Сон в летнюю ночь (СИ) - Лазарева Элеонора

Меня немало удивили такие страсти, но вспомнив выезд английской королевы в наше время, согласно кивнула головой: там тоже собирались толпы зевак посмотреть или даже быть участником такого зрелища.

— Везде люди остаются людьми, даже в ином мире, — думала я, оглядывая волнующееся скопище народа перед высокими резными воротами дворца.

Кареты, которые тоже стремились въехать за ограду, выстроились в ряд и их пропускали по списку, который держал в руках офицер стражи. Вскоре и моя карета оказалась перед уставшим взглядом дежурного, и тот, бегло оглядев пассажиров, кивнул и нас пропустили через шлагбаум. Пройдя через множественные двери со стражей и пропусками, Кабор покинул меня, пообещав вернуться к обеду с вестями, а я с Гавром двинулась в приемную, где уже собралась большая топа народу. Люди волновались: переговариваясь в полголоса, шептались, переходили из одной группки в другую, здоровались, раскланиваясь. Мы были тут же окружены несколькими знакомыми. Среди них виднелись и лица неизвестных. Они мило улыбались, расспрашивали о моих делах, о скорой свадьбе. Гавр стоял за моим плечом и тихо шептал мне ответы, которые вызывали затруднения. Все пока обходилось без эксцессов, и не вызывало особенных изумлений моим поведением. Постепенно я успокоилась, и начала более пристально изучать местное общество.

Оно было обычным, то есть таким же, как и наше, современное, только одето странно, в другие одежды по той моде и прически другие. Но разговоры, улыбки, приветствия все те же — до приторности фальшивые и лицемерные. Мне не пришлось бывать на приемах в высшем обществе нашего времени, но по телевизору, книгам и фильмам я могла себе это представить. Здесь же окунулась в реальность с головой и, по началу, несколько растерялась, но потом обвыклась, еще в своем замке, и уже здесь мне было легче. Также мило улыбаясь, я поддерживала разговор на общую тему: о прибыли, о погоде, и, конечно, об императоре. Кабор еще ранее советовал мне прислушиваться к любым разговорам на эту тему и быть настороже, чем я и занималась, находясь в этой разномастной толпе в дорогой одежде, драгоценностях и приторным запахом парфюмерии.

Вскоре раздвинулись сворки высокой арочной двери, и прозвучал громкий голос мажордома, одетого в золоченую ливрею:

— Его величество император!

Все быстро развернулись в сторону входа и начали тесниться под руками сильных слуг, которые вежливо, но упорно освобождали проход. Тут я увидела, высокого тучного мужчину одетого в простой черный кафтан и такие же штаны до колен, с туфлями, с красной лентой через плечо. Лицо его было с желтым отливом, щеки одутловаты и ложились складкой на жесткий воротник белой рубашки. Все это сочетание вызывало странное чувство у меня, и мысль:

— Ему мало осталось.

Пройдя взглядом по толпе придворных и гостей, он остановился возле меня, окинув изумленным взором.

— О! Моя дорогая девочка! И ты здесь! Рад. Прошу.

Он подал мне свою ладонь, и я вышла из-за спины стражника. Ухватившись за его локоть, дрожащей рукой, пошла рядом.

— Я рад видеть тебя, дочка, — говорил император, пока мы шли в его кабинет, — и рад видеть тебя в добром здравии.

Я молчала, и сердце мое стучало быстро. Горло слегка схватывало спазмой от такой близости верховного властителя. Я не знала, как реагировать на такой демарш и что надлежит делать и отвечать.

Адъютанты, следующие за нами, остались в другой приемной перед кабинетом, а мы вошли. Император предложил присесть на мягкий диван, сам же упал в рядом стоящее кресло и едва отдышался. Хрипы из груди мужчины были слышны уже тогда, пока мы шли вдоль присевших в низком поклоне присутствовавших царедворцев, гостей, дипломатов и послов. Он кивал им и иногда улыбался.

— Как видишь, мне трудно дается даже сам выход, девочка, — выдохнул он и закашлялся, закрываясь платком.

Я испугалась, не зная, что делать.

— Извини, — убрал он его в карман и печально взглянул на меня, — скоро меня уже не будет. Чувствую, как убывают силы. И зовут предки.

— Ну, что вы, ваше величество, — с волнением начала я, — еще рано нас покидать. Что мы будем делать без вас.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Что делать? — вскинул он брови и откинулся на спинку с улыбкой, — жить, моя дорогая девочка. И это замечательно — просто жить.

Он тут же нахмурился.

— В одном ты права, что станется с нашим государством, ведь у меня даже нет сына, которому я бы смог передать трон и корону.

Он внимательно посмотрел на меня, и я вдруг осознала, что здесь что-то не так, что-то происходит странное, непонятное. Отчаянно вдруг захотелось домой в свой домик в Подмосковье, с его тихим укладом и моим рабочим столом с ноутбуком и зеленой лампой над клавишами, с кустами сирени за окном, и лавочкой под цветущей черемухой.

Я чуть было не застонала от жалости за себя, но взяла в руки и, слегка выдохнув, улыбнулась:

— Что вы, вам еще жить и жить, ваше величество. Рано думать о смерти. К тому же вы правы, кто, кроме вас, сможет управлять империей.

— То-то и оно, — тяжело вздохнул император и прикрыл глаза.

Я сидела затаив дыхание и во все глаза смотрела на мужчину. Теперь я могла более детально его разглядеть. На вид ему лет под пятьдесят со следами былой красоты: высокий, широкоплечий, с мощной фигурой. Седина едва коснулась черных кудрей, а серые глаза его под черными бровями, смотрели на меня с легким сожалением или даже с завистью. Я понимала, что ему трудно не только физически, но и морально, потому что нет у него настоящих наследников, так их пара с императрицей оказалась полностью бездетной, как он, так и она. Такое случилось впервые за многие годы, что нет даже бастардов по прямой линии ни у кого из них. И это еще раз подтверждало легенду о будущей кровавой распре в государстве.

— Я умру, и начнется хаос, девочка моя, — потер он ладонями лицо, — и мне нужно заранее определиться с преемником. Иначе начнется жесткая борьба за власть.

Я по инерции кивнула, соглашаясь, но во все глаза смотрела на улыбающегося императора. Мы стало жаль его чисто по-женски. Так можно пожалеть умирающего человека. Я встала и, пройдя ему за спину, обняла за плечи, прижавшись лицом к его волосам. Он вначале изумился, но потом, прихватив мои руки, замер под лаской. Я поцеловала его висок.

— Не будем говорить о плохом, ваше величество, — прошептала ему на ухо, — думаю, что все обойдется.

— Я очень бы этого желал, дочка, — похлопал он по моим рукам, — а теперь расскажи о себе. Слышал, что ты болела, что упала с лошади. Как это случилось?

После моего сумбурного рассказа о подложенном шипе, он нахмурился и встал. Пройдя к столу, взял в руки кристалл вызова адъютанта и когда тот вошел, приказал вызвать главу Тайной канцелярии. Мне же поцеловал руку и сказал, что ждет меня на праздничном обеде и балу.

Поклонившись, я вышла и, увидев вопросительный взгляд Гавра, кивнула ему. Тот быстро проследовал за мной на выход. За спиной я чувствовала внимательные взгляды и слышала завистливые разговоры: как же, сам император взял за руку и увел за собой. Но все они мне были "по барабану", как говорится, теперь же я отчетливо поняла, что империи грозит настоящая беда и мне предстоит в ней играть не последнюю роль.

Глава 12

Гавр и я долго сидели у меня в кабинете, обсуждая слова императора и сведения Кабора, которыми тот поделился со мной. После встречи с императором, глава Тайной канцелярии пригласил его для дачи показаний по поводу моего падения и злосчастного шипа под седлом лошади. По приказу императора он должен расследовать этот случай и в кратчайшие сроки доложить об исполнении. Теперь этим занимались агенты империи, и я испугалась за себя.

— Мне предстоит много общаться, отвечая на вопросы сведущих людей, — заламывала я руки, — А если всё выйдет наружу? Если меня уличат несоответствии с прежней Галаной?

— Успокойтесь, миледи, — увещевал меня Гавр, — вы прежняя и никто не поймет ваше преображение, если, конечно, вы не дадите повода сомневаться.