Аптекарь, его сестра и ее любовник - Сандра Браун

— Он был поблизости от Клири, когда пропала Миллисент Ганн?

— Он зарегистрировался в коттедже за неделю до того, как родители сообщили, что их дочь пропала.

— Что думают об этом ребята из местного отделения?

— Я не делился с ними этой информацией, сэр. Бегли опять отвернулся от доски.

— Я иначе поставлю вопрос. Что они думают о том, что ты расследуешь это дело?

Он имел в виду представительство ФБР, расположенное ближе к Клири, чем штаб-квартира в Шарлотте. Филина перевели из этого представительства в Шарлотту больше года назад, но расследовать исчезновение и предполагаемое похищение Торри Ламберт он начал еще на старом месте работы.

— Это с самого начала было мое дело, сэр. Коллеги это признают. Они рады, что я им занимаюсь. Мне хотелось бы довести его до конца, сэр.

Полминуты прошло в молчании. Бегли продолжал изучать фотографии на мольберте. Внезапно он повернулся волчком.

— Филин, я думаю, нам с тобой стоит потратить время на поездку в горы. Надо потолковать с мистером Тирни.

Филин не сразу нашелся с ответом.

— Вы и я? Сэр…

— Давно я не занимался полевой работой. — Бегли обвел стены своего кабинета таким взглядом, словно они вдруг начали его душить. — Мне это будет полезно.

Приняв решение, он тут же начал составлять план действий.

— Не хочу, чтобы весь город узнал, что мы интересуемся Беном Тирни. Что ты сказал этому… как его… управляющему?

— Его зовут Гас Элмер. Я сказал ему, что Тирни — претендент на гуманитарную премию своей альма-матер, и поэтому все аспекты его жизни рассматривает специальная комиссия.

— И он это съел?

— У него три зуба, сэр.

Бегли рассеянно кивнул, его мысли ушли уже далеко вперед.

— И давай как можно дольше держать в неведении местную полицию. Они все изгадят, если узнают, что этот парень и есть Синий. Как звать эту задницу?

— Тирни.

— Да не ту задницу, — нетерпеливо отмахнулся Бегли. — Шефа полиции.

— Бертон. Датч Бертон.

— Точно. По-моему, там была какая-то история.

— Он служил в полиции Атланты, — объяснил Филин. — Детектив отдела убийств. Прекрасный послужной список. Несколько наград. Никаких замечаний. А потом он сорвался. Начал сильно пить.

— Как же так?

— Семейные проблемы, насколько мне известно.

— Ладно, что бы это ни было, результат нам известен: его вышибли пинком под зад. Теперь я вспомнил. — Все это время Бегли собирал необходимые ему личные принадлежности, включая сотовый телефон, фотографию своей жены, снятую тридцать лет назад, фотографии трех своих детей и свою Библию. Он сдернул пальто с вешалки у двери и натянул его. — Захвати все это с собой. — Он указал на распечатки файлов по делу, лежащие на коленях у Филина. — Я прочту их по пути, пока мы едем.

Филин встал, подхватив бумаги, и бросил опасливый взгляд за окно, за которым над городом сгущались преждевременные сумерки.

— Вы хотите сказать… Мы едем прямо сегодня?

— Мы едем, Филин, сию же гребаную минуту.

— Но, сэр, прогноз…

Вместо ответа он получил полную обработку «яйцерезкой» без анестезии. Филин не дрогнул, но ему пришлось откашляться.

— Дело в том, сэр, что они объявили рекордно низкие температуры, снег, гололед, метель — особенно в той части штата. Мы въедем прямо в эпицентр снежной бури.

Бегли указал ему на доску.

— Хочешь сделать свой прогноз, Филин? Как ты думаешь, что произошло с этими дамами? Через что им приходилось пройти, перед тем как этот долбаный ублюдок их добивает? Не знаешь? Тогда я тебе скажу. Да, у нас нет полной уверенности, что они мертвы, потому что тела до сих пор не найдены. Хотелось бы надеяться, что мы найдем их целыми и невредимыми, но я тридцать с лишним лет копаюсь в этом дерьме. Давай взглянем правде в глаза, Филин: мы, скорее всего, обнаружим лишь кости. А ведь у этих женщин было будущее, они о чем-то мечтали, кто-то их любил. А теперь погляди на эти лица и скажи: ты и дальше будешь ныть насчет плохой погоды?

— Нет, сэр.

Бегли повернулся и вышел, приговаривая на ходу:

— Я так и думал.

* * *

Прошло около четверти часа, как Тирни стащил с головы шапку и Лилли прижала к ране полотенце, но кровь все продолжала сочиться.

— Поверхностные раны на голове всегда сильно кровоточат, — объяснил Тирни, видя, что Лилли встревожилась. — Все эти капилляры…

— Вот чистое полотенце.

Передав ему полотенце, Лилли попыталась забрать окровавленное, но Тирни его удержал.

— Не надо тебе его трогать. Я отнесу его в ванную. Полагаю, это там?

— Справа от тебя.

— Пойду смою кровь с волос. Может, холодная вода поможет остановить кровотечение. — Шатаясь, как пьяный, Тирни побрел в спальню. Он привалился к дверному косяку и обернулся. — Продолжай наполнять все возможные емкости водой. Трубы скоро замерзнут. Нам понадобится питьевая вода.

Он скрылся в спальне, и там зажегся свет. Лилли заметила, что на дверном косяке осталась кровь.

Когда он сказал: «Слава богу, я опять стал просто Тирни», у него на лице появилась та неотразимая ленивая усмешка, которая запомнилась ей с прошлого лета. Охвативший ее приступ мучительного смущения тут же исчез, как по волшебству. Теперь собственное поведение показалось ей по-детски глупым.

Она мало знала о Тирни, но он тем не менее не был для нее чужим, незнакомым человеком. Летом она провела с ним целый день. Они много разговаривали, много смеялись. После того дня она стала читать его статьи. Он был отличным журналистом, его статьи часто появлялись в различных изданиях.

Так почему же она повела себя, как идиотка?

Ну, во-первых, ситуация сложилась, мягко говоря, необычная. Лилли прекрасно знала, что такие происшествия время от времени случаются. О случаях чудесного спасения частенько можно было услышать по радио или прочесть в газете. Но чтобы такое произошло с ней, Лилли Мартин? Никогда!

И тем не менее она оказалась именно в такой ситуации. Она переворачивала вверх дном уже не принадлежащую ей кухню в поисках контейнеров для питьевой воды, необходимой ей и Тирни — человеку, которого она почти не знала, но с которым оказалась заключенной в маленьком горном коттедже, возможно, на несколько дней.

И она была вынуждена признать, что не будь Тирни так хорош собой, так по-мужски привлекателен, она, конечно, не стала бы так нервничать. Если бы не тот летний день, проведенный с ним на реке, она бы не была так смущена, оказавшись с ним наедине.

— Вода еще идет?

Лилли вздрогнула, когда его голос неожиданно раздался прямо у нее за спиной.

— Да. К счастью. — Она повернулась к Тирни и увидела, что он прижимает к затылку полотенце. Волосы у него были мокрые. — Как дела?

— Под водой было больно. Отчасти, наверное, потому, что она такая холодная. Но потом, мне кажется, холод притупил боль. — Он отнял руку с полотенцем от затылка. Полотенце было в свежих пятнах крови, но ее стало заметно меньше. — Вот и кровь почти перестала. Ты не могла бы посмотреть?

— Я уж хотела начать тебя уговаривать.

Он сел на один из высоких стульев верхом — лицом к спинке. Лилли поставила аптечку на стойку, зашла ему за спину и после минутного колебания осторожно развела волосы чуть ниже макушки.

— Ну? — спросил он.

Порез был глубокий и длинный. На ее неопытный взгляд, рана выглядела скверно и казалась опасной. Лилли шумно вздохнула.

— Все так плохо? — улыбнулся Тирни.

— Ты когда-нибудь видел перезрелый арбуз с лопнувшей коркой?

— Ой-ей-ей.

— И на затылке припухло.

— Да, это я почувствовал, пока промывал.

— Я бы сказала — тут требуется не меньше дюжина швов. — Тирни повесил полотенце себе на шею.

Лилли подняла уголок полотенца и боязливо промокнула рану. Хорошая новость: кровь больше не течет. Едва сочится, скорее сукровица.

В аптечке нашлись всего четыре тампона, пропитанных антисептиком, в индивидуальной упаковке.

— Держись, — сказала Лилли, не зная, кому она это говорит, Тирни или себе самой.

Он схватился за ажурную спинку стула и положил подбородок на руки.

— Я готов.

Но стоило ей прикоснуться марлевым тампоном к ране, как он дернулся и со свистом втянул в себя воздух. Лилли торопливо заговорила, стараясь его отвлечь:

— Удивляюсь, как это ты не захватил аптечку с собой. Я думала, у тебя в рюкзаке есть все на все случаи жизни. Ты же такой опытный путешественник!

Когда они добрались до коттеджа — Тирни бросил рюкзак на пол, да так и не притронулся к нему, только запихнул ногой под стол, чтобы не мешал проходу.

— Серьезное упущение. Исправлюсь.

— А что вообще у тебя в рюкзаке? — спросила она.

— А что тебя интересует?

— Есть что-нибудь полезное?

— Нет, сегодня я путешествовал налегке. Шоколадный батончик. Бутылка воды. Съедено, выпито.

— Тогда зачем ты притащил его с собой?