Пропавшая Рысь - Ким Болдуин

К удивлению Уолтера, врач оказался американцем и вдобавок мастером своего дела. Доктор Венсан был очень ценным специалистом – он создавал новые лица для криминальных авторитетов в бегах. Человек, который привез Оуэнса в клинику, сказал, что какое-то время Венсан практиковал то же самое в Штатах, пока у него не изъяли лицензию за фальсификацию медицинских свидетельств.

Уолтер проникся уважением к доктору. В отличие от врачей, которых Уолтер помнил с детства, Герберт Венсан не был нелюдимым и отстраненным. Доктор, казалось, искренне заботился о благополучии Оуэнса и даже предложил ему остаться в течение периода заживления в отдельной комнате в пристройке клиники, чтобы не рисковать лишний раз, регистрируясь в гостинице.

– Вот, через пару дней можно будет выписываться, – Венсан снова улыбнулся. Уолтер запустил ком грязной марли в мусорное ведро.

– Со всем остальным – тоже порядок? Не нужно ли еще обезболивающего?

– Спасибо.

– Скажу Бетти, чтобы принесла вместе с обедом, – Венсан поднялся со стула. – Я приду через минуту, только принесу новое фото для паспорта.

Как Венсан и обещал, вскоре явилась его супруга, медсестра Бетти, и принесла поднос с буррито.

Помимо того человека, который отвез его к доктору, и четы Венсанов, Оуэнса никто не видел. Бетти редко заговаривала с ним и никогда не смотрела в глаза, когда приходила к нему в палату. Уолтер не мог понять, чем вызвано такое поведение: банальной робостью или тем, что Бетти узнала его по фотороботу ФБР. «Теперь это вопрос всего нескольких часов», – говорил он себе. – «Когда я уеду отсюда, узнать меня будет невозможно. Я сяду в самолет, и никто, никто не достанет меня».

* * *

Колорадо

Рысь ждала Атэра. Он должен был принести ей необходимое для задания оборудование. Она стояла у окна в кабинете Дэвида и смотрела на территорию комплекса. Осень вступила в свои права – и просторные открытые площадки между краснокирпичными корпусами были усеяны яркими осиновыми листьями.

Было обеденное время – на улице никого, не считая патрульных, будущих выпускников, обходивших территорию через неравные промежутки времени.

Движение привлекло внимание Рыси к жилому корпусу, где размещались курсанты помладше и где когда-то жила она, только-только поступившая из белфастского приюта. В углу площадки одиноко раскачивались качели. Рысь, точно под гипнозом, погрузилась в воспоминания, не в силах оторваться от мерного покачивания тонкой перекладины на цепочках. Тогда она была просто Кэссиди, еще не Рысь.

Она так любила скрипку, что после отбоя, когда отключали свет, она частенько сбегала из спальни в музыкальную аудиторию, которая находилась прямо за ее жилым корпусом. Акустика была великолепная, как и звукоизоляция, позволявшая Кэссиди часами играть, стоя посреди внушительной сцены, воображая, что зал полон ликующих слушателей.

Однажды, когда ей было одиннадцать, она встала ночью, чтобы продолжить тайно практиковаться, и увидела, как темные фигуры направлялись через всю территорию к корпусу, который называли «запретная зона». Кэссиди не разрешалось там появляться, но это место всегда вызывало ее интерес, ведь она видела, как ребята постарше и взрослые, которых она не знала, входили в здание в разное время суток. Она задавала вопросы учителям, но в ответ слышала, что это что-то вроде еще одного курса обучения, высшего, на который она непременно попадет. Такое объяснение совершенно не устраивало Кэссиди, и той ночью ее врожденное любопытство взяло верх. Короткими перебежками она пробралась к зданию по самым темным местам, памятуя о камерах и постовых, и пролезла внутрь через боковое окно. Она подозревала, что внутри тоже установлены камеры, и приняла все меры предосторожности, чтобы не быть замеченной.

Неслышно ступая по темному коридору, она заглядывала во все незапертые двери. В некоторых помещениях люди работали за компьютерами, в других, дальше вглубь корпуса, были как будто палаты лазарета, за ними – тренировочные залы. В одном из них, где пол был устлан гимнастическими ковриками из пенки, занимались курсанты постарше. В следующем был оборудован тир – и мальчишки, почти ее сверстники, оттачивали навыки стрельбы из разных типов оружия. Все мишени были человеческими силуэтами.

Она впитывала новые впечатления, подобно губке, но нигде не задерживалась подолгу, пока не дошла до одного из последних залов. Там женщина и двое мужчин метали ножи и фехтовали. Казалось, Кэссиди смотрела на них целую вечность, прячась всякий раз, когда кто-нибудь проходил мимо. Потом все трое ушли.

Убедившись, что никто из них не собирался возвращаться, Кэссиди зашла внутрь.

Освещение было приглушено, пол был застелен ворсистым ковролином, мебель практически отсутствовала, если не считать столов по стенам, где на бархате и коже лежали ножи. Еще была пара стеллажей с держателями для мечей и три привинченные к полу фигуры в человеческий рост, выполненные из сосны.

Внимание Кэссиди не могла отвести глаз от мечей. Ее тянуло к стене, где они висели. Клинки были самым красивым из всего, что ей доводилось видеть в жизни. Конечно, не считая ее скрипки.

Встав на цыпочки, она осторожно сняла один меч с крюков. Подняла его, точно готовясь к атаке, и ощутила себя такой могущественной, как будто превратилась в самого короля Артура. Только когда руки заныли от напряжения, Кэссиди нехотя вернула оружие на место.

Она сделала пару шагов к столу, где лежали ножи. Фантастическое разнообразие!

Она взяла обоюдоострый метательный с кожаной рукоятью и покачала в руке, оценивая его вес. Снова возникло чувство могущества. Она оглянулась на мишени, которыми пользовались взрослые, и на отметки на полу, откуда они бросали.

А смогу ли я? Она нутром чувствовала, что сможет. Конечно! – пришел мгновенный ответ из подсознания. У Кэссиди не было сомнений, что она должна была сразу же поразить цель.

Пытаясь имитировать то, как вставали другие, она подняла нож и крепко зажала его в правой руке так, что лезвие оказалось у нее почти за головой.

«Десятку» при выключенном свете трудно было даже разглядеть. Лунный свет, проникавший в окно, был слишком слаб, а тени от веток бродили по мишени, не давая сосредоточиться. Закрыв глаза, Кэссиди представила себе вожделенную точку в центре круга и напрягла все свои чувства так же, как когда пыталась повторить на скрипке услышанную где-то мелодию. Зажмурилась и сделала бросок. Тынк! В полной тишине желанный звук, с которым клинок вонзается в дерево. Кэссиди не удивилась. Она была горда собой. Вытащила нож, а потом стала пробовать еще и еще, с разных углов и с разного расстояния.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});