Мы-русские, других таких нет (рассказы) - Александр Торин

Справа от него сидит Сахрат Харапов, бывший заведующий лабораторией, доктор, профессор, автор многочисленных монографий, вышедших на всех языках, кроме суахили. С иностранными языками, особенно с английским, у Сахрата взаимоотношения сложные - у него ими природное невладение, поэтому он работает кем угодно, но исключительно в тех компаниях и университетах, в которых разговаривают на великом и могучем. По национальности.... Ну да, лицо у него вплоне кавказской национальности, а в минуты гнева рука так и тянется к кинжалу. Правда, горец Сахрат, когда выпьет, утверждает, что он на самом деле - тат, или горский еврей.

Ну, конечно, равнинных среди нас тоже немало. Взять, хотя бы нашего профессора. Профессор - это его уважительная кличка, профессоров среди нас несколько, но он - особенный, так как является членом-корреспондентом бывшей Академии Наук. Семен Александрович. Типичный представитель малого, но вредоносного народа. Все ему не сидится, хотя работал простым инженером, вечерами уравнения писал. Его недавно с работы уволили за излишнюю сообразительность, так что он - наш почетный американский безработный.

А вот и Миша Суховертов, органично вписавшийся в нашу компанию бывший шофер дальних перевозок. Попал он в Америку посредством супруги, которая нашла работу в одной из местных компаний. По приезду прославился тем, что привез с собой в чемодане топор, чем привел в ужас американских таможенников. Удивительно, ведь они наверняка не читали Достоевского.

Когда старый год уходит в небытие, каждым из нас овладевает грусть, смешанная с тревогой. С одной стороны, всматриваясь в прошлое, понимаешь, что жизнь не удалась, или удалась, но не так, и в целом, прожита напрасно, с другой - слегка опасаешься того, что готовит год грядущий. Уж не был бы он хуже прошедшего. Компания замолкает, и, отводя друг от друга глаза, погружается в оцепенение.

-- А не выпить ли нам, не проводить ли уходящий год? -- Миша-бывший шофер проявляет необходимую народную смекалку, и все заметно оживляются.

-- Будем здоровы...

-- А у меня есть сюрприз. Кто хочет палочку здоровья? -- Миша-шофер вытаскивает из кармана пачку настоящего "Беломора".

-- Ух ты, елки-палки, а ну давай сюда, -- Сахрат нетерпеливо сплющивает папиросу и жадно закуривает. -- Ну, спасибо, удружил.

-- Мне тоже, если можно, -- Андрей Бородин обращается с беломориной любовно, он нежно ее оглаживает, нюхает табак, и только потом затягивается, прикрыв глаза. -- Дукатская. Но все-таки, Питерский, фабрики Урицкого, получше.

-- Где достал? -- Сахрат хватает Мишку-шофера за рукав.

-- Достал... Да если бы ты знал, сколько мне этот Беломор крови стоил. Друзья несколько коробок послали, почему-то через Венесуэлу. И вот, представляешь, на таможне вскрыли и обалдели от такой наглости. Ящик из Венесуэлы, и весь набит какими-то странными косяками. Каких только анализов не делали, меня даже в русское консульство вызывали!

-- Ты мне рассказываешь, -- Сахрат презрительно морщится. -- Мне год назад знакомые пару пачек привезли, я сажусь в машину, закурил, и вдруг за мной полицейский на мотоцикле с мигалкой. Руки заломил, наручники надел. Думал, я травку за рулем потягиваю. Целые сутки в полиции просидел, пока разобрались.

-- Нет, -- начинает смеяться профессор-академик. -- Ну все-таки, как же они, эти американцы, медленно учатся. У меня же тоже был аналогичный случай, в конце семидесятых годов. Я тогда дымил как паровоз, и вот, черт его знает, чего кому в голову стукнуло, удалось поехать на международный конгресс в Италию. Доложился, туда-сюда, а организаторы вечером устроили банкет. Столы, вино, закуски, красиво все как в кино, черт бы их побрал. Выпили за процветание науки, закусили, и все буржуи начали дружно дымить.

-- Это кто это дымить начал? -- Саша Коган тоже взял папиросу в зубы. -- Американцы? Брехня! Я в нашем заведении последний курящий. То есть, предпоследний, кроме меня дымит еще один чех, который в грузчиках. А урна во дворе, напротив кабинета президента. У него окно стеклянное во всю стену, только я выскочу, он на меня уставится через стекло... Или меня уволят скоро, или надо бросать.

-- Да тогда все они дымили, -- профессор отмахнулся рукой. -- Короче, вы же знаете, время тогда было суровое, командировочных только на билеты и хватало. А у меня с собой "Беломор". Ну, закурил я, смотрю -- американцы прибалдели. То галдели все, а тут замолкли, и как-то отойти подальше норовят. Дым им, что-ли не нравится. Ну что же, неудобно стало, загасил я папироску, а они как в пепельницу уставятся...

-- Да ну вас, Мальборо все-таки лучше! -- Саша Коган, сделав пару затяжек, гасит свою папиросу.

-- Не богохульствуй, -- Сахрат начинает заводиться и у него на секунду прорывается кавказский акцент. -- И не переводи добро зря. Что ты понимаешь? Нет, ты мне скажи, почему ты это говоришь!

-- Ладно, ладно ребята, не будем ссориться, чего вы! -- Мишка-шофер быстренько разливает по следующей. -- Давайте я вам лучше анекдот на тему расскажу: Взлетает стратегический бомбардировщик, ребята, натурально, все бухие. Командир за голову хватается, будит штурмана. -- Ты, -- говорит, -карты не забыл взять? -- Ой, товарищ капитан, кажись забыл. -- Мать твою, опять по "Беломору" лететь придется.

-- А чего ты смеешься? -- Это Серега Мышкин, мой сосед. --Я ведь в стратегической авиации служил.

Сергей теперь большой начальник в одной из местных компаний. А начинал два года назад обычным программистом. Головокружительная его карьера началась в тот момент, когда Мышкин решил уволиться, и с тех пор его неуклонно продвигают по служебной лестнице.

-- Да ну? Только не рассказывай мне, что вы действительно по "Беломору" летали, -- ухмыляется Мишка.

-- По "Беломору" не летали, на хрен он нужен, когда автопилот есть. Короче, мы были расквартированы в Калининграде, а учебные бомбометания делали на Иртыше. Команда - в пять человек. Вылетаем, ставим автопилот, и кидаем жребий, кому бомбы бросать. Кому выпало - единственным трезвым остается, выпивает граммов пятьдесят, ставит будильник и идет спать. Остальные - гудят до посинения, в карты режутся. Лететь-то до цели часов семь. Ну, значит, тот, кому не повезло, сбрасывает бомбы и ставит автопилот на обратный курс, а мы, пока назад на базу летим, просыхаем, чтобы не засыпаться. Очень мы эти учения любили....

-- Мдаа...-- Семен Александрович потирает лоб. -- Сталинские соколы Брежневской поры... А если бы вы бомбу не туда спьяну уронили?

-- Подумаешь, -- это вступает в разговор Сахрат. -- Бомбу... А ракету с ядерной боеголовкой не хочешь? Я ведь после физтеха в ракетных войсках служил, а первые наши ракеты на спирту работали. И вот, время от времени объявляется тревога, учебная или нет, никто не знает. Все сидят, нервничают. А спирт-то из двигателя надо сливать, доливать. И вся часть с ведрами, гудят до упора, после такой тревоги недели две все в лежку, включая старших офицеров. Потом кто-то умный понял, что если ничего не предпринимать, будет полный финиш, и придумал твердотопливный двигатель.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});