Франсиско Франко и его время - Светлана Пожарская

Уже в годы гражданской войны В. Кодовилья, представитель ЦК Коминтерна в Испании, в докладе 22 сентября 1936 г. утверждал, что вождем военно-фашистского восстания должен был явиться Кальво Сотело, который был одним из фашистских теоретиков еще во время Примо де Риверы и занимал при нем пост министра финансов.

Не ставя под сомнение оценку Кальво Сотело как «политически наиболее подготовленного и наиболее смелого»[50], справедливости ради следует все же внести некоторые коррективы: лидеру «Национального блока» не удалось установить союз с военными, не желавшими смириться с отводимой им второстепенной ролью, а поэтому он и не мог стать вождем военного восстания. Что же касается утверждения, что он был «фашистским теоретиком», то, по-видимому, Кодовилья имел в виду выступление Кальво Сотело в кортесах 16 июня 1936 г. Обосновывая концепцию «интегрального государства», единственную альтернативную, по его разумению, замену существующего, он заявил: «Это государство многие называют фашистским государством, пусть так; если это фашистское государство, я, который верю в него, объявляю себя фашистом»[51]. Но «объявить себя фашистом» и «быть фашистом» — несовпадающие понятия. Кальво Сотело не был фашистом, и таковым его фалангисты в стране и родственные им образования за рубежом не считали. Не был он и главой заговора, мятеж готовили иные лица.

Мола, взявший в начале мая с согласия Санхурхо все нити заговора в свои руки, установил прочные связи как с Испанским военным союзом, куда входили офицеры чином ниже полковника, так и с карлистами — наиболее архаичными во всем потоке испанских правых, ставившими целью восстановление монархии во главе с представителями той ветви Бурбонов, которая безуспешно добивалась трона еще с 30-х годов прошлого века. Карлисты имели опору в традиционно консервативных областях Испании, прежде всего в Наварре, были весьма активны и представляли собой реальную силу — их военизированные отряды, называемые «рекете», насчитывали в то время 9 тыс. человек.

9 июля стороны пришли к компромиссному решению: союз военных и карлистов не будет на первых порах связан с флагом — монархическим или республиканским.

Что касается фаланги — испанской разновидности фашизма, получившей организационное оформление в 1933 г., то поначалу Мола контактов с ней не искал, так как полагал, что руководить мятежом должны только военные. Тем не менее «вождь» фаланги Хосе Антонио Примо де Ривера, находившийся в тюрьме в Аликанте по обвинению в незаконном хранении оружия, весьма энергично атаковал Молу, предлагая услуги своей военизированной милиции. 14 июля Примо де Ривера предупредил генерала: если военные не начнут действовать через 72 часа, фаланга сама начнет мятеж. Заговор, бросивший страну в траншеи гражданской войны, вступил в заключительную стадию.

12 июля был убит лейтенант X. Кастильо, добровольно исполнявший обязанности инструктора антифашистской милиции. Его убийцы были агентами Испанского военного союза. В ответ на другой день был убит Кальво Сотело, лидер правого «Национального блока». А в это время заговорщики, укрепившиеся в убеждении, что без колониальных войск, размещенных в Испанском Марокко, не обойтись, заканчивали разработку плана по переброске Франко с Канарских островов в Африку.

В начале июля корреспондент «ABC» в Лондоне Л. Болин, следуя инструкциям своего шефа Лука де Тена, вступил в переговоры с английской авиакомпанией «Олли Эвейс» об аренде самолета. 11 июля, за два дня до убийства Кальво Сотело, самолет «Стремительный дракон», пилотируемый капитаном Беббом, покинул английскую землю. И когда Болин находился уже в воздухе, направляясь в Лиссабон, где, перед тем, как лететь за Франко, он должен был встретиться с Санхурхо и проинформировать его о ходе приготовлений, вступила в заключительную стадию реализация долго вынашиваемого плана[52].

14 июля, на другой день после убийства Кальво Сотело, Франко приобрел билеты для жены и дочери на немецкое судно, которое отплывало в Гавр 17 июля. 16 июля при загадочных обстоятельствах погиб генерал Бальмес, военный комендант Лас Пальмас. В тот же день там приземлился «Стремительный дракон». На другой день в Лас Пальмас прибыл Франко, формально — на похороны Бальмеса. В тот же день агент Молы Ф. Маис отправил с телеграфа французского города Байонны шифрованные телеграммы. По одной из версий, текст их гласил: «17 в 17. Директор». Это был сигнал к мятежу. В два часа ночи 18 июля Франко получил телеграмму Молы, а утром он обратился с воззванием, названным впоследствии «Манифестом Лас Пальмас», в котором он обращался к тем, кто «находился по долгу службы в рядах армии и флота и дал клятву «защищать родину от врагов до потери жизни»». Их он освободил от имени нации от присяги.

Он обещал испанцам любовь и мир, работу для всех, социальную справедливость. «Испанцы, да здравствует Испания! Да здравствует достойный испанский народ и проклятие тем, кто вместо того, чтобы выполнять свой долг, предают Испанию!»

Часть II

Гражданская война. Начало

Стремительная поляризация сил вымывала центр; взаимные претензии и обиды, жажда мести определили политический вектор в это жаркое лето как конфронтационный. Однако, как писал позднее министр первого послефранкистского правительства X. де Ареильса, «никто не был готов к гражданской войне длительностью в 1000 дней».

Испания знала гражданские войны и в прошлом — в XIX веке она была трижды вовлечена во внутренние конфликты так называемой карлистской войны. Противоборствующие стороны защищали право на свое видение социально-экономического порядка на своей земле. Но тогда это было внутренним делом самих испанцев. В накаленной международной атмосфере второй половины 30-х годов XX века это оказалось невозможным.

В считанные часы мятеж не только перерос в гражданскую войну, но в тревожной атмосфере предвоенной Европы произошла интернационализация конфликта, причем по воле его участников. Первый шаг был сделан главой республиканского правительства, направившим телеграмму с призывом о помощи премьер-министру Франции Леону Блюму.

«Застигнуты врасплох внезапным опасным военным переворотом. Прошу Вас без промедления оказать нам помощь оружием и самолетами» — таков был текст телеграммы, направленной Блюму 19 июля 1936 г. Хосе Хиралем, ставшим накануне главой правительства Испании. На другой день премьер-министр Франции телеграфировал в Мадрид: «Законное правительство дружественной страны, рожденное законными выборами, просит помощи, и наш моральный долг предоставить ему оружие. Кроме того, это совпадает с интересами Франции, состоящими, вне всякого сомнения, в том, чтобы не допустить установления какой-либо формы фашизма на своих юго-восточных и восточных границах»[53].