Магическая феерия. Наперекор богам - Марина Андреева

– Интересно, когда это было написано? – бурчу себе под нос, а в ответ раздаётся тихое:

– Уи-и-и…

Смотрю, а кроха пяточком в дверь тычется, видать до ветру захотела. Открываю и послушно топаю следом, готовая в случае чего защитить и от людей, и от собак, ну… и от кошек и ворон, пожалуй, тоже. А та, забавно семеня ножками, порой останавливается, умильно задирает мордочку вытягивая вверх короткую шейку, словно сверяясь с маршрутом, правильно ли идёт к цели.

Обходит дом, бассейн, а с другой стороны, возле живой изгороди, имеется песочница. К ней и направляется. Видимо, когда из портала вышли, она её приметить успела. «Да простит меня администрация базы за то, что превратим это место в сортир», – мысленно усмехаюсь.

Не угадала. Перебравшись через бордюрчик, начинает носиком не то чтобы рыть – разглаживать песочек. Хм… тут речь явно не о естественных потребностях. Выходит, девушка была образованная и писать умела. Снедаемая любопытством, кидаюсь ей на помощь, вскоре едва ли не вся здоровенная песочница превращается в импровизированную доску для письма.

А кроха стоит в серединке и в растерянности смотрит по сторонам. Видать, переоценила я её умственные способности. Наверное, всё же у свинок перед справлением нужды обряд такой, наподобие того, как у кошек необходимость поскрестись. Для приличия даже отворачиваюсь, чтобы не смущать. Кидая короткие взгляды через плечо, мало ли что дурёхе в голову взбредёт? Убежит ещё, а я потом буду виноватой себя чувствовать, если не дай бог с ней что-то случится.

И вдруг, кинув очередной взгляд, я застыла. На песочке кривенько, но вполне отчётливо над взрыхлённой копытцами полосой выделяется одно единственное слово:

– Лексай? – сморгнув, читаю вслух, свинуля, почти втыкаясь пяточком в песочек, активно кивает. – Тебя так зовут? – вылупляет глазёшки и мотает головой. – Ясно. Не тебя. А что такое это лексай? Место какое-то?

В глазах крохи едва ли не истерика из-за невозможности объясниться, и башочка из стороны в сторону так болтается, что того и гляди отвалится. Устав демонстрировать несогласие и не дождавшись идей от меня, разворачивается носопыркой к гладкому песочку и пяточком выводит: «имя».

– Чьё? – спрашиваю.

И вот вроде понимаю уже, что наш диалог надо как-то иначе строить, но пока не клеится. А хрюшенька выводит буквы: «С Е Р Г…» и в растерянности смотрит на песок, будто тот сам допишет явно забытое слово.

– Сергей? – подсказываю, и та, радостно задрав головку и даже как-то по кошачьи-щенячьи выпятив грудку начинает кивать, мол: ага, он! Хм… что бы это значило… – То есть ты его знаешь? – интересуюсь, хотя понимаю: бред это, не могла она раньше побывать в этом мире. Или нет? А та знай себе кивает, соглашаясь. – Ты не впервые на Земле? – в её глазах непонимание, и до меня доходит, что ответа однозначного на такой вопрос нету. – Хм… ты раньше была на Земле? – явно «нет» отвечает. – Но думаешь, что знакома с ним? – опять кивает.

Час от часу нелегче. Может и не привиделось мне там, возле бассейна, что у него нос чрезмерно чувствительный? Может дело не в элементарном длительном воздержании и долгожданной близости чрезмерно желанной девушки, а именно в особенностях феячьего восприятия?

– Он фей??? – так, для проформы спрашиваю, а свинка-то вновь кивает!

Тут уж и я рядом с ней попой в песочек плюхаюсь. В такой позе, знаете ли, иную информацию переварить намного проще.

– А тебя-то как зовут? – догадываюсь спросить.

Выводит пяточком: «Гарда».

– Странное имя, – бормочу, а крохопета вздыхает, смешно семенит ножками, перемещаясь в сторону, и дописывает к уже имеющимся буквам: «…риель» – Гардариель… имя какое-то… эльфийское что ли? – и свинотушка, едва не привстав на задние лапки, усиленно кивает.

И тут вдруг вспоминается Алсея. Какая же всё-таки я эгоистка. Увязла в пучине своих обид на окружающую несправедливость, и о подруге напрочь забыла. А ведь обещала и ей, и Эльме, и… да многим… попытаться вернуть их физический облик. И вот теперь, помимо всего прочего у меня уже две эльфы, которым надо как-то помочь, а вместо этого я вынашиваю планы про обустройство на Земле… да и общение с бывшим как-то не в меру зацепило. Лучше бы подумала, как доказать Элифану, что я хотела как лучше, и попала под действие чар…

Кидаться сломя голову на Карпег, вопреки обыкновению, я не стала. Спокойно собрала в доме деньги, документы, часть наиболее скоропортящихся продуктов. Закрыла изнутри коттедж и, прихватив малышку, наконец-то, перенеслась в свою гостиную в гимназии, и вполне ожидаемо оказываюсь в объятиях… бог мой… ревущего в три ручья духа!

– Ну и что опять стряслось? – слегка отстраняясь, чтобы Алсея в избытке чувств не придушила прижавшуюся к моей груди крохопету. А кроха, бросив один единственный взор на призрачную эльфу, выдаёт пронзительно «Уи-и-и-и!!!» и закатив глазки, брякается в обморок. – Вот чёрт, – только и хватает сил выдохнуть.

Глава 5 Искусство шантажа

Отскочившая от неожиданного звука Алсея вопросительно взирает на малышку.

– Познакомься, это Гардариель, – вздыхаю я. – И тащи эту вонючку… ну… ту… которой в чувства приводят, – добавляю и замечаю, что призрачная эльфа подозрительно бледнеет и, кажется, вот-вот последует примеру свинотки. – Да чтоб вас!..

Стоит отдать Алсее должное: взяла себя в руки! Откачали малышку довольно быстро. И та тут же начала льнуть к почти материальным ручкам духа. А эльфа в свою очередь выпалила кучу новостей:

– Наше учреждение уже не гимназия, а академия. Учебную программу продлили на полтора года, – тараторила так, словно боялась, что её прервут. – Леди Элеонора теперь заместитель ректора, деканы двух основных факультетов леди Моргана и лорд Элифан объявили о помолвке. Тебя после бойни на западе едва не отчислили. Леди Элеонора ждёт ребёночка, – делая вид, что не замечает моего шока, продолжала эльфа. – Прости… – неожиданно прервалась она. – Я решила, что ты должна знать. И лучше уж…

Но я уже не слушала. В голове раз за разом звучала произнесённая скороговоркой фраза: «…леди Моргана и лорд Элифан объявили о помолвке». Хотелось закричать: «Это невозможно! Он не мог так поступить со мной!» Вспомнились слова магистра: «Между нами давно ничего нет. Всё в прошлом, милая…» И тут же оживлённый памятью прозвучал холодный голос: «В этом доме тебе больше не рады. И верни кольцо…»

А нянчащая малышку Алсея изо всех сил пыталась растормошить меня, не дать погрузиться в пучину уныния и печали, и всё тараторила, тараторила, тараторила. Через каждые десять слов повторяя: «Ты пропала, я волновалась!» И тут во мне вновь проснулась совесть.

Да, конечно же, свалившиеся на мою голову новости оптимизма не добавляли. Но в принципе, что изменилось для меня? Элифан ещё тогда чётко дал понять, что больше не желает меня видеть, а значит, он был свободен. Что в действительности было причиной таких перемен в его отношении, никому кроме него самого не ведомо. Он надежд не давал. Это я глупо лелеяла надежду, что однажды, хоть бы и через год, вернусь, и всё тут же возвратится в прежнее русло. Думала, он волнуется, нервничает, с ног сбивается в поисках пропавшей меня. Наивная.

– Расскажи про крошку Гардариель… откуда она? – вырвался из общего потока информации вопрос Алсеи.

И я рассказала о… нет, обо многом говорить не стала, лишь вкратце поведала о сражении. О желании убраться подальше от всех и вся. О визите в посадки Артизы. О странных следах, оставленных Морганой. О подслушанном монологе. И заметив, с каким вниманием вслушивается в мой рассказ эльфа, я поинтересовалась:

– Тебе знакомо имя Гардариель?

Та, поглаживая свиноточку, тихо молвит:

– Кать… мне кажется, это… моя младшая сестрёнка, – а хрюнечка, приподняв мордашку, начинает усиленно кивать, подтверждая её предположения, и мне показалось или… блин, не знала, что свинки ещё и плакать умеют, но у нашей крохи глаза явно на мокром месте. Приподняв крохотуську к своему призрачному личику, Алсея нежно целует розовый пятачок и, с надеждой смотря на меня, едва ли не молит: – Ты же ей поможешь?

Конец ознакомительного фрагмента.