Царь Горы - Тимур Рымжанов

меры предосторожности, что будь готов перемерить все средства защиты собственной задницы, либо можешь валить на все четыре стороны! Новые потери начальство не потерпит. Так по шапке надают… и еще сто тысяч инструкций напишут. Так, что смирись и будь паинькой. Уж лучше без героизма.

— Терентьев не говорил, что придется работать в каких-то защитных костюмах.

— А сие правило выложено десятками, а то и сотнями трупов. Не думаю Витя, что ты из тех, кто готов пополнить список жертв этой хреновины. Так, что будь хорошим мальчиком и не делай глупостей. Слушай дядю.

Мы вышли из юрты и, ориентируясь по запаху, направились в сторону столовой. Петрович вписал на ходу в крошечный блокнот мои данные и легонько толкнул в бок, указывая куда-то в сторону.

— Глянь-ка! Вон туда. Достроили все-таки тоннель.

Рядом с глубоким рвом, лежала металлическая цистерна. На первый взгляд очень похожая на железнодорожную, только, наполовину вкопанная в землю и с крохотными круглыми окошками и лючками. От цистерны тянулся длинный трубопровод, такой, как используют для транспортировки газа или нефти, в сторону нависающего над крохотным лагерем артефакта.

— И что это такое?

— Наш самострой, — похвастался Петрович, — то бишь, транспортный тоннель. Тянется, почти, до самого подножья башни. Двадцать семь с половиной километров. Этот тамбур — последний переходной модуль. Таких вдоль всего трубопровода пять штук. Плюс аварийные выходы в самой трубе через каждый километр. Ты, часом, клаустрофобией не страдаешь?

— Хочешь сказать, что мы к объекту пойдем по этим трубам?

— Обижаешь. Не такой я изувер, что заставлю немощных очкариков с язвой и плоскостопием, ползти по метровой трубе тридцать верст! Там внутри — тележки с двигателем. Доедете с комфортом.

— Если, я правильно понимаю, то такая мера предосторожности нужна из-за смены циклов?

— Совершенно верно. Циклы — большая проблема, они непредсказуемы. Как только получим данные, что период пригоден для проникновения, у вас будет немного времени, чтобы подобраться как можно ближе и закрепиться. Я тебе позже все подробно растолкую.

Весь лагерь пронзил оглушительный вой сирены и короткие щелчки метронома. Громкоговоритель на одном из военных грузовиков зашипел и с гнусавым, металлическим тембром пролаял:

— Готовность десять минут. Вновь прибывшим членам экспедиционной партии срочно пройти к центральному бункеру.

Петрович коротко выругался и толкая меня перед собой, быстро доставил к вагончикам в центре комплекса.

— Как раз то, о чем мы с тобой говорили. Смена цикла. Чаще всего досюда волна не доходит, но случается, что пробивает. Несколько раз уже так было… лучше не вспоминать.

Теперь стало понятно, чем занимались военные целый год, кроме того, что несли огромные потери и безуспешно штурмовали таинственную башню. Они строили бункер и прокладывали герметичный тоннель к самому основанию объекта.

Бункер был построен с расчетом на весь личный состав, но, по вновь составленным инструкциям, часть военных оставалась на поверхности в специально оборудованных, герметичных машинах. За мощными воротами, как в бомбоубежище, находился жилой комплекс, командный пункт, хорошо оборудованные лаборатории и складские помещения.

— Цикл двести двадцать семь, поправка восемь минут! — доложил Емельянову бодрый офицер из группы слежения.

— Повторный? — спросил Сергей, нервно почесывая лоб.

— Данные приборов еще не поступили! — отчеканил офицер и возвращаясь на рабочее место, добавил, — идет автоматическая калибровка.

Удобно устроившись на деревянных ящиках, с каким-то оборудованием в большом зале, я блаженно вытянул ноги и улегся так, чтобы было видно большой экран обзорного монитора. Картинка на этот монитор поступала с камеры, закрепленной на небольшой вышке в центре лагеря.

Рядом со мной, на самом краю ящика, скромно пристроился молодой парнишка из состава экспедиции. Он, тоже, довольно безучастно относился ко всей, воцарившейся в командном зале суете, спокойно наблюдая со стороны.

— Какая-то нервозная обстановка с самого начала сложилась. Вам не кажется? Трудно работать в таких условиях.

— Нервозная⁈ — хмыкнул я довольно многозначительно и добавил:

— Не просто нервозная. Это истерия какая-то. В таких ситуациях без хорошей попойки не обойтись.

— В каком это смысле? — полюбопытствовал парень довольно заинтересованно.

— В прямом. Все собираются по какому-нибудь поводу или без повода, просто надираются до потери пульса и высказывают друг другу все, что в душе накопилось. Иначе так и останутся недомолвки, упреки, затаенные обиды.

Парнишка сдержанно улыбнулся. Уж не знаю, что его рассмешило. Мысль о том, как он, пьяный «в дрова», высказывает начальнику, какая тот свинья и скотина или просто в предвкушении веселого спектакля. В любом случае, мое предложение он не стал комментировать.

Устраиваясь поудобней, парнишка случайно задел меня рукой и именно в этот момент меня будто током дернуло. В долю секунды вся его жизнь пронеслась перед глазами. Яркие детские образы и впечатления нахлынули вперемешку с застывшими словно бы выцветшими на ярком солнце старыми фотографиями. Совершенно четкие и внятные обрывки фраз, собранные из диалогов и собственных мыслей. Разочарование, радость успеха, первые волнения влюбленного мальчишки. Кудрявцев Олег Васильевич. Хоть его отца и зовут Николай, я уже знаю, что он ему не родной отец. Воспоминания о папе не сохранились даже в детской памяти. С отчимом парню повезло. Он даже подумывал о том, чтобы сменить фамилию и восстановить справедливость по отношению к человеку, который искренне, всеми силами заботился о мальчишке как о родном сыне.

Со своей, как самому Олегу казалось, хилой комплекцией, меньше всего хотелось парню угодить в армию. Он усиленно готовился к поступлению в институт и приложив максимум стараний все же провалился. Был вынужден явиться по повестке в военкомат. Попал в нормальную часть. Честно и достойно отслужил, стал настоящим мужиком, сильным, уверенным в себе. На те два года, что парень служил родине, его отчим положил довольно внушительную сумму в банк под проценты. К возвращению из армии у него была достаточная сумма на то чтобы поступить на платное отделение университета. В экспедиции Олег занимал довольно скромное место. Он был астрофизиком, но привлекли его к работе — помощником в геологической партии.

Одно короткое мгновение. Мимолетное, случайное касание и вот я уже знаю про человека столько, будто с детства был с ним знаком. Знаю все его личные и семейные тайны. Знаю все, что скрыто в его мыслях, на какие поступки способен, чего боится, с чем борется в себе самом. Так бывает не с каждым. Не все люди позволяют так просто прочесть себя. Чаще всего они и сами не подозревают, какие мощные заслонки стоят в их собственных