впредь, сержант, в клубе можете людей не поднимать. Будем считать, что здесь, как в санблоке и в курилке, все равны. Садитесь, дамы и господа.

Народ уселся.

Прапор прошелся перед демонстрационным экраном, обвел новобранцев внимательным взглядом, который становился уже привычным.

– Вот что я хочу сказать вам, дамы и господа. Ваше подразделение оказалось удачливым, вам не пришлось в первый же день принимать бой с гостями. И все вы живы! Это радует не только вас, но и меня. Однако так будет продолжаться недолго, и потому я хочу показать вам сегодня кое-что. Возможно, тогда многое станет кому-то из вас более понятным… С другой стороны, мне совершенно ясно, что предстоящее сейчас большинству из вас совершенно не нужно. – Малунов снова обвел сидящих внимательным взглядом. – Заинтриговал, да?

– Так точно! – послышались голоса с разных концов зала.

– Тогда прошу вас на выход. Строиться не надо. – Прапорщик повернулся к Кириллу. – Сержант Кентаринов, выводите людей на улицу.

Кирилл вскочил и с трудом сдержался, чтобы не скомандовать: «Встать, смирно!»

– Из клуба, парни.

Не будь здесь прапорщика, народ, загнанный пропагандистской поделкой в смертельную скуку, ломанулся бы на выход с гиканьем и уханьем. Однако под его внимательным взглядом все вышли чинно и благородно, как выражается Спиря.

На улице уже стемнело. Наружное освещение не было включено, скоро глаза привыкли к темноте, и Кирилл обнаружил, что над базой раскинулось глубоченное небо с огромными яркими звездами. Такое небо он последний раз видел, когда приютские крысеныши были с Доктором Айболитом на рыбалке под Петербургом. Свозил их пару раз Доктор на Карельский перешеек. Купание до посинения, приправленная дымком уха с костра, полуночные разговоры за жизнь. И звезды над головой…

– Ну и темнотища! – послышался голос Витьки Перевалова. – Как у негра в заднице!

Вокруг захихикали. Кто-то щелкнул зажигалкой, закуривая.

– Отставить перекур! – скомандовал откуда-то из мрака Малунов. – Успеете еще перед отбоем подымить. Сержант Кентаринов, ведите бойцов на плац.

– Есть! – отозвался Кирилл. И добавил: – Еще бы дорогу на него отыскать.

– Ах да, вы же только сегодня высадились, не привыкли еще. – Голос прапора приблизился. – Я пойду первым, ориентируйтесь на мой голос. Кентаринов – замыкающим!

Он пошагал куда-то, рассказывая всем, что скоро и они будут ориентироваться тут в темноте, как у себя дома, поскольку обычно база после отбоя не освещается. Ибо охранной автоматике освещение до фомальгаута, а человек до сортира и в темноте добежать может…

– А если нападение? – спросил кто-то. – Или в дозор?

– А если нападение или в дозор, то ПТП на репу, и система разведки и целеуказания тут же сделает вам вокруг белый день.

За удаляющимся голосом прапора двинулись все. Глаза окончательно привыкли к темноте, и Кирилл уже хорошо различал в свете звезд силуэты соратников. Он пристроился за последней парой галактов – соратники по привычке создали некое подобие строя. Слева потянулась темная глыба какого-то здания. Впереди удовлетворенно пискнули: наверное, кто-то из обрезков пощупал кого-то из метелок за ананасы.

– Отставить тискаться! – негромко скомандовал Кирилл, остро ощущая идиотизм собственных слов: команда была не по уставу.

Пищать перестали. Зато незнакомый мужской голос произнес:

– А чё, сержант? Темнота – друг молодежи.

По– видимому, парочка была не из «Ледового рая».

Наконец стена слева закончилась, вышли на открытое пространство. Под призывы прапора «За мной! Сюда!» протопали еще немного.

– Стой! – сказал впереди Малунов. – Ждем всех. Отстающие, быстрее! Кентаринов, вы где?

– Тут я, господин прапорщик, – отозвался Кирилл. – Все тут.