Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он прошел в аудиенц-зал, где королева, сидя на троне, приветствовала многочисленных гостей. В течение предыдущего часа она дважды меняла платье и трижды — драгоценности, осерчав на своих дам до такой степени, что даже отвесила оплеуху Мэри Шелтон. Наконец она остановила выбор на традиционных цветах Тюдоров — белом и зеленом. Разрезы на рукавах темно-зеленого атласного платья позволяли видеть белые нижние рукава, отделанные хрустальными бусинками. Накрахмаленный кружевной воротник подчеркивал белизну кожи; шею обвивало не менее десятка жемчужных нитей. Диадема, усыпанная жемчугами и алмазами, помогала удерживать на месте ярко-рыжий парик; пальцы длинных тонких белоснежных рук были унизаны кольцами с драгоценными камнями всех цветов радуги. Несмотря на свой слишком длинный нос и слишком тонкие губы, она неизменно ожидала от своих фрейлин восторженных дифирамбов ее несравненной красоте, а от придворных кавалеров — заверений в том, что страсть, которую они к ней питают, сведет их в могилу.
И вот сейчас она восседала на троне, глядя сквозь Хокхерста, словно тот был невидимкой и не она провела целый час в лихорадочных приготовлениях. Шейн в душе улыбнулся: королева наказывала его за пушечный выстрел и за шестимесячное отсутствие. Цинично прикинув, сколько времени королева сможет изображать монаршую немилость, Хокхерст довольно самонадеянно дал ей полчаса, но уже к исходу пятнадцатой минутой Елизавета, поднявшись с трона, выслала всех посетителей из переполненного зала.
— Теперь оставьте нас. Нам нужно побеседовать наедине, — властно приказала она и, выдержав многозначительную паузу, повелительно закончила:
— Капитан Хокхерст, полагаю, вы желаете получить частную аудиенцию.
Дежурных фрейлин королева отпустила не сразу. Они стояли вокруг нее в своих блеклых безликих платьях: такие одежды им предписывала носить сама Елизавета, дабы выделяться на их фоне подобно драгоценной золотой вазе, устанавливаемой в центре пиршественного стола. Для Хокхерста не было тайной, что каждая присутствующая здесь особа женского пола мечтает скоротать с ним ночку, однако ни взглядом, ни жестом не дал понять, что узнает или хотя бы замечает кого-либо из них. Ему уже доводилось постигать молодость и красоту каждой из них с весьма близкого расстояния, однако сейчас его глаза не отрывались от ослепительной персоны королевы. Он старался не зря: судя по всему, Елизавета была удовлетворена — ее черные глаза засияли.
— Теперь вы можете удалиться. Королева желает говорить со своим Богом Морей с глазу на глаз.
Не успела дверь захлопнуться за фрейлинами, как Шейн подхватил Елизавету на руки и прошел с ней к трону.
— Я истомился по тебе, Бесс!
Хокхерст знал, что она ценила в мужчине дерзость и независимость. Слабость вызывала в ней отвращение.
— Отпусти меня! Кровь Христова, ну и наглец!
— Да такой, который на этом не остановится, — заверил ее Шейн, припадая губами к белой шее пониже уха. Затем он расположился на троне, усадив Елизавету к себе на колени.
— У меня есть для тебя подарок, — загадочно усмехнувшись, сказал он.
— Насчет испанского галеона я слышала.
Так рисковать… Подобное удальство граничит с безрассудством!
— Я имел в виду подарок для тебя, а не для Англии.
Черные глаза королевы блестели от возбуждения: как это сладостно — когда такие сильные руки прижимают тебя к широкой мужской груди!
— Так где же он! — нетерпеливо спросила она.
— Поищи! — с озорным взглядом предложил Шейн.
Тонкие изящные пальцы пробежали по груди Шейна, быстро нащупав под камзолом коробочку. Рука скользнула между камзолом и шелковой рубашкой, но не добралась до сокровища: оказалось, что оно спрятано прямо на теле. Расстегнув пуговицу, проворные пальцы проникли под рубашку, щекоча обнаженную кожу, и Шейн издал притворный стон, изображая страсть, якобы разбуженную в нем Елизаветой.
С ликующим видом королева извлекла коробочку и с жадным нетерпением заглянула в нее: внутри покоилась пара великолепных нефритовых сережек с подвесками из изумрудов. Елизавета пришла в восторг и осчастливила его разрешением закрепить эти сказочные украшения у нее в ушах. Затем он проникновенно взглянул ей в глаза и прошептал:
— А какое сокровище ты припрятала для меня, Бесс?
Шлепком она пресекла поползновения бесцеремонной руки, завладевшей подолом ее платья.
— Ты забываешься, потому что я называю тебя Богом Морей.
— Ну нет, никаких богов. Я с головы до ног мужчина.
— Вернее будет сказать, с головы до пят ловкач, — лукаво уколола его Елизавета. — Если я прикажу тебе снова явиться сюда завтра, ты принесешь мне еще какую-нибудь драгоценность?
Шейн ухмыльнулся.
— Конечно, но если ты прикажешь мне снова явиться сюда сегодня вечером, я отдам тебе то, чем дорожу больше всего. — С этими словами он наклонился и впился жарким поцелуем в губы Елизаветы.
Ее тело таяло в его руках, и все же, собравшись с силами, она быстро соскользнула с его колен и вновь облеклась в броню монаршего величия.
— Приказываю вам, сударь, явиться вечером на бал. А на большее и надеяться не смейте.
— Я смею все, Бесс.
— Ты слишком долго отсутствовал, мой Адонис. Шесть месяцев, не так ли? Теперь я требую, чтобы такой же срок ты провел поблизости от меня.
— Ваше величество, мой отец при смерти.
Если с ним случится худшее, я буду вынужден просить соизволения покинуть двор.
Глаза Елизаветы сузились.
— Только на несколько дней. Я желаю, чтобы ты в июле присоединился к нашей летней поездке по стране.
— Почту за честь, ваше величество, — скрепя сердце ответил Хокхерст, низко поклонился и поцеловал протянутую ему руку.
Уже перед самым его уходом королева обронила вопрос, которого он ждал все это время:
— Какова моя доля добычи?
Хокхерст спрятал усмешку и доложил, глядя ей в глаза открытым честным взором:
— Сорок тысяч фунтов, ваше величество. — Королева улыбнулась уголками губ, и он добавил:
— Ив придачу я отдам вам галеон.
Для ровного счета.
Теперь королева улыбалась уже во весь рот: нужный эффект был достигнут.
Вернувшись на корабль, Хокхерст скинул свой павлиний наряд, оделся попроще и занялся другими делами. К ночи весь груз был переправлен в его собственные пакгаузы, находившиеся под надежной круглосуточной охраной. Утром он отсчитает на сорок тысяч фунтов серебра и редких товаров и отошлет их в казначейство.
Затем Хокхерст разыскал Джекоба Голдмена в Грейз-Инн — пристанище всех лондонских стряпчих.
— Добрый вечер, Голдмен.
— Не такой уж добрый, капитан Хокхерст.
- Запретная любовь - Вирджиния Хенли - Исторические любовные романы
- Канун рождества - Вирджиния Хенли - Исторические любовные романы
- Неповторимый - Шеннон Дрейк - Исторические любовные романы
- Порочная игра - Кристина Уэллс - Исторические любовные романы
- Земля надежды - Вирджиния Спайс - Исторические любовные романы
- Где танцуют тени - Кэндис Проктор - Исторические любовные романы
- Где танцуют тени - К. Харрис - Исторические любовные романы
- Рассвет - Вирджиния Эндрюс - Исторические любовные романы
- Очаровательный соблазнитель - Александра Хоукинз - Исторические любовные романы
- от любви до ненависти... - Людмила Сурская - Исторические любовные романы