Невидимый враг - Марина Серова

– Вы не сможете этого сделать, – обморочным голосом пробормотала женщина.

– Еще как смогу!

– Марию могли убить где угодно! Потом перевезти труп! Ко времени ее смерти занятия уже были закончены.

– Это еще нужно доказать. А слухи тем временем уже поползут.

В аудиторию, где мы разговаривали, стали заглядывать студенты.

– Татьяна Александровна, у нас сейчас литература.

– Проходите, садитесь. И не шуметь мне! – Женщина отвернулась, полистала журнал. Взяла со стола небольшой листок, черкнула несколько слов и протянула мне: – Вот адрес Титовой.

– Спасибо. До скорого свидания, – улыбнулась я.

И это прозвучало почти как угроза.

* * *

На ближайшей перемене я успела поговорить с некоторыми ребятами, которые знали Марию. Или с теми, кто выразил желание пообщаться. Мнения учащихся, как я и ожидала, немного разделились. Некоторые считали, что девушка порхала по жизни, словно мотылек. И, как следствие, нарвалась на неприятности. Другие говорили, что Маша была красивой и веселой. И все, произошедшее с ней, совершенно неожиданно и несправедливо.

Поскольку вскорости снова начались занятия, побеседовать с остальными студентами и некоторыми преподавателями не удалось, я решила отложить эту задачу до вечера.

Сбросила смс Рите с вопросом, до которого часа у нее сегодня лекции. Она ответила, что до шестнадцати. И я решила поискать Петра Вениаминовича.

Мне повезло, у преподавателя математики оказалось полуторачасовое окно, и он охотно согласился поговорить о погибшей девушке и о Романе Полянском.

Внешне Петр Вениаминович походил на постаревшего профессора Паганеля, как его описывает Жюль Верн, только без зонтика. Я ухмылялась пришедшему в голову сравнению, пока математик суетливо готовил чай в каморке, видимо, бывшей кладовке, расположенной сбоку от кафедры. Там среди математических таблиц, изображений синусоид, геометрических фигур из дерева и картона и прочего наглядного пособия стояли чудом втиснутый стол, тумбочка и две табуретки.

– Ничего, что я вас принимаю в таких условиях? Только на пыль не обращайте внимания.

– Все в порядке, не беспокойтесь.

– Я давно тут соорудил зону отдыха. Люблю чаек попить в перерыв или тетради проверить, – сообщил Петр Вениаминович и уронил блюдце. Охнул, подобрал чудом уцелевшую часть сервиза. Дунул на него, повертел в руках и отложил в сторону. Потом бросил в чашки по пакетику чая, налил кипяток из электрического чайника, достал из тумбочки вазочку с печеньем и конфетами. – Вот. Угощайтесь, – и наконец сел на соседний табурет, притом умудрился едва не промахнуться.

– Спасибо. Ой, осторожно!

– Ничего, ничего. Я всегда такой рассеянный, а когда нервничаю, то еще больше. Мои студенты уже даже перестали хихикать, когда замечают разные носки. Привыкли. Так, ну я вас, видимо, порядком заболтал, а вы пришли по делу.

– Маша Титова, – сочла нужным напомнить я.

– Да. Такая трагедия, знаете ли! Машенька, милая девочка. Правда, на моих уроках себя никак не проявляла. Задания, видимо, списывала, и на зачетах ей кто-то из мальчиков обычно помогал. Но я ставил троечку, есть дети, которым просто не дано понять математику.

– Вы не замечали, они с Романом Полянским не дружили?

– Нет. Думаю, эти ребята не общались вовсе. Во-первых, Ромочка старше на год. А потом, склад интеллекта совсем разный! О чем им было говорить?!

Я усмехнулась, но не стала комментировать.

– Рома Полянский, это же феномен! Обладатель высокого интеллекта и неординарного мышления! Вы вот только представьте себе: начало позапрошлого учебного года. Я знакомлюсь с новыми детьми. Написал несколько задач на доске, хочу прощупать знания. И решение пишу, классу велел следить и записывать. Они все молча послушно переписывают. Вдруг один говорит: «У вас там ошибка!» Я отвечаю, мол, что все по учебнику. А он мне: «Значит, и в учебнике ошибка». Я позвал к доске. Он выходит, берет мел и бодро так все исправляет. Действительно, оказалась ошибка, я и в издательство потом звонил. Ага, сказал, вас ученик мой поправляет. Испытал гордость. Вы знаете, Женечка, он же поступал на общих основаниях. И тут обнаруживаешь, что нашел алмаз неограненный. Это же надо аккуратно, бережно очень. И что теперь будет с ребенком? Его уникальный интеллект погибнет ведь в неблагоприятных условиях! – Учитель поставил опустевшую чашку на край стола.

– Думаю, мне удастся найти настоящего убийцу Марии и доказать невиновность Романа.

– Правда?! – Математик вскочил, задев локтем чашку.

– Конечно. Осторожнее! – Я протянула руку, резко наклонилась и поймала ее в паре сантиметров от пола.

– Женечка, у вас великолепная реакция!

– Спасибо, – я поставила чашку на стол, ближе к его середине.

– Женечка, это вам спасибо! Заранее благодарен за своего любимого ученика! Спасите мальчика! И, разумеется, вы можете рассчитывать на мою помощь! Все, что понадобится! В любое время!

– Спасибо, Петр Вениаминович. Если понадобится, я попрошу помощи, обещаю.

Попрощавшись с рассеянным профессором, я отправила смс Рите, что вернусь к шестнадцати часам.

За время, оставшееся до вечера, успею посетить патологоанатома и родных Маши Титовой.

* * *

Родители погибшей девушки проживали неподалеку. В микрорайоне под названием «Дубки». Наверное, колледж выбирали по принципу: чем ближе к дому, тем лучше.

Я сверилась с картой, нашла нужную улицу и дом и решила заехать прямо сейчас. А если никого не застану, потом, по пути из морга, заглянуть еще раз.

Квартира Титовых находилась на шестом этаже типового панельного девятиэтажного дома. Несмотря на наличие магнитного замка и автоматического доводчика, дверь подъезда была открыта настежь и подперта кирпичом. Поэтому я просто поднялась на нужный этаж и позвонила в дверь квартиры. Какое-то время никто не реагировал на трель звонка. И я уже собиралась уходить, когда услышала шаги и почти сразу, как поворачивается ключ в замке.

– Здравствуйте, меня зовут Евгения Охотникова.

– Вы журналист? – Женщине, стоящей на пороге, можно было дать около пятидесяти лет. Но потом, присмотревшись, я поняла, что она гораздо моложе, просто опухла от пролитых слез, видимо, не причесывалась сегодня и не умывалась, под глазами и в уголках губ залегли глубокие тени. Кажется, спала прямо в халате, который выглядел таким же неопрятным, помятым, как и она сама.

– Нет, я не журналист.

– Тогда кто? – прищурилась женщина.

– Простите, вас как зовут?

– Тамара Титова.

– Я веду расследование убийства вашей дочери. Примите мои соболезнования.

– Да кому от них легче? – горько выдохнула она. – Проходите на кухню. Простите, в доме не убрано, и мой вид… А… Муж на работу ходит, как заведенный. Значит, легче ему так. А я не могу. Там люди кругом, и все говорят, говорят. Вопросы задают, с соболезнованиями лезут, а сами только одно думают.

– Что именно?

– Что это все моя вина! Не углядела за доченькой, не досмотрела! Взрослой ее считала, слишком много воли давала! Ой! За что же… – женщина запричитала, ее заторможенное состояние мигом сменилось на чересчур возбужденное. Тамара упала на стоящую в коридоре табуретку и, причитая, принялась раскачиваться из стороны в сторону. Из глаз женщины градом покатились слезы.

Я прошла на кухню, налила воды в стакан.

– Вот, выпейте, – я протянула его ей. – У вас есть настойка валерианы или что-то успокаивающее?

– Пью я таблетки, доктор со «Скорой» оставил, ничего не помогает, – медленно, между всхлипами проговорила женщина. Она вытерла слезы, поерзала на стуле и, кажется, немного успокоилась, – так о чем вы хотели поговорить? У нас уже были из полиции, но много вопросов не задавали. И вообще уже вроде арестовали парня одного.

– Я работаю с полицией, но являюсь частным детективом. А вину этого парня еще доказать нужно.

– Что ж доказывать? Знать, без вины не арестовывают.

– Всякое бывает, вы же не хотите, чтобы пострадал невиновный?

– Мне все равно! Моя-то дочь тоже ни в чем не виновата была. А вот, в морге лежит, даже схоронить по-людски не позволяют!

– Но если посадят невиновного, значит, убийца Маши останется на свободе! Будет наслаждаться жизнью, солнцем, свежим воздухом.

– Вы правы, как-то не думала об этом. Но что и говорить, мне в последнее время не то что думать, дышать больно.

– Как вы себя чувствуете? Сможете побеседовать о Маше?

– Да. Спрашивайте, – то ли всхлипнула, то ли вздохнула женщина.

– Вы просто расскажите мне о ней. А если вопросы возникнут, я их задам.

– Странный вы какой-то следователь. Полицейский все сумкой интересовался, про вещи вопросы задавал да на листке строчил, глаз не поднимая. И было непонятно, слушает он мои ответы или просто пишет себе.

– Меня интересуют любые сведения. И это искренне, поверьте.

– Машенька моя была красавица. Но уродилась своевольной. Бывало, сделаешь ей замечание, а в ответ услышишь: «Ты ничего не понимаешь, мам!» Одно время мечтала стать артисткой. А я ей все твердила: ты посмотри, кто в фильмах наших снимается! Сплошь детки или внуки актеров знаменитых. А все неизвестные, кто пробился в эту область да карьеру сделал, имеют нужные знакомства. Только после в интервью рассказывают, что сами, трудом да удачей, добились всего. Потом вроде образумилась, в колледж поступила. Сама, знакомств у нас крутых не имеется, денег на взятки тоже. Училась, правда, ни шатко ни валко, но я и тому радовалась. Думала, профессию получит, а там, глядишь, мальчика хорошего себе выберет и заживет потихоньку.