Серьги с алмазными бантами - Марта Таро

– Эй, есть кто?! – в гулкой высоте пролёта слова отдались звучным эхом, и – о чудо! – откуда-то сверху застучали по ступеням каблуки, и из-за поворота лестницы показался красивый блондин в чёрном фраке. Тот был одет так безупречно, как будто не прятался в опустевшем посольстве, а собирался на бал.

– Чем могу помочь, месье? – спросил блондин, и тут же глаза его заметались.

Убийцу передёрнуло: он вдруг узнал смазливого франта. Бледность, покрывшая щёки его визави, выдавала дипломата с головой, – блондин тоже узнал гостя, но постарался взять себя в руки и заговорил подчеркнуто равнодушно:

– Я третий секретарь посольства виконт де Ментон. Сейчас замещаю посланника и всех других дипломатов. Чем могу служить?

Он мог бы и не трудиться, сообщая свою фамилию. Убийца её прекрасно знал – этот вертопрах был любовником Мари-Элен Триоле. Дурочка просто с ума сходила от этого негодяя и, несмотря на все усилия матери, никак не хотела его бросить. Убийца меньше всего на свете желал бы встречи с этим человеком: это было так унизительно. Более того, это могло стать опасным, ведь на письме, которое он собирался передать, имелось имя адресата.

«Так отдавать или нет?» – заметалась трусливая мысль.

Но ведь это его деньги! Как он сможет от них отказаться? Убийца молча достал из кармана письмо и протянул его де Ментону. Тот прочитал имя адресата и ухмыльнулся.

– Вы как раз застали меня перед отъездом, – сообщил виконт. – Посольство закрывается, я отбываю во Францию, так что можете не беспокоиться, я лично отвезу ваше…э-э… послание.

Ирония виконта сделалась неприкрытой. Убийца не счёл нужным отвечать. Он развернулся и вышел. Дьявол! Ну что за невезение! Почему самая неблагодарная работа всегда достаётся самым толковым?

Глава восьмая

Выздоровление

Егерский полк императорской гвардии не привык выполнять чёрную работу. Охрана продовольственных обозов всегда считалась делом интендантов, но в России всё перевернулось с ног на голову. Мрачные бородатые крестьяне не хотели продавать ни продовольствие, ни фураж, всё это можно было отнять лишь силой оружия. Начиная со Смоленска, французские войска везде сталкивались с одним и тем же: вместо того чтобы отдать запасы, но сохранить себе жизнь и кров, русские поджигали дома и уходили в лес.

Арману уже приходилось воевать с партизанами в Испании, но в тёплой южной стране он ещё мог это понять, там горы круглый год служили для местных повстанцев убежищем. Многочисленные пещеры, узкие ущелья, созданные природой как естественные укрепления, тёплые южные ночи – всё помогало партизанам. Но совсем другое дело – промёрзшие леса и проливной дождь. Скоро уже должны ударить морозы, но русских, казалось, это нисколько не волновало. Маркиз не понимал, как это возможно, но партизан становилось всё больше, и они жалили неприятеля, как оводы.

При отступлении из сгоревшей Москвы вопрос снабжения армии стал для французского императора таким же важным, как и военные победы. Вывоз драгоценных обозов Наполеон поручил своему воспитаннику. На все операции было дано три недели, после чего егерский полк должен был перейти в арьергард армии.

– Не подведи меня, Арман, я на тебя надеюсь, – сказал император, и его слова стали для полковника приказом.

Каждый день отряды егерей выезжали на помощь интендантам, сопровождая обозы и отбивая атаки партизанских отрядов. Эти ежедневные стычки изматывали Армана, а его эскадроны несли потери. Большое здание школы в Марфино полк занял под лазарет, и число раненых только возрастало. Две изнуряющие недели уже прошли, осталась ещё одна, скоро французская армия завершит задуманный императором переход, и де Сент-Этьен освободится. Двигаться в походном строю, вести бои с регулярными войсками – вот почётная миссия солдата, которую полковник привык выполнять с честью. К этому стремилась его душа, но в последние дни Арман всё время ловил себя на странной мысли, что не хочет покидать Марфино.

У маркиза появилась сладостная привычка – каждый вечер заходить в комнату больной и смотреть на то, как меняется её лицо. Отёк спал, и стала заметна изящная форма лица с высокими скулами, легким подбородком и гладким белым лбом. Синяки и болячки полностью сошли, и теперь лицо больной стало белоснежным, а когда лихорадка усиливалась, на щеках проступали яркие розовые пятна. Это лицо оказалось таким прекрасным, что Арман просто не мог заставить себя оторвать взгляд и всё время придумывал поручения горничной, чтобы отправить её из комнаты и остаться наедине со спящим ангелом.

Накануне вечером полковник приказал управляющему привезти к нему лечившего княжну доктора, чтобы из первых рук узнать о состоянии её здоровья. Врач, неплохо говоривший по-французски, сообщил, что больную лечат отварами трав и обтирают, снимая жар. Доктор надеялся на юный возраст княжны и её здоровое сердце. Кризис ожидался в ближайшие день-два, и если больная его переживёт, то быстро пойдёт на поправку.

Нынешний день выдался для егерей тяжёлым. Пока один эскадрон благополучно отконвоировал обоз на сборный пункт, второй попал в засаду, устроенную партизанами. Арман потерял двоих убитыми, и шесть человек было ранено. Мельница, которой французские интенданты пользовались уже неделю, сгорела вместе с зерном, и егеря еле успели вывезти с места боя телеги с мукой, нагруженные утром. Сейчас уставшие солдаты были мрачны и неразговорчивы.

Наконец отряд свернул на подъездную аллею Марфино, и Арман пришпорил коня. Все его беды вдруг вылетели из головы, его неумолимо тянуло к Прекрасной Елене. Тихо постучав, он вошел в спальню. Горничная, дремавшая у постели больной, вскочила и поклонилась.

– Как княжна сегодня? – поинтересовался Арман.

Служанка объяснила:

– Доктор недавно ушёл, он сказал, что скоро случится кризис. Жар будет всё сильней и сильней, а потом, если Бог даст, должен совсем пройти…

Арман переставил стул поближе к постели и сел, вглядываясь в тонкое лицо с алыми пятнами румянца на щеках.

Горничная вливала в рот больной воду и меняла ей холодные компрессы. Наконец служанка объявила, что ей нужно раздеть и обтереть госпожу, чтобы снять жар. Маркиз молча кивнул и, повернувшись спиной, отошёл к окну. Промозглый ветер за стеклом отчаянно трепал деревья. Макушки гнулись под его порывами. Арману отчего-то стало жутко. В окне отразился силуэт горничной, та снимала рубашку со своей хозяйки. Воображение дорисовало Арману изумительную картину: княжна в постели, но не больная, а просто спящая. Испугав его самого, нахлынула волна возбуждения. Маркиз тряхнул головой, отгоняя грешные мысли, и подумал, что это просто кощунство… Мечтать о девушке, уже, быть может, шагнувшей за последнюю черту. Да это ведь преступление!.. Или нет?..

Услышав, что горничная вновь опустилась на свой стул, маркиз вернулся к постели. Дыхание больной прерывалось, грудь ходила ходуном, а румянец на щеках сделался ещё ярче. Арман сел у кровати и вдруг, повинуясь странному порыву, взял в ладони безвольную горячую руку и прижал к губам.

– Всё будет хорошо, милая, ты обязательно поправишься, – пообещал он и сам себе поверил, потому что чувствовал: сейчас его ведёт сама судьба.

Ночь оказалась бесконечной. Арман так надеялся на улучшение, но оно всё не наступало. Дыхание больной всё так же частило, и алые пятна полыхали на щеках. Уставшая горничная задремала, и маркиз не стал её будить. Он сам смачивал повязку в фарфоровой чаше и вновь клал её на горящий лоб Прекрасной Елены. Он не хотел верить, что может потерять этого ангела, так нежданно вошедшего в его жизнь. Арман вспомнил все молитвы, которым научил его добрый каноник, и, сжав руку княжны, повторял их снова и снова. Он так и читал молитвы – час за часом – боялся, что если остановится, то тонкая нить, протянувшаяся меж ним и небом, оборвётся и его ангел улетит.

Когда за окном забрезжил рассвет, Арман вдруг понял, что рука, лежащая в его ладонях, уже не так горяча, как прежде Он поднял глаза и увидел, что лоб Елены покрыт испариной, а красные розы лихорадочного румянца исчезли с её щёк. Княжна дышала легко и спокойно.

– Господи, спасибо тебе! – поблагодарил Арман и перекрестился. – Ты спас мою любовь.

Он сказал это и сам испугался, хотя чему было удивляться, если это чувство уже захватило сердце. Может, Бог услышал одинокого как перст маркиза де Сент-Этьена? Арман поцеловал прохладный лоб своей Прекрасной Елены и вышел из её спальни.

Елену разбудил солнечный зайчик, согревший ей щёку. Она лежала в своей спальне в Марфино. Княжна смотрела и удивлялась: всё здесь осталось как прежде – стены, обитые кремовым шёлком, мраморный камин и фарфоровые статуэтки на его полке, белая с золотом мебель. Всё выглядело так, как будто она и не уезжала отсюда шесть лет назад.