Ни слова правды - Ульян Гарный

За деревьями, почти касаясь краем корней, чернеет идеально круглая проплешина, спекшаяся от страшного жара, еще не успевшая остыть, земляная корка негромко потрескивает, от превратившейся в пепел травы тянет гарью. Но не это приковало взгляды. Посреди выгоревшего пятна лежит обнаженный человек, бледная, не тронутая солнцем кожа покраснела от жара, волосы наполовину выгорели, на лице застыло напряженное выражение. Несколько мгновений ничего не происходило, наконец, незнакомец вздрогнул и открыл глаза.

ГЛАВА 8

Шестерня изумленно крякнул, сделал движение шагнуть к незнакомцу, но ему на руку легли изящные пальцы, с силой сдавили запястье, принуждая остановиться. Пещерник повернул голову, с удивлением воззрился на Себию. Подземница покачала головой, сказала насторожено:

— Не торопись, это может оказаться ловушкой.

— Какая может быть ловушка в выжженном пятне? — Шестерня недоверчиво улыбнулся, но поднятую для шага ногу вернул назад.

Не отводя взгляда от пышущего жаром пятна земли, еще курящегося дымками, Себия сказала сквозь зубы:

— Подземники, чьи останки мы встретили прошлой ночью, тоже не видели опасности.

Зола подошел вплотную к границе, где заканчивалась трава и начиналась почерневшая корка, прикрыв глаза, постоял, покачиваясь, словно в трансе, его руки задвигались, распространяя слабое сияние. Закончив, маг открыл глаза, заметив на себе пытливые взгляды, произнес:

— Я не обнаружил магических ловушек. Есть кое-какие остаточные возмущения, но это к делу не относится.

— В таком случае, мы можем идти? — недоверчиво поинтересовался Мычка.

Зола поморщился, произнес едко:

— Я сказал, магических ловушек. Вполне возможно, под нами разверзнется почва, или из-под земли выскочит какое-нибудь агрессивное существо, таким образом, приманивающее путников. Но все это из области фантазий завсегдатаев корчмы, по этому… — он с силой стукнул посохом в землю, взбив фонтанчик черной пыли, шагнул следом.

Спутники разом вздрогнули, застыли, в ожидании чего-то ужасного. Но мгновения шли, ничего не происходило. Махнув рукой, с обреченным видом в пятно шагнул Шестерня, за ним одновременно двинулись Дерн и Себия, последним, с явной неохотой, пошел Мычка.

С опаской подступили к незнакомцу, остановились, всматриваясь. Раскинув конечности, человек лежит в прежней позе, грудь тяжело вздымается, глаза невидяще смотрят в небо, белая, не видевшая солнца кожа в местах соприкосновения с землей покраснела, вздулась пузырями, но на лице человека отрешение, ожоги не причиняют страданий, не в силах пробиться болевыми позывами в затуманенный разум.

Дерн опустился на колени, пальцы привычно забегали по коже, отыскивая на теле незнакомца скрытые от глаз повреждения. Глядя на манипуляции болотника, Шестерня покрутил головой, произнес в раздумии:

— Кто ж его так обчистил, что даже портки сняли?

— Гораздо интереснее, почему он не сгорел дотла, здесь даже земля спеклась от жара! — Себия покачала головой.

— Возможно, защитная магия… — пробормотал Зола вполголоса. — Но я бы почувствовал!

— Вам только это кажется странным? — произнес Мычка негромко, но с такой интонацией, что на него разом посмотрели.

Вершинник молча мотнул головой, указывая куда-то позади себя. Товарищи мгновенно развернулись, зашарили взглядами, отыскивая опасность. Ничего не обнаружив, вновь вопросительно воззрились на Мычку. Зола недовольно буркнул:

— Чем загадки загадывать, сказал бы прямо.

Раздраженный непонятливостью спутников, вершинник коротко бросил:

— Следы!

Все вновь повернулись назад, на этот раз, глядя на землю. Образовавшаяся после пожара тонкая земляная корка, оказалась настолько хрупкой, что за каждым от края проплешины тянулась четкая цепочка следов, обрываясь под ногами. Больше никаких следов на выжженной полянке не оказалось.

Шестерня взъерошил бороду, разряжая напряженную тишину, сказал со смешком:

— А может, он умеет двигаться, не оставляя следов?

Дерн, успевший к этому времени закончить осмотр, осторожно приподнял ногу незнакомца, на черной поверхности четко отпечатался след ноги, сказал с нажимом:

— Предлагаю отложить выяснения, а пока дать ему какие-нибудь тряпки и продолжить путь.

— Боишься, замерзнет? — Мычка скептически оглядел незнакомца.

— Боюсь, в таком виде он привлечет к нам ненужное внимание, — отрезал Дерн.

— К нам? — Мычка выглядел ошарашено. — Ты собираешься взять его с собой? Но зачем? Мы не знаем, кто он, откуда, как тут очутился. Быть может, это ловушка?

Остальные кивали в такт словам, неодобрительно поглядывая на болотника. Дерн нахмурился, ответил с нажимом, пресекая дальнейшие пререкания:

— Если мы оставим его здесь, он умрет. К тому же, Зола, наверняка, захочет задать ряд вопросов. Да и остальные, думаю, не откажутся узнать, что здесь произошло.

Зола пожевал губами, сказал с расстановкой:

— Не думаю, что этот человек, кто бы он ни был, знает что-то действительно важное, но, если тебе так хочется…

— Сможет ли он идти? — с сомнением произнесла Себия, взглянув на незнакомца, что по-прежнему, лежал недвижимо, вперив в небо невидящий взор. — Тащить на себе беспомощного мужчину, пусть даже очень ценного, будет не совсем удобно.

— А по мне, так пусть его, — Шестерня махнул рукой. — Больше народу — веселей дорога. Хотя, тащить его на собственном горбу я бы не хотел.

Дерн снял с плеч котомку, пошарив внутри, извлек один из горшочков, осторожно, стараясь не повредить, потянул пробку. Звучно чпокнуло, потянуло чем-то гадостным. Не обращая внимания на проявившиеся на лицах спутников гримасы отвращения, Дерн разжал незнакомцу челюсти и влил в рот немного зелья.

Мычка поморщился, помимо мощной целебной силы, зелья болотника отличались преотвратным вкусом, мало кто, не находясь при смерти, отважился бы принимать их по собственной воле. Сперва, ничего не происходило. Болотник сидел недвижимо, изредка поглядывая на подопечного. Но вскоре, действие лекарства начало проявляться. По телу незнакомца пробежала судорога, кожа на груди и плечах пошла пятнами, а пальцы заскребли землю.

Наемники с интересом следили, как, бледное до того, лицо мужчины порозовело, а взгляд обрел осмысленность. Оперевшись на руки, он привстал, замедлено осмотрелся, на лице отразилась сосредоточенность, словно, незнакомец что-то усиленно пытался вспомнить. Когда его взгляд упал на Дерна, мужчина заметно вздрогнул, пугливо оглянулся, словно, только сейчас заметил обступивших наемников.

Шестерня похлопал незнакомца по плечу, сказал бодро:

— Ну, вот и ожил. Где портки потерял-то?

— Ты лучше скажи, откуда возникло это горелое пятно, — поинтересовался Зола, — о портках после поговорим.

— И кто твои противники? — добавила Себия. — Ведь не по собственной же воле ты остался без вещей.

Незнакомец молча переводил взгляд с одного вопрошающего на другого, на его лице застыло странное выражение. Мычка прищурился, спросил недобро:

— Не хочешь говорить, или не можешь? — Взглянув на товарищей, добавил: — Похоже, мы лишь теряем время.

Дерн, что до этого сидел недвижимо, неотрывно всматриваясь в лицо незнакомца, шевельнулся, сказал негромко:

— Он нас не понимает.

Словно в подтверждение его слов, мужчина произнес несколько фраз на незнакомом языке, замолчал, следя за реакцией, повторил еще раз. Прислушиваясь к звукам непривычного наречия, наемники переглядывались, но лишь, разводили руками. Каждый в своих путешествиях сталкивался с чужаками, подчас, приходилось общаться не один день, привыкая к необычному произношению, но везде, даже в самых отдаленных деревушках, прослеживалось сходство языков. Воспроизводимые незнакомцем звуки отличались от всего слышанного ранее настолько, что разум отказывался воспринимать услышанное, как язык. Мелодичные переливы и присвисты больше напоминали щебетание птиц и стрекот кузнечиков, чем нечто осмысленное.

Один за другим, наемники пожимали плечами, прекращая пустые попытки понять незнакомца. Последним сдался Зола, покачав головой, он сумрачно изрек:

— Я знаю немало наречий, но с таким сталкиваюсь впервые.

Себия с подозрением взглянула на мужчину, что, осознав тщетность своих усилий, наконец, замолчал, и сидел, ссутулившись, сказала зловеще:

— А может…

— Полагаешь, он нас дурачит? — перебил Мычка, по лицу девушки догадавшись о ее мыслях.

— А может, у него от Дернова пойла — ум за разум зашел? — хохотнул Шестерня. — Помню, я тоже как-то хлебнул, попутал склянки. Потом два дня говорить толком не мог, так рожу перекосило.

Дерн хмуро взглянул на пещерника, сказал веско:

— Все может быть. Но его мы возьмем с собой, в любом случае. Шестерня, поройся в заплечнике, у тебя, наверняка, припасена пара-другая чистого белья, выдай этому срам прикрыть.