Ангел для сестры - Джоди Пиколт

– Брайан будет беспокоиться, куда мы подевались. – А потом, словно возвращаясь к прерванному разговору, добавил: – Так у каких цветов больше всего шансов выжить на моем подоконнике?

Тебе кажется, что если твой собственный мир развалился, то у других жизнь тоже остановилась. Но мусоросборник, как всегда, забрал наш мусор и оставил пустые контейнеры. В двери торчал счет за отопление. На крыльце лежала аккуратно сложенная почта за неделю. Как ни странно, жизнь продолжалась. Кейт отпустили домой только через неделю после начала индукционной терапии. Центральный катетер оттопыривал ее блузку на груди. Помимо разговора по душам, я получила от медсестер еще целый список инструкций: когда звонить в скорую помощь, а когда не обязательно, когда проводить следующий курс химиотерапии, как ухаживать за Кейт в период иммуносупрессии.

На следующий день дверь нашей спальни распахнулась в шесть утра. Кейт на цыпочках подошла к кровати, хотя мы с Брайаном уже не спали.

– Что случилось, солнышко? – спросил Брайан.

Она ничего не сказала. Просто поднесла руку к голове и провела пальцами по волосам. Густые пряди золотым дождем упали на пол.

– Я уже поела! – объявила Кейт за ужином несколько дней спустя. Ее тарелка была еще полная, она не притронулась ни к бобам, ни к мясу. Ей не терпелось убежать в гостиную поиграть.

– Я тоже. – Джесси отодвинулся от стола. – Можно я выйду?

– Нет, пока не съешь все зеленое, – ответил Брайан.

– Ненавижу бобы.

– Они тоже от тебя не в восторге.

Джесси посмотрел на тарелку Кейт.

– Она тоже не доела. Это не честно.

Брайан отложил вилку.

– Честно? – слишком тихо переспросил он. – Хочешь, что бы все было честно? Хорошо, Джес. В следующий раз, когда у Кейт будут брать костный мозг, у тебя тоже возьмут. Когда мы будем промывать ей центральный катетер, то постараемся придумать что-нибудь не менее болезненное и для тебя. А когда она в следующий раз будет проходить курс химиотерапии, мы…

– Брайан, – перебила я.

Он остановился так же неожиданно, как и вспыхнул, и провел по лицу дрожащей рукой. Потом его взгляд задержался на Джесси, который спрятался у меня под мышкой.

– Извини, Джес. Я не… – Так и не сказав того, что собирался, Брайан вышел из кухни.

Мы долго молчали. Потом Джесси повернулся ко мне.

– Папа тоже заболел?

Я долго думала, прежде чем ответить.

– У нас все будет хорошо, – произнесла я.

Прошла уже неделя, как мы были дома. Среди ночи нас разбудил грохот. Мы с Брайаном наперегонки бросились в комнату Кейт. Она лежала на кровати и дрожала так, что сбила ногой лампу с ночного столика.

– У нее жар, – сказала я Брайану, потрогав ее лоб.

До этого я переживала: как я смогу узнать, вызывать ли Кейт доктора, если у нее проявятся необычные симптомы. Теперь я понимала, насколько глупо было думать, что я не пойму сразу как выглядит действительно больной ребенок.

– Мы едем в отделение скорой помощи, – скомандовала я, хотя Брайан уже доставал Кейт из кроватки, кутая в одеяло. Мы быстро сели в машину, завели двигатель и только тогда вспомнили, что Джесси остался дома один.

– Ты отвози ее, – прочитал мои мысли Брайан, – а я побуду здесь.

Но он не сводил глаз с Кейт.

Несколько минут спустя мы уже все вместе мчались в больницу. Джесси сидел на заднем сиденье рядом с сестрой, удивляясь, почему нужно вставать, если на улице еще темно.

В отделении скорой помощи Джесси уснул на наших куртках. Мы с Брайаном наблюдали, как хлопочут врачи над дрожащей Кейт. Как пчелы над цветком, вытягивая из нее все, что можно. Взяли анализы, сделали поясничную пункцию, пытаясь изолировать очаг инфекции и предотвратить менингит. Рентгенолог принесла портативный рентгеновский аппарат, чтобы сделать снимок груди и убедиться, что инфекция действительно в легких.

Потом она приложила снимок к подсвеченному экрану. Ребра Кейт на снимке казались тонкими, как спички, а посредине было большое серое пятно. Ноги у меня подкосились, и я схватила Брайана за руку.

– Это опухоль. Метастазы.

Доктор положила мне руку на плечо.

– Миссис Фитцджеральд, это сердце Кейт.

Смешное слово «панцитопения» означало, что ничто в организме Кейт не защищает ее от инфекций. По словам доктора Шанса, из этого следовало, что химиотерапия подействовала. Большинство белых кровяных тел в крови Кейт уничтожены. То есть сепсис – заражение крови после химиотерапии – это уже не возможное осложнение, а факт.

Ее пичкали тайленолом, чтобы сбить температуру. Брали анализы крови, мочи и мокроты, чтобы назначить подходящий антибиотик. Ее еще шесть часов трясло так, что она чуть не падала с кровати.

Медсестра, которая несколько недель назад, пытаясь развеселить Кейт, заплетала ей мелкие косички, измерила температуру и повернулась ко мне.

– Сара, уже можно дышать.

Лицо Кейт было маленьким и бледным, как луна, на которую Брайан любит смотреть в свой телескоп, – далекая и холодная. Она выглядела как мертвая… даже хуже. Но это лучше, чем видеть, как она страдает.

– Эй! – Брайан коснулся моих волос. Он держал Джесси под мышкой. Скоро полдень, а мы все еще были в пижамах и даже ни разу не вспомнили, что нужно переодеться.

– Я отведу его вниз пообедать. Хочешь чего-нибудь?

Я покачала головой. Придвинув стул поближе к кровати Кейт, я расправила одеяло. Взяла ее ладонь и приложила к своей.

Ее глаза приоткрылись. Какое-то время она пыталась понять, где находится.

– Кейт, – прошептала я, – я здесь.

Когда она повернулась и задержала взгляд на мне, я поднесла ее ладонь к губам и поцеловала.

– Ты такая смелая, – улыбнулась я ей. – Когда я вырасту, стану такой, как ты.

Кейт неожиданно покачала головой. Ее голос был едва слышен.

– Нет, мама. Тогда и ты заболеешь.

Сначала мне приснилось, что лекарство в капельнице капает слишком быстро. Ее тело раздувалось от раствора, но я ничего не могла сделать и видела, как черты ее лица разглаживались, блекли, пока лицо не превратилось в белый безликий овал.

Во второй раз мне снилось, что я рожаю в родильном отделении. Я чувствовала биение пульса внизу живота. Потом напряглась, и ребенок вышел в свете вспыхивающих молний.

– Девочка, – объявила появившаяся ниоткуда медсестра и передала мне младенца.

Я начала разворачивать розовое одеяльце и остановилась.

– Это не Кейт.

– Конечно нет, – согласилась медсестра. – Но она все равно твоя.

Вошедший в больничную палату ангел был одет в костюм от Армани и кричал в мобильный телефон.

– Продавайте, – командовала моя сестра. – Мне все равно как. Поставьте лоток с лимонадом в Фанейл Холле[10] и раздавай те акции. Питер, я сказала, продавайте. – Она нажала кнопку и протянула ко мне руки.

– Эй! – Занна начала успокаивать меня, когда я расплакалась. – Неужели ты действительно думала, что я послушаюсь и не приеду?

– Но…

– Факсы. Телефоны. Я могу работать у тебя дома. Кто же еще присмотрит за Джесси?

Мы с Брайаном переглянулись: об этом мы пока не думали. Брайан встал и неловко обнял Занну. Джесси на полной скорости подлетел к ней.

– Вы что, усыновили ребенка? Джесси не может быть таким большим… – Она отцепила племянника от своих колен и склонилась над больничной койкой, где спала Кейт.

– Уверена, ты меня не помнишь. – Глаза Занны блестели. – Но я помню тебя.

Это было так просто – позволить Занне решать все вопросы. Занна сразу же заняла Джесси игрой в крестики-нолики и поругалась с китайским рестораном, потому что они не доставляют обеды в больницу. Я сидела рядом с Кейт, наслаждаясь бурной деятельностью сестры. Я позволила себе притвориться, что она может сделать то, чего не могу я.

Занна забрала Джесси домой на ночь, а мы с Брайаном лежали, подпирая Кейт с двух сторон.

– Брайан, – прошептала я, – я тут подумала…

Он пошевелился.

– О чем?

Я приподнялась на локте, чтобы видеть его глаза.

– О еще одном ребенке.

Глаза Брайана сузились.

– Господи, Сара! – Он встал и повернулся ко мне спиной. – О Боже!

Когда он повернулся ко мне, его лицо было искажено болью.

– Мы не можем просто заменить Кейт, если она умрет, – сказал он.

Кейт на кровати пошевелилась.

Я попыталась представить ее себе в четыре года в новогоднем костюме, в двенадцать, когда она будет пробовать красить губы, в двадцать, танцующую на студенческой вечеринке.

– Я знаю. Поэтому нужно сделать все возможное, чтобы этого не произошло.

Среда

Хочешь, книгу огня я тебе почитаю.

Расшифрую и алое пламя, и линии сажи,

И причудливый пепла узор.

Эти чудные знаки расскажут,

Как приходит огонь и как он превращается в море.

Карл Сандбург. «Огненные страницы»

Кемпбелл

Думаю, мы все в долгу перед нашими родителями. Вопрос только в том, сколько мы им должны? Такие мысли вертелись у меня в голове, пока моя мама рассказывала о последнем романе отца. Уже не в первый раз я пожалел, что у меня не было ни брата, ни сестры. Тогда телефонные звонки будили бы меня на рассвете только раз или два в неделю, а не семь.