Черная дыра. Как Европа сделала Африку нищей - Клод Аке

Сенегамбия[67], Кот-д’Ивуар, Бенин, Йорубаленд[68] и Лоанго[69] – все они экспортировали в другие части Африки при помощи европейцев. Однако ко времени вступления в колониальную эру Африка практически полностью сосредоточилась на экспорте сырого хлопка и импорте хлопкового текстиля.

Этот примечательный поворот связан с технологическим прогрессом Европы и со стагнацией технологии в Африке – благодаря той самой европейско-африканской торговле. Мировое текстильное производство в те времена проходило стадию ручного ткацкого станка и мелкого ремесленного производства. Вплоть до XVI века этот путь был общим для Африки, Азии и Европы, причем азиатские изготовители одежды были самыми искусными в мире. Индия является классическим примером того, как британцы прибегали к любым доступным средствам для уничтожения местного текстильного производства, чтобы британские ткани могли продаваться везде, включая саму Индию. Африка в этой связи не столь яркий пример. От европейцев здесь не требовалось целенаправленных усилий, чтобы разрушить производство ткани, однако тенденция была той же. Европа получала технологическое преимущество вследствие внешних торговых контактов, в то время как Африка или не получала ничего или, чаще всего, терпела убытки. Ключевые изобретения и инновации появились в Англии в конце XVIII века, после реинвестирования прибыли от внешней торговли. Именно так: новое оборудование представляло собой инвестиции первичного капитала, накопленного за счет торговли и рабства.

Африканская и индийская торговля усиливали британскую промышленность, которая в ответ разрушала всю промышленность в так называемых недоразвитых странах. Африканский спрос на ткани быстро возрастал в XV, XVI и XVII веках, то есть существовал рынок для всех тканей местного производства, где имелось место и для импорта из Европы и Азии. Но направляемая алчным капиталистическим классом европейская промышленность все увеличивала свою способность производить в больших объемах, используя энергию ветра, воды и угля. Европейское текстильное производство стало способно подражать изысканным индийским и африканским образчикам и, в конце концов, вытеснить их. Это происходило частично путем установления господствующего контроля над распространением тканей вдоль берегов Африки и частично – путем подавления местной продукции за счет импорта больших объемов тканей. Так европейским торговцам в итоге удалось положить конец распространению африканских текстильных мануфактур. Существует множество различных социальных факторов, определяющих своим переплетением момент, когда общество совершает прорыв от мелкого ремесленного производства к появлению оборудования, позволяющего использовать природные источники энергии для повышения эффективности труда.

Один из важнейших факторов – спрос на большее количество продукции, чем может быть изготовлено вручную, так что от технологий требуется отвечать на определенные общественные запросы, как, например, потребность в тканях. Начало доминирования европейских тканей на африканском рынке означало, что местные производители оказались отрезаны от возрастающего спроса. Ремесленники либо бросили свое дело, столкнувшись с дешевым и доступным европейским текстилем, либо продолжили существовать на том же уровне мелкого ручного производства, чтобы создавать фасоны и модели для местных рынков.

В связи с этим происходило то, что можно назвать «технологической задержкой» или стагнацией, а в некоторых случаях и прямо регрессом, поскольку люди забывали даже простейшие технологии своих предков. Прекращение традиционной выплавки железа во многих частях Африки, вероятно, является наиболее важным примером технологической деградации. Развитие предполагает способность к самоподдерживающемуся росту. Иными словами, экономика должна демонстрировать подвижки, которые, в свою очередь, будут способствовать дальнейшему прогрессу. Потери, понесенные Африкой в уровне производства и профессионального мастерства, могут выглядеть весьма невеликими с точки зрения современных научных достижений или даже по стандартам Англии конца XVIII века. Однако необходимо иметь в виду, что задержка на одной из стадий означает невозможность перехода на следующую. Когда человек вынужден покинуть школу после всего лишь двух лет в начальных классах, он не виноват в том, что менее образован или интеллектуально развит, чем те, у кого была возможность пройти все обучение вплоть до университета. Испытанное Африкой в первые столетия торговли являлось именно такой утратой самой возможности развития, и это оказывает большое влияние. Одна из черт, связанных с технологическим преимуществом, – это дух научных изысканий, тесно связанных с процессом производства. Он ведет к изобретательности и инновациям, свойственным времени капиталистического развития Европы.

Историки особо подчеркивают дух изобретательства, царивший в Англии в XVIII веке. Социалистические общества не оставляют изобретения на откуп случая или удачи, активно стимулируя стремления к инновациям. Например, в Германской Демократической Республике в 1958 г. молодежь организовала «Ярмарку молодых новаторов», которая привлекает социалистическую молодежь, занимающуюся созидательным творчеством. В течение 20 лет на этой ярмарке были представлены более 2 000 изобретений. Связь между Африкой и Европой, начиная с XV века, и напрямую, и косвенно блокировала этот дух технологических инноваций. Работорговля была главной преградой, поскольку вывозила миллионы подростков и юношей, а именно они наиболее расположены к изобретательности. Те, кто оставался в районах, серьезно пострадавших от работорговли, были озабочены собственной свободой, а не улучшением производства. Кроме того, даже самые активные регионы в Западной, Центральной и Восточной Африке в большей степени беспокоились о торговле, чем о производстве, ввиду характера контактов с Европой. Эта ситуация не способствовала технологическим достижениям. Наиболее динамично развивающиеся группы огромной части континента оказались связаны с внешней торговлей – особенно афро-португальские посредники из Верхней Гвинеи[70], торговки из аканов[71], аро[72] из залива Биафра, мулаты Анголы, в Восточной Африке – торговцы-яо[73] из Мозамбика, суахили[74] и ньямвези[75]. Торговля, которую они осуществляли, заключалась в экспорте рабов и слоновой кости, что не требовало внедрения машинной техники. Кроме того, они же были посредниками в распространении европейского импорта.

Когда Британия обладала самой мощной в мире экономикой, ее называли нацией лавочников, но большинство товаров в лавках были произведены самими британцами, и это, вкупе с проблемами, стоявшими перед производством, привело к тому, что их инженеры создали столько изобретений. В Африке группы торговцев не могли внести вклад в технологическое усовершенствование, поскольку их задачи и занятия полностью отвлекали умы и энергию от производства. Помимо возможности изобретать мы должны также учитывать заимствование технологий. Когда общество по каким-либо причинам обнаруживает, что в технологическом аспекте плетется в хвосте, оно догоняет не за счет собственных изобретений, а за счет заимствований. На самом деле очень малое количество значимых научных открытий было сделано независимо друг от друга разными людьми в разных местах.

Как только становится известен какой-то принцип или инструмент, он распространяется и становится известен другим народам. Почему же тогда европейской технологии не удалось распространиться в Африку за столетия контактов между двумя континентами? Основная причина заключается в сущности афро-европейской торговли, крайне неблагоприятной для проникновения конструктивных идей и технологий европейской