Моя единственная - Олег Суворов

Он звякнул горлышком бутылки о стакан, и тут Наталья заметила, что на повороте они свернули в другую от ее поселка сторону и теперь быстро мчались по шоссе, удаляясь от Мытищ.

— Куда мы едем?

— Молчи, тварь, — это подал голос водитель и опустил руку к бедру.

Она всегда соображала достаточно быстро, но теперь чисто инстинктивно дернулась от отвращения и взвизгнула:

— Остановите машину!

Трясущейся рукой Наталья лихорадочно нащупала ручку дверцы, как вдруг водитель, держа руль левой рукой, правую, с зажатым в ней предметом, поднес к самому ее лицу.

— Тихо, я сказал, а ну не дергайся! — И прямо из его кулака, звонко щелкнув, выскочило огромное лезвие ножа. Наталья онемела от дикого ужаса, затопившего ее бешено стучащее сердце. — Вот так-то вот, сучара. — И, довольный произведенным впечатлением, водитель убрал нож.

— Стой, — вдруг сказал тот, что сзади, выглядывая в боковое окно, — кажись, это Шурик со своей тачкой.

— Ну и хрен с ним, — отозвался водитель.

— Стой, тебе говорю. Осади назад и держи бабу — смотри, чтоб не выскочила.

Машина дала задний ход и остановилась на обочине рядом с другой, от которой к ним уже шел какой-то человек. Водитель облокотился на Наталью, буквально вдавив ее в кресло, и опустил стекло. Подошедший наклонился, и она с удивлением узнала Борисова.

— Здорово, Шурик, чего там у тебя?

— Здорово, Виталик, привет, Зефир. Да вот, стартер забарахлил… О, вот это да, добрый вечер, Наталья Николаевна!

— Ты что ее знаешь?

— Ну как же, как же…

Униженная и подавленная Наталья молчала, отводя глаза от его пытливого и злорадного взора. Обращаться к его помощи было выше ее сил и, насколько она понимала, бесполезно. Но что делать, они же ее теперь убьют!

— А то садись с нами, со знакомой побеседуешь…

— С радостью бы, да не бросать же тачку посреди дороги, — ухмыльнулся Борисов.

— Ну, смотри.

— Давай, двигай, желаю приятно провести время.

Наталья дернулась и жалобно посмотрела на своего студента, но он отстранился, ответив откровенно издевательским взглядом, в котором так и читалось: «Надо было со мной ехать».

Они двинулись дальше.

— А ну, бери и пей. — Зефир протянул ей стакан с резким запахом водки. И тут все ее дневное напряжение, смешавшись со всем этим неописуемым ужасом, разрядилось бурей рыданий, от которых у нее затряслись плечи.

— Отпустите меня, ну, пожалуйста. — Она не узнавала своего, ставшего таким жалким, голоса.

Парни захохотали.

— Не скули… и отпустим. А угодишь, так и денег дадим.

Тушь уже ползла по щекам чернильными разводами, и на секунду у нее мелькнула мысль, что чем страшнее она будет выглядеть, тем лучше. Такой униженной и беспомощной Наталья еще никогда себя не чувствовала, и это лишало всех сил к сопротивлению. А тут еще Зефир, утомившись слушать ее рыдания, обхватил сзади за шею и, прижав к подголовнику кресла, поднес к губам граненый стакан.

— Пей, говорю, не стискивай зубы, дура, сама же кайф получишь. Ну!

Холодная водка лилась по подбородку, зубы лязгали о край стакана, но отпустил он ее только тогда, когда она поперхнулась и закашлялась.

— А теперь расстегни пальто.

Она боялась, что ее стошнит от водки, обжигавшей внутренности, и как-то машинально, трясущимися пальцами, расстегнула пуговицы, застревая ногтями в петлицах. Сумка, соскочив, упала куда-то вниз, к ногам. Водитель положил правую руку ей на колено и, сдвигая юбку, повел ее вверх, вдоль бедра. Его напарник в этот момент, видимо, выпил сам, потому что крякнул и выдохнул перегаром.

— Слышь, Зефир, а где мы ее будем, а то у меня уже стоит? — не убирая руки с женского бедра, весело спросил водитель.

— Сверни вон там и останови за лесополосой.

Наталья была словно в оцепенении, выпитая на голодный желудок водка мгновенно начала действовать, перед глазами поплыл какой-то расслабляющий туман. «Они же убьют меня после, — всплывала из подсознания безысходная мысль, — черт бы подрал этого проклятого Борисова, но что же делать?»

Водитель убрал руку, вцепился в руль, резко вывернул его вправо и свернул на ухабистую проселочную дорогу, ведущую в сторону от основного шоссе. Наталью подбросило, но тут Зефир положил свою тяжелую лапу ей на грудь и стал жадно и грубо мять. Она закусила губу, и беспомощные слезы вновь обожгли глаза — надо же быть такой дурой, чтобы бросить преданного Сергея, который бы разбросал в один момент этих подонков, и угодить в этот позор, в этот ужас!

Их всех резко тряхнуло, и машина завязла в яме, натужно урча мотором.

— Ах, черт, застряли, — выругался водитель.

Наталья на мгновение выглянула в окно: «Жигули» стояли всего в двухстах метрах от основного шоссе, по которому время от времени проносились машины. Слева и справа впереди от них тянулась лесополоса. Если бы только вырваться и добежать до дороги. Но где там. Этот гад сзади, выпустив ее грудь, вновь схватил за горло, да так, что она едва не задохнулась.

— Что делать, Зефир? — спросил водитель, выжав еще раз педаль газа и убедившись, что машина не двигается, а лишь раскачивается, погружаясь все глубже и глубже.

— А и хрен с ним, глуши мотор, потом разберемся, — голос Зефира показался совсем пьяным, тем более что он тяжело дышал ей прямо в затылок. — Снимай пальто! — это он уже говорил Наталье, отпустив ее горло, но прочно схватив сзади за волосы. И она молча, понимая бесполезность слов и думая о том, что без пальто убежать будет легче, стянула его за рукава и отбросила назад.

— Откинь сиденье!

Водитель, нагнувшись, повозился где-то у ее ног, и она вдруг упала назад, утыкаясь затылком в колени Зефира, лица которого не видела в темноте.

— Сейчас, Зефир, сейчас я ее раздену, — стал суетливо возиться водитель, задирая на Наталье юбку и в нетерпении разрывая ее белье. — Втащи ее поглубже в салон, а я зайду с другой стороны.

Хлопнула дверца, и тут вдруг откуда-то снаружи послышались голоса, а затем глухой удар, сотрясший машину. Задние дверцы распахнулись с обеих сторон, и — как в кино раздался чей-то уверенный голос:

— А ну, отпусти ее, козел!

Произошла яростная возня, сопровождаемая бешеным матом и глухими ударами, а Наталья, неожиданно почувствовав себя свободной, огляделась по сторонам. В машине никого не было, дверцы распахнуты настежь, а снаружи мелькают чьи-то тени. Первым движением Наталья одернула юбку и запахнула кофту, еще не веря, что все кончилось.

— Не бойтесь, — в дверцу заглянул молодой парень, — с этими урками — все. Одевайтесь и выходите наружу, — и он деликатно прикрыл дверь.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});