С папой на рыбалку - Слав Караславов

Наконец полоска готова.

— Борис! — оживился дядя Рангел. — А почему бы нам не воспользоваться швейной машинкой?

— Верно! — чуть не подпрыгнул папа. — Чего ради мы должны терпеть такие мучения.

Дядя Рангел приволок швейную машинку и торжественно открыл её.

— В ней нет нитки, — заметил папа.

— Сейчас вденем!

Мы начали докапываться, как вдеть нитку.

— Надо вот так! — предложил папа.

— Ты, похоже, видел швейную машинку только по телевизору, а я на неё смотрю с утра до ночи.

— Если бы достаточно было посмотреть, то собаки становились бы мясниками! — ввернул папа, но дядя Рангел промолчал.

Как мы ни вдевали, нитка снова выскальзывала. Все лежали вокруг машинки на животе, и каждый давал советы. То папа, то дядя Рангел откусывал конец нитки и, смочив его слюной, снова принимался вдевать в иголку. Остальные ждали затаив дыхание.

— Как-то она сделана не по-людски! — возмущался папа. — Чтобы видеть, куда просунуть, у тебя шея должна уподобиться штопору… Тьфу, опять выскользнула…

— Знаешь что? — сказал дядя Рангел. — Отнесу-ка я её к соседям, наверняка подскажут. Как это мне вчера не пришло в голову заставить Марию вдеть эту проклятую нитку. Теперь жди её из Пло́вдива только в понедельник.

Минут через пятнадцать дядя Рангел возвратился вместе с толстой непричёсаной женщиной в бумажных бигуди, в грязном цветастом халате; глаза у неё были слегка навыкате.

— Что у тебя стряслось, Рангелочек? — раздался её оглушительный голос, и мы с папой невольно обернулись.

— Это мои друзья, тётя Стефка, познакомься!

— Маринова! Мерси! — сотрясла воздух тётя Стефка. — Да разве ж это мужское дело шить на швейной машинке!

— Но у нас тут…

— Будь оно неладно. Если бы не поставила фасоль на огонь, я бы вам всё сделала в пять минут.

— Да мы… — попытался что-то вставить папа, но тётя Стефка не обращала на него внимания.

— Так где она тут, окаянная? Надо продеть вот сюда, потом с этого боку, потом вот таким манером, а дальше пропустить через эту вот закорюку, потом так… так, потом вдеваешь в иголку, и готово. А что шить-то будете?

— Мы тут хотим соорудить…

— Никак невод задумали сделать, сети у вас, уж не на рыбалку ли собрались?

— Мы… — пытался вставить слово дядя Рангел.

— Вы что, спятили? Да если запропаститесь на всё воскресенье или будет носить вас нелёгкая бог знает где каждый воскресный день, несчастная жена умрёт здесь от тоски.

— Ничего с нею не случится! — сердито проговорил дядя Рангел, а папа стрельнул в него убийственным взглядом.

— Матушка родная, ну и мужики нынче пошли! Одно время Крум, дядюшка твой, когда женился на мне, из мастерских прямо домой спешил. Чтоб когда-нибудь затесался в какую компанию ради выпивки или подался с дружками за город без меня, боже упаси…

— Оно и видно… — ввернул папа.

— Отдал богу душу, горемыка. А какой был домосед. Нет, я должна рассказать вам про него, таким, как вы, — наука… И ваш напарник пущай слушает, потому как он тоже, видать, женат…

Мы все оставались на местах — кто стоял, кто сидел, — вконец ошарашенные, оглушённые её режущим голосом, от которого, казалось, весь дом дрожал.

— Тётя Стефка! — очнулся наконец дядя Рангел. — Там у тебя фасоль подгорит!

— Вай! — спохватилась тётя Стефка, и полы её замызганного халата заколыхались по направлению к выходу. — Матушка родная, как разговоришься…

Дверь захлопнулась, а у нас всё ещё звенело в ушах. Папа вытер вспотевший лоб и тяжело вздохнул.

— И как ему, бедняге, было не умереть, её муженьку-то!

— Ну и ну!

— Избавился, несчастный!.. — продолжал язвить папа.

— Мать честная! — стонал дядя Рангел. — А что бы с нами сталось, если бы она фасоль на огонь не поставила? Пропали бы за милую душу!

— Ты прав, повезло нам, ничего не скажешь! — улыбнулся папа, и мы снова начали замётывать края злополучного подсачка.

— А сейчас прострочим на машинке, и точка. Тогда примемся за ободок.

Дядя Рангел поставил машинку на столик и взял замётанный подсачек.

— Посмотрим, как тут колдовать дальше!

Он прижал лапкой сетку, расправил её и стал вертеть ручку. Машинка тихо хрюкнула и тотчас же что-то заело.

— Так дело не пойдёт! — вмешался папа. — Одному надо вертеть ручку, а другому шить.

Дядя Рангел согласился. Папа ухватился за ручку, однако она даже с места не сдвинулась — так сильно заело.

— Придётся её разобрать! — заключил папа.

Дядя Рангел притащил клещи, молоток, маслёнку, кусочки шкурки и другие инструменты. Скоро весь пол покрылся замысловатыми деталями. Разобрать машинку и почистить её оказалось куда проще, чем шить на ней.

Засучив рукав, папа шарил рукой где-то в утробе выпотрошенной машинки. Мне казалось, что оттуда уже больше ничего не извлечь, но папа всё же вынул какую-то круглую деталь и с удовлетворением перевёл дух, показав конец нитки.

— Это распределитель! Вот в чём была загвоздка.

Операция по разборке, смазке и сборке длилась часа три.

Перепачкавшиеся до ушей маслом и ржавчиной, папа и дядя Рангел помыли руки и снова начали шить.

Тем временем я собрала мусор и подмела в комнате. И ковёр поправила. Теперь папа собирал подсачек на проволоку, а дядя Рангел стоял над ним и удовлетворённо посапывал.

Наконец подсачек был готов. Папа поднял его над головой, осмотрел со всех сторон и заулыбался.

— Рангел, да мы с тобой можем мастерскую открыть.

— Ещё бы! — улыбнулся дядя Рангел. — А теперь давай-ка сыграем разочек!

Мы сели играть в кости и не заметили, как закончился этот дождливый воскресный день.

Глава десятая, в которой рассказывается про мой день рождения

Действительно, мой день рождения пришёлся на воскресенье. Мне очень хотелось встречать гостей, но в то же время я горела желанием пойти на рыбалку. В прошлое воскресенье мы делали подсачек и никуда пойти не могли. К тому же с утра до ночи шёл дождь. А этот воскресный день обещал быть особенно ясным. Кому приходилось бывать в Софии в конце июля, тот знает, как неприятно оставаться в городе, когда воздух над серой каменной мостовой начинает дрожать, а листья каштанов повисают от жары, словно их кипятком ошпарили.

Едва открыв глаза, я увидела на стульчике возле кровати новенький чехол, похожий на папин. На нём было написано:

АНИ В ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ! ПАПА.

Я протёрла глаза и открыла чехол. В нём была совершенно новенькая удочка. Удочка каких мало — с фарфоровыми колечками, красной намоткой и большой пробковой рукояткой.

Я спрыгнула с кровати и хотела было пойти на кухню, но увидела большую коробку шоколадных конфет — от мамы. До того как я стала ходить с папой на рыбалку, при виде такой коробки я могла умереть от счастья, потому что ужасно люблю шоколад. Теперь я глаз не отрывала от удочки. Не выпуская её из рук, полакомилась конфетой и скорее на кухню к маме:

— Мама! Мама! Посмотри!

— Твоему папе делать нечего! — с усмешкой сказала мама. — Дай-ка я на неё погляжу!

Она взяла удочку, осмотрела её и перевела взгляд на меня.

— Тебе нравится? Я в этих вещах ничего не понимаю!

— Ммм!.. Шестнадцать левов стоит! — ответила я и ушла в гостиную.

Папа сидел на своём обычном месте у открытой балконной двери и читал газету.

Я только обняла его, а папа погладил меня по голове. С тех пор как ходим вместе на рыбалку, мы понимаем друг друга без слов.

Потом мы весь день делали с мамой торт, готовили ужин, занимались уборкой, протирали мебель. Под вечер занялись бутербродами, а папа пошёл за вином и конфетами.

Как только включили радио, раздался звонок в дверь. Уже одетая и причёсанная, я выбежала в коридор и встретила дядю Рангела. Он подал мне большой пакет и сказал:

— Расти большая, Ани!

Дядя Рангел и тётя Мария поцеловали меня, и мы вошли в гостиную.

Не успели поговорить, как у входа снова послышался звонок.

На этот раз приехали Афанасий и тётя Радка.

Они тоже вручили мне большой пакет. Такие большие подарки я получала впервые.

Пока в гостиной стоял шум-гам, я ушла в спальню и раскрыла первый пакет. Там был новенький зелёный рюкзак, как будто сделанный специально для меня. До сих пор я ездила на рыбалку с маленьким потёртым рюкзачком, валявшимся у нас дома с незапамятных времён.

Афанасий подарил мне чудесную катушку с леской. За двадцать четыре лева, как он любил говорить. Кроме того, в пакете были крючки, поплавки, два мотка лески про запас — одна потоньше, другая потолще, специальная книжечка для хранения крючков, пластмассовая коробка для приманки и новёхонький садок.

Пришли другие гости. Были среди них и дети и взрослые. А когда уселись все вокруг стола и дядя Рангел произнёс маленькую речь, все захлопали в ладоши.