Сказки - Юрий Магалиф

— Неправда! Не с чего уставать — ты делаешь нетяжёлую работу… А если будешь капризничать, я рассержусь на тебя!

— Не имеешь права сердиться, — фыркнул грузовичок. — Ты должен меня любить и делать так, как я хочу!..

Вот поговори с ним!

И ведь, пожалуй, всё это потому, что Гриша слишком баловал Бибишку и постоянно нахваливал: «Ты у меня красивый, ты у меня маленький, ты замечательный!..»

А Бибишке хотелось одного: белую полосу на кузов да почту возить.

Но не всегда мы делаем то, что хотим. Надо делать то, что другим нужно.

Прошло некоторое время

Строительство гаража было в полном разгаре. Уже выросли кирпичные стены; на них легли тяжёлые стальные балки; вот-вот и крыша засверкает новеньким листовым железом.

А сибирская весна развернулась широко и привольно! Давно стаял снег. На улицах продавались лиловые фиалки и жёлтые «огоньки». Люди с удовольствием сбрасывали с себя тёплые ватные пальто и меховые шапки. На реке зычно перекликались пароходы. Почки деревьев набухли и готовились вытолкнуть из себя молодые ярко-зелёные листочки.

В один из таких превосходных дней в старом гараже появился человек. В одной руке он держал кисть, а в другой — небольшое ведёрко с белой масляной краской. Человек подошёл к Славному Дружку, прищурился и вдруг — нет, это даже представить себе невозможно! — начал выводить на зелёных досках кузова белую полоску!

Посмотрел бы ты в этот момент на нашего Бибишку! Он замер от гордости и счастья. Вот оно, наконец, свершилось!.. Он стал почтовым грузовиком! И больше не будет целыми днями таскать глупые груды песка. Он завтра же… нет, сегодня же!., поедет развозить посылки, письма, газеты, журналы, деньги… И все люди станут ждать его с нетерпением: ведь он всем везёт радость!

Сегодня же! Сегодня же он поедет с почтой! Он стал взрослым! Никто уже не посмеет давать ему советы! Никто не будет больше его учить и бранить! Хватит! Вот теперь-то начнётся великолепная жизнь! Ур-р-ра!

Гриша беспокоится

— Ты думаешь, что всё теперь можешь? — спросил Гриша, взглянув на важничавшего Бибишку. — Ошибаешься. Ведь ты скверно учился, и в жизни тебе придётся туго. Не знаю, как дальше станешь работать…

— Хорошо буду работать! Увидишь!

— Я уже видел… Намучился с тобой на стройке.

— А мне там не нравилось работать — слишком тесно, и всё кругом знакомо. Скучно возить песок по одной и той же короткой дорожке… Вот повезём почту, и я покажу себя! Ведь я — молодой, сильный. Никто меня не догонит.

— Не хвастайся, — нахмурил Гриша брови. — Подумай лучше о завтрашнем дне. Мы завтра письма повезём в деревню.

— А я хочу — сегодня!

— Нет, завтра. У тебя ещё белая полоса не обсохла…

Неожиданная встреча

Погожим утром Славный Дружок и Гриша выехали из гаража.

Дорога предстояла дальняя. Раньше в ту деревню, куда они должны были ехать, почту возили на лошадях — грузовиков не хватало. А теперь Начальник решил послать туда Бибишку. Правда, говорят, дороги там не очень хорошие, но ведь Славный Дружок — машина сильная, а Гриша — шофёр опытный.

…Перед тем как побывать на Главной почте и погрузить в кузов мешки с письмами, Гриша заехал домой, чтобы взять какую-нибудь тёплую одежду — вдруг возвращаться ночью придётся.

Во дворе Гришиного дома Бибишка увидел — кого бы ты думал? — старую свою знакомую — долгополую Шубу! Она висела на верёвке посреди двора.

Бибишка так удивился этой встрече, что даже фары его как будто расширились.

— Здравствуйте… — робко произнес он.

— А-а!.. Привет, привет! — лениво ответила Шуба. — Что это вы так удивленно смотрите на меня? Не ожидали встретить? Разве вы позабыли, что я здесь живу? Ведь отец вашего шофёра — мой усатый кондуктор.

— Я это помню… А что вы здесь делаете, во дворе?

— Принимаю солнечные ванны. Набираюсь сил перед курортом.

— На какой же курорт вы поедете?

— Ах, не говорите!.. Курорт местного значения с каким-то странным названием: «Чу-Лан». Разумеется, усатый кондуктор с удовольствием послал бы меня куда-нибудь подальше… Но его сын посоветовал в Чу-Лан. Ах, мне всё равно. В моей жизни всё миновало, молодость прошла!.. Хвать-Похватя я уже никогда не встречу, радостей осталось мало… В Чу-Лан, так в Чу-Лан… Безразлично…

Однако побывать на курорте Шубе не пришлось. Гриша схватил её и швырнул в кабину: «Поехали, мохнатая, может, пригодишься в дороге».

— Вперёд, Славный Дружок!

…В тот момент, когда они выезжали со двора, произошло маленькое чудо, которого, впрочем, никто не заметил: из земли, что была насыпана в глиняный горшочек (он стоял на окне в Гришиной комнате), вдруг пробился тонкий стебелёк!.. Ты догадался, что это за стебелёк?.. А ну-ка, подумай…

Помнишь — Гриша когда-то купил мандарины?.. Вот этот стебелёк-то и вырос из твёрдого зёрнышка того отважного мандарина, который не боялся смерти. И, как видишь, храбрец был прав. Стебелёк пробился сквозь землю и закричал нашим друзьям:

— Счастливого пути! Хорошей вам погоды!..

Жаль, что никто его не услышал.

…А Гриша с Бибишкой заехали на Главную почту, Гриша положил в кузов два мешка с письмами и — в дальнюю дорогу.

Эй ты, Шуба! Лежи себе тихо и не ворчи… Слышишь, как колёса поют!..

Везут почту

Колёса пели свою нескончаемую песенку. Славный Дружок заливисто и весело кричал: «Би-би-и!». Гриша, улыбаясь, щурился от яркого солнца, что заглядывало в кабину. Шуба топорщилась на кожаном сиденье и раздраженно вздыхала. А в кузове…

А в кузове, в кожаных мешках, тесно прижавшись, друг к другу, шептались письма. У каждого было что рассказать.

Деловые письма говорили серьёзно и малопонятно:

«Предлагаем вам во исполнение циркулярных директив обратить внимание на инструкцию за исходящим номером…» и так далее.

Очень странно выражались эти письма; и кто только их сочинял!

Зато треугольнички со штампом «Воинское» говорили просто и ясно:

«Живется мне, дорогая мамаша, очень хорошо, чего и вам всем желаю. Я обещаю, дорогая мамаша, как следует выполнять всё, что прикажет Родина!»

Хорошенькие открыточки с яркими цветами наперебой повторяли: «Поздравляю!.. Желаю счастья!.. Будьте здоровы!.. С днем рождения!.. Поздравляю!..»

В самой глубине мешка, меж других писем находилось ещё одно — тоненькое-претоненькое, коротенькое письмо с неровными каракулями в одну строчку: «Папочка, приезжай скорее, бабушка очень больна». Это письмо лежало тихонечко, а его бумага совсем побелела от волнения… Оно очень боялось опоздать.

…Конечно, Бибишка не слышал, о чём шептались письма. И не до того ему было. Главное сейчас заключалось в быстрой езде по мягкой просёлочной дороге.

Маленькие голубые лужицы бросались под колёса машины. Ветер обдавал прохладным дыханием разгоряченный мотор. Ветви встречных берёз тянулись к Славному Дружку и словно хотели погладить его по крыше кабины.

Хорошо ездить быстро! Хорошо, когда ты молод, когда в тебе столько силы! Хорошо жить на свете!

Вправо или влево?

Вдруг Гриша нажал на тормоза, и Бибишка остановился. Впереди в чистом поле стоял полосатый столб, а за ним шли две дороги: одна вправо, другая влево. По какой ехать?..

Гриша задумался.

«Ах, зачем мы остановились? — шепнуло в кузове тоненькое письмо. — Скорее, скорее! Я боюсь опоздать…»

— Ну, Славный Дружок, в какую нам сторону? — спросил Гриша. — Я впервые еду в эту деревню… дорогу толком не знаю. Вот неприятность… Поедем направо, а?..

— Раз человек говорит «направо», — сказала Шуба, — я бы на вашем месте, грузовик, поехала налево!

— Налево! — воскликнул Бибишка, послушавшись Шубу. И они поехали налево.

— Ой, не туда мы едем! Нам надо направо! — зашептало тоненькое письмо, но опять его никто не услышал.

Бибишку украли

Дорога, по которой они решили ехать, привела в лес.

Здесь было сумрачно и сыро. Угрюмые деревья обступили путь. Толстые корни вылезли из влажной земли, а между ними застоялась чёрная затхлая вода.

Трудно путешествовать по такой дороге, и Гриша всё сдерживал Бибишку, заставлял его ехать помедленнее. Но Славный Дружок рвался вперёд; ему не терпелось поскорее выбраться из леса. Он подпрыгивал на корнях, проваливался в неглубокие ямы, задыхался от запаха прелых прошлогодних листьев.

…Неужели они едут не в ту сторону?..

Вдруг Бибишка выбежал на полянку; деревья тесно зажали её в кольцо, и от этого она казалась совсем маленькой. В стороне от дороги темнела покосившаяся избушка.