Утоли моя печали - Юлия Вознесенская

Жаль, что Костика так редко приносят к нему: с ним сейчас сидят по очереди обе бабушки. Кирюша чувствует, для бабушек это большое облегчение, что не надо сидеть у него в больнице: они обе старенькие и боятся ходить именно в онкологическую больницу, а потому они с радостью взяли на себя все заботы о младшем внуке. Кирилл на них не обижается, ему самому нужны только папа с мамой: он спешил любить их изо всех сил и сам купался в их любви. Он только хотел, чтобы они научились любить его не временно, пока он еще тут, на земле, с ними, — а любить его вечно. Вот когда они поймут, что «семейный узел» не распадается и после смертей а любовь никуда не пропадает, — вот тогда и распахнется белая занавеска в окне и за ним придут… Скорее бы! Он знает, что ему будет немыслимо хорошо там, за занавеской. Ему уже так хочется туда, где уже не будет никакой боли, а только одна радость, как ему обещал Тот, Кто его ждет, Кто понесет его туда на руках…

Пришел папа. Подошел, сел рядом с мамой и спросил тихо:

— Как он сегодня?

— Все так же…

Кирюша напряг силы и чуть-чуть приподнял руку. Мама поняла, как всегда, первая: она подсунула свое запястье под его ладонь, Кирилл сжал его как мог, и мама подняла свою и его руку и сказала папе:

— Дай нам твою руку!

Папа протянул маме руку, а сам бережно взялся за запястье Кирюши. Папе показалось, что узел слишком хрупкий, и он подложил под него и вторую раскрытую ладонь, такую большую, широкую, надежную.

Кирюша смотрел на чуть колеблющуюся занавеску в окне и улыбался.

МАМИНА ДОЧКА

У начальника нашего отдела Петра Петровича померла жена. Перед тем она долго болела, лежала в больнице, а три месяца тому назад — скончалась. Петра Петровича с тех пор было не узнать — совсем поник человек, стал неразговорчив и даже немного опустился: иногда побриться забывал, а раза два приходил на работу без галстука. Слава Богу, на его работе, а значит, и на работе всего нашего отдела это не сказывалось: наоборот, он теперь уходил в дела с головой, на посторонние разговоры не отвлекался. Курить только стал больше. Но и курил в одиночку — выхолил на балкон и там задумчиво стоял с сигаретой, глядя куда-то вдаль потемневшими глазами.

Ходить он стал на работу в одном и том же Костюме, который уже через две недели после похорон утратил достойный вид. Но когда кто-то осторожно сделал ему замечание, что пора бы костюм отдать в чистку — не один же он у него, Петр Петрович просто пошел в магазин и купил новый. На размер больше. Или костюм был привычного размера, а сам Петр Петрович похудел и стал на размер меньше кто знает, только висел тот новый костюм на нем, как на вешалке. Сотрудницы смотрели на него и вздыхали. Так прошел месяц, другой, полгода пролетело, а начальник наш все такой же печальный и только худеет.

— Вам бы жениться надо, Петр Петрович! — осмелела как-то Нина Федоровна, самая старшая из сотрудниц по возрасту.

— Это еще зачем? — нахмурился Петр Петрович.

— Чтобы хозяйка в доме была!

— Дочка и так места себе не находит, переживает очень, плачет по ночам, учиться стала хуже, двойки приносит, а я еще какую-то новую жену в дом приведу? Да ни за что на свете! Хозяйка у нас в доме была, а теперь вот нет, не будет и не надо! — отрезал он. — Так проживем. Как-нибудь.

Контора у нас скромная, государственная, зарплаты небольшие, и нанять домработницу Петр Петрович, несмотря на начальственное свое положение, никак не мог — сам справлялся. Как умел — так и справлялся. На углу здания, где мы работали, располагался большой супермаркет «Рамстор», и после работы почти все мы, женщины, туда забегали за продуктами. И Петр Петрович с нами. А покупал он всегда почти одно и то же — хлеб, молоко и масло, сыр и колбасу, а в качестве основной еды — замороженную пиццу и сосиски, да еще яйца.

— Вы бы хоть свежего мяса взяли или курочку, Петр Петрович! — посоветовали мы ему, как-то столкнувшись у прилавка с замороженными продуктами.

— А готовить кто будет? — резонно возразил он и отошел от нас, бросив в коляску несколько коробок пиццы. — Вот родственница обещала приехать к нам в отпуск на две недели, тогда и будут у нас настоящие обеды. А пока мы уж так…

И так оно и шло. Изредка кто-то снова намекал Петру Петровичу, что надо бы ему подыскать жену, а он сердито отмахивался и отмалчивался.

Однажды Петр Петрович пришел в контору уже и вовсе в неприличном виде: один Уголок воротничка рубашки был у него подивлен утюгом до явственной желтизны.

— Петр Петрович, да вы себе рубашку утюгом сожгли! — приглядевшись к нему воскликнула Нина Федоровна.

Против ожидания Петр Петрович не смутился, а расцвел и громко, на весь отдел, объявил с сияющей улыбкой:

— Это мне дочка рубашку погладила! Представляете? Девочке девять лет — а она отцу рубашки гладит! Правда, это первая, так что не совсем удачно у нее вышло. Ну да ничего, научится. В обеденный перерыв я в магазин зайду и поищу такую же рубашку, а эту спрячу и сохраню на память. Первая выглаженная дочкой рубашка! — Он понюхал, погладил любовно рукой сожженный воротничок и гордо объявил: — Хозяйка растет!

С этого дня наш Петр Петрович стал заметно приходить в себя и оживать. Рубашки на нем теперь всегда были свежевыглаженные и уже не подпаленные утюгом. А в пятницу он удивил нас в «Рамсторе»: подошел к нам и деловито попросил:

— А ну-ка, девушки, помогите мне выбрать хороший кусочек мяса для супа!

— Родственница приехала? — спросили мы и обрадовались: ну, теперь нашему начальнику полегче станет!

— Нет! Дочка моя собирается суп варить. Говорит, что помнит, как мама это делала, она же ей помогала на кухне, когда та еще здорова была. И вот решила самостоятельно полный обед приготовить! Но котлеты я ей куплю, конечно, готовые. Поможете выбрать?

— Ох, Петр Петрович! Да разве она справится? А хотите, я приеду и сварю вам обед? — предложила Верочка, молодая и незамужняя наша сотрудница.

— Нет, Вера, спасибо вам большое, но лучше не надо. Не хочу я мою маленькую хозяюшку обижать недоверием.

Мы, естественно, помогли ему выбрать и мясо, и котлеты. Вдобавок к покупкам он купил большой торт.

— Зачем вам на двоих такой большой торт? — спросили мы. — Взяли бы поменьше.

— Ну нет! В честь парадного обеда и торт должен быть парадный. Да вы не волнуйтесь: что останется — поставим в холодильник и будем после доедать.

В понедельник все как одна сотрудницы накинулись на Петра Петровича с расспросами:

— Ну, и каким же обедом вас дочка накормила? Рассказывайте!

Петр Петрович расплылся в довольной Улыбке и откинулся на стуле, победно оглядев собравшихся вокруг женщин.

— Обед как обед. На первое рисовый суп на мясном бульоне, на второе картошка с котлетами, а на третье чай с тортом.

— И что — все можно было есть? — недоверчиво спросила Нина Федоровна.

— А то! Я ел да нахваливал. Котлетки, правда, самую чуточку недожарились, но сегодня, надо полагать, дожарятся до конца: она же на два дня обед готовила. А картошка была сварена в самый раз и даже посолена в меру. С супом вышла маленькая незадачка, и вы, девушки, нам тут должны помочь советами. Доченька моя помнила, что мама минут за десять до окончания варки клала в суп приправы, а вот какие — не заметила. Ну она и положила все подряд: перец, лавровый лист, гвоздику, корицу и мускатный орех. Я-то ей тоже ничем в этом вопросе помочь не мог.

— Мускатный орех — в суп, подумать только! Ну и как же вы, Петр Петрович, ели этот суп? — спросила Верочка с ужасом.

— Ел. Чихал, но ел. Удивительно вкусный был суп, если не считать запаха! Но мы потом тортиком все заели.

— Ну, поздравляю вас, Петр Петрович, с маленькой хозяйкой! — сказала Нина Федоровна.

— Спасибо. Это ведь и вправду маленький праздник был у нас. Но только вы мне теперь подскажите, какие приправы и сколько надо в суп класть, а я уж дочке передам. Заодно посоветуйте, какую бы мне кулинарную книжку для нее купить, чтобы попроще была?

— А есть, Петр Петрович, такая специальная книжка для девочек, называется «Маленькая хозяйка».

— Спасибо, Нина Федоровна! Сегодня же заеду в книжный магазин и спрошу!

С этого времени наш Петр Петрович стал с каждым днем оживать и меняться к лучшему. И курить стал меньше, предпочитая вести разговоры с сотрудницами отдела о домашнем хозяйстве, явно с целью потом передать их советы дочери. А женщины с искренним интересом расспрашивали его, что он ел накануне на ужин и сегодня за завтраком.

— На ужин у нас вчера были просто восхитительные макароны с потрясающим томатным соусом! — говорил он с гордостью. — А на завтрак вареные яйца. Всмятку!

— Вот вы и оживать стали, Петр Петрович, отходить от горя начали, — как-то сказала ему Нина Федоровна.

— Это все доченька, хозяюшка моя дорогая! Она и сама ожила, плакать по ночам перестала. И учиться, представьте, лучше стала, несмотря на все свои хозяйственные заботы!