Ты выбираешь меня?.. - Кей Мортинсен

— Закрой свой рот! Хорошо? — с наигранным гневом приказал Норман, устрашающе вращая глазами. Но в его голосе послышались и совсем не шуточные стальные нотки. — Дженнифер ценит в жизни простые и естественные вещи.

— Музыканты с завязанными глазами это, наверное, чудесно, — улыбнулась Дженни.

— Они будут приглашены в первую же ночь нашего медового месяца, — торжественно пообещал Норман.

Зажав ладонью рот, словно поперхнулась смехом, Арабелла удалилась, соблазнительно покачивая бедрами. Некоторое время Норман задумчиво смотрел ей вслед, потом обернулся к Дженнифер. Глядя на нее влюбленными глазами, он погладил ее по щеке, провел пальцами по нежной коже шеи, и его рука как бы невзначай соскользнула к пухлым холмикам, вздымавшимся под тканью платья. Дженни перестала дышать.

— Ты прекрасна, миссис Реджинальд, — пробормотал Норман, не в силах оторвать взгляд от гладкой, почти прозрачной кожи ее обнаженных плеч. — Я хочу, чтобы мы ушли, — настойчиво потребовал он. — Прямо сейчас.

Ее обдало жаром, улыбка вмиг сбежала с лица, ставшего испуганно-жалобным.

— Но ведь еще очень рано! — внезапно осевшим голосом пробормотала Дженни. — Все будут веселиться еще несколько часов. Ты же не хочешь лишить меня этого удовольствия? Реджи, пожалуйста!

— Не надо называть меня этим именем! — сказал он чуть обиженно и сдержанно объяснил: — Мне больше нравится Норман.

— Реджи идет тебе. Очень милое имя. Зачем ты поменял его? — спросила Дженнифер.

— А разве это возбраняется? — отшутился Норман и поспешил перевести разговор на другую тему. — Давай выйдем, подышим воздухом, — предложил он, мягко подталкивая ее к выходу в сад.

В беседке, увитой глициниями, он целовал ее до тех пор, пока у нее не закружилась голова. Дженни обняла его за шею, зарылась пальцами в шелк волос, вдохнула запах его кожи и позволила дурману любви захватить себя. Истома разлилась по ее телу, стеснила грудь, и ей пришлось вздохнуть так глубоко, что возникло ощущение, будто воздух обжег легкие.

— Я хочу знать все о тебе с того момента, как ты помнишь себя маленьким мальчиком, — расслабленно сказала Дженни, уткнувшись в его плечо и целуя снизу в подбородок. Подбородок показался ей каменным. Она заглянула ему в лицо. На нем появилось угрюмое, замкнутое выражение: видно, воспоминания о детстве были ему неприятны.

— Родители звали тебя Норманом? — спросила Дженнифер, не зная, как продолжить разговор.

— Нет. — Он помедлил. — Так звали меня в компании школьных друзей. Нам почему-то не нравились наши настоящие имена. Норман звучало более твердо, более мужественно. Мы считали себя взрослыми, занимались разными делами, и эти прозвища придавали нам вес в собственных глазах.

— А какими делами? — небрежно поинтересовалась Дженни.

— Ну, то тем, то этим, — неопределенно ответил Норман. — Скажем, покупали сломанные велосипеды, снимали с них детали и продавали. Были и другие дела такого рода.

— Но ведь это далеко от того, чем ты занимаешься теперь. Ты говорил, что работаешь в банке. И вряд ли в качестве кассира. — Она оценивающе оглядела его. — Для мелкого клерка ты выглядишь слишком самоуверенным. Наверное, это городской банк в Эдинбурге?

— Да. Именно так. Я веду там несколько сложных дел, — подтвердил он. — Немного рискованных. Ну, и биржевые операции.

Дженнифер понурилась, вспомнив, что сама считала себя ставкой в одной его удачной операции. Следом в голову пришла другая тревожная мысль.

— Ты играешь на бирже?

Взгляд его стал тяжелым.

— Это мой бизнес, и, наверное, я знаю, что делаю. Не беспокойся, — продолжил он ледяным тоном, — ты не будешь испытывать нужду деньгах.

Дженни опустила глаза. Ее приданого вполне хватило бы им обоим для безбедного существования. Если только в один прекрасный момент оно не исчезнет, как дым после какой-нибудь денежной махинации. А ведь она так рассчитывала, что сможет воспользоваться этими средствами, чтобы помогать матери.

— Отец всегда играл. Рисковал даже последними деньгами. Это измотало матери все нервы, — грустно вздохнула Дженни.

— Он негодяй! — прорычал Норман. — Хоть раз с тех пор, как они расстались, выплатил он твоей матери деньги на содержание?

Слезы навернулись на глаза Дженни. Боль за мать никогда не покидала ее. Но Норман! Он так переживает за нее, так возмущается непорядочным поведением отца. А сам? Всегда ли его собственные действия можно назвать честными?

— Нет, — тихо ответила она. — Ни разу.

— А между тем он богат как Крез!

Дженни бросила на него быстрый взгляд. И продолжила неохотно:

— Женщина, к которой он ушел, предлагала нам большую сумму, но мама отказалась. Пожалуйста, не будь так враждебно настроен к Фрэнку, — попросила Дженни. — Этим ты только расстроишь маму. Она мечтает о том, чтобы снова быть с ним вместе. Знаю, знаю, что ты скажешь, — заторопилась Дженни, прекрасно помня о его скептическом отношении к такой идее. — Но что бы мы ни думали по этому поводу, ее счастье для меня важнее всего. Только бы она была довольна и не болела и не нуждалась до конца жизни. Ей нельзя много работать. Я бы все отдала, чтобы дать ей возможность наконец отдохнуть, — горячо закончила она.

— Я понимаю, — сказал Норман, задумчиво глядя на Дженни. — С дочерью, по крайней мере, твоей матери, кажется, повезло. Значит, она хочет снова быть с Фрэнком. А чего хочешь ты?

— Сделать ее жизнь легче — вот единственное, чего я хочу, — вздохнув, ответила Дженни.

Он ничего не сказал. Она посмотрела на него и удивилась странному выражению его глаз.

— А я, значит, в твоих планах вообще отсутствую? — поинтересовался Норман после долгой паузы.

Дженни покраснела.

— Нет, конечно. Прости, пожалуйста. Я думала, мы говорим только о матери. — Ей было неловко, что она невольно обидела его. — Норман, маме было так трудно…

— Я знаю. — Лицо его посуровело. — Она мне рассказывала. Отец бросил ее ради богатой вдовы, в поместье которой работали твои родители. И она вынуждена была покинуть Арран, этот чудесный шотландский остров. Потому что не могла видеть, как ее бывший муж господствует и повелевает в том самом доме, который она так любовно обихаживала чуть ли не с первого дня своей замужней жизни.

Тронутая горечью, прозвучавшей в его словах, Дженни кивнула.

— Мама обычно никому не рассказывала об этом. Но теперь ты понимаешь, почему я мечтаю, чтобы у нее все устроилось?

— И ты можешь это сделать, — с одобрением произнес Норман. — Замужество принесло тебе деньги.

— О, да. — При мысли о приданом, частью которого она сможет распоряжаться, Дженнифер мечтательно улыбнулась. — Я буду исполнять любые ее желания. Я ее еще избалую, — в восторге от роли волшебницы, которую она сможет сыграть для своей матери, Дженни счастливо рассмеялась. — Она заслужила это, Норман. Когда мама покинула Арран и прибыла в Ирландию, ей помогли ее тетки. Она тяжело переживала, что приходится пользоваться их милосердием, и, как только немного обустроилась, перестала принимать от них помощь. Она была беременна мною, когда отец бросил ее. Отказывая себе в самом необходимом, мама сумела сделать так, чтобы я ни в чем не нуждалась. Она жертвовала для меня всем. Вот почему я хочу теперь взять на себя заботу о ней. Ты ведь понимаешь меня, да? Ей надо уйти на отдых. Невыносимо видеть, как она день за днем убивает себя, выполняя тяжелую работу в гостинице. Разве не естественно, что я хочу теперь создать ей нормальные условия? Ведь сколько лет она всю себя отдавала мне!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});