Дверь в преисподнюю - Елизавета Абаринова-Кожухова

— Исключено. Наши люди за ним плотно приглядывают, и тут же сообщили бы, если бы он исчез из их поля видимости. — Альберт деликатно прокашлялся. — Ваша Светлость, а не связано ли это, гм, ночное происшествие с появлением здесь князя Длиннорукого?

— Вздор! — бросил князь Григорий. — Длиннорукий удвое меня ниже и удвое толще. Да и слишком он глуп для таких дел. Но приглядеть не мешает — он, хоть и дурак, но до чужого добра ох как охоч. Если, конечно, называть добром тот хлам, что валяется в двадцать первом амбаре.

— Для кого хлам, — вздохнул барон, — а для кого и нет.

— Для Длиннорукого — точно хлам! — самоуверенно перебил князь. — Ну, все у тебя?

— Все. Только вот князь Длиннорукий опять к вам просится. Прикажете впустить?

— Впусти. A сам ступай. И чтоб до вечера запоры сменили!

Угодливо кланяясь, Альберт вышел вон, а на его место заступил князь Длиннорукий.

— Ну, с чем пришел? — хмуро осведомился князь Григорий.

— Чертовски хочется работать, — простодушно заявил беглый градоначальник.

— Похвально, — процедил князь Григорий, — а то у меня тут лодырь на лодыре и лодырем погоняет.

— A я не из таковских, — подхватил Длиннорукий, — я работу люблю. Вот в Царь-Городе с утра до вечера делом занят был!

— По столу плясал? — ехидно подпустил князь.

— Да что ты меня всякий раз этим столом попрекаешь! — слегка обиделся Длиннорукий. — A я много чего полезного сделал, вот хоть бы дерьмопровод построил…

— Ну, положим, не ты, — хмыкнул Григорий. — Потерпи немного, вот займем Царь-Город, будешь снова при дерьме. То бишь при деле.

— Токмо о том одном и мечтаю! — с жаром души подхватил Длиннорукий. — A вот у тебя, князь Григорий, на конюшне непорядок. Главный конюшенный — осел, в лошадях ни беса не смыслит. Конюхи — то же самое…

— Узнаю, — скривил тонкие губы князь Григорий.

— Чего узнаешь? — слегка опешил Длиннорукий.

— Узнаю своего старого друга князя Длиннорукого. Все у тебя дураки да ослы, один ты умный.

— A что делать, коли так оно и есть, — продолжал царь-городский беглец. — A этот твой душегуб Петрович, так и вовсе олух. Просто умоповрежденный какой-то. Говорит, будто за ним ночью охотится какой-то, прости господи, людоед, а днем какая-то ненасытная баба домогается его плоти. И токмо теперь он спокойно вздохнуть может, поскольку они оба уже неделю как из твоего кремля отъехали.

— Очень мило, — скорбно покачал головой князь Григорий. — Не пойму только, к чему ты эти речи ведешь?

— Назначь меня на конюшню, — попросил Длиннорукий. — Я тебе порядок наведу, у меня же свой конезавод был, я в лошадях собаку съел!

— C чего это тебя, друг мой, на конюшню тянет? — с подозрением глянул на гостя князь Григорий. — Да нет, у меня для тебя другое дельце будет, куда более ответственное. Вот, пожалуй, послезавтра и отправишься.

— A, в Мухоморье? — припомнил Длиннорукий.

— Туда, — кивнул князь Григорий. — И в помощь тебе придам Петровича. В таком деле толковый душегуб лишним не будет.

— Как скажешь, князь, — чуть разочарованно вздохнул Длиннорукий. — Только лучше бы на конюшню…

— A тебе на конюшню путь не заказан, — великодушно разрешил князь. — Заодно и к Петровичу получше приглядишься. Ну ладно, все у тебя? Мне делами пора заняться.

— Все, князь-батюшка, — низко поклонился Длиннорукий. — Извини, что глупостями докучаю.

— Придумаешь чего умного — заходи, — небрежно кивнул князь Григорий вослед Длиннорукому. — Да, не к добру все это, не к добру, — озабоченно пробормотал он, оставшись один. — Может, прав Альберт, надо и за Длинноруким приглядеть…

* * *

Сразу после завтрака Александр заперся у себя в покоях, чтобы обсудить с Чаликовой создавшуюся обстановку и план дальнейших действий.

— A может быть, это все-таки вы, уважаемая госпожа Чаликова? — осторожно предположил король, привычно отправляя в рот леденец. — Если следовать тому, что вы именуете логикой, то главный подозреваемый — вы!

— Почему это? — возмутилась Надя.

— Во-первых, вы появились у меня в замке под чужим именем и даже, так сказать, полом. Во-вторых, людоедство началось сразу же после вашего появления. И в-третьих, вы последняя, кто видел Диогена… живым.

— Ваше Величество изволит шутить? — дрогнувшим голосом спросила Чаликова.

— Ваш друг боярин Василий в беседе со мною выразился весьма занятно: «В каждой шутке есть доля шутки». Боюсь, что это как раз тот случай, — невесело улыбнулся король и погладил Уильяма, вспрыгнувшего ему на колени. — Но против вас слишком уж много подозрений, чтобы можно было им доверять.

— Благодарю вас, Ваше Величество, — церемонно поклонилась Надя.

— A обстоятельства таковы, — неожиданно деловито заговорил Александр. — Две ночи — и двое съеденных. И никакой уверенности, что это не продолжится.

— Надо принять меры предосторожности, — заявила Чаликова.

— Надо, конечно, — согласился король, — но людоед, как я понимаю, ни перед чем не остановится, если захочет добиться своего. Даже не знаю, кого теперь подозревать!

— Вообще-то для пользы следствия было бы неплохо, если бы снова полил дождь и замок отрезало от мира еще хотя бы на месяц. И тогда при продолжении имеющейся тенденции мы узнали бы, кто тут людоед, методом исключения, — глубокомысленно изрекла Чаликова. — Точнее говоря, методом съедения.

— Боюсь, Наденька, что как раз мы с вами этого и не узнали бы, — возразил Александр.

— Поняла! — вскрикнула Надя. Его Величество от неожиданности даже подпрыгнул в кресле, отчего Уильям свалился на пол и, обиженно мурлыкнув, устроился под соседним креслом.

— Что вы поняли? — чуть удивился король.

— Я поняла, в чем тут дело! Вчера не то за завтраком, не то за обедом Диоген процитировал отрывок из стихов Касьяна Беляники, ну там что-то насчет донышка стакана, и вот я подумала, что, может быть, в этом есть какая-то закономерность. И следующим будет съеден тот, кто публично прочтет что-то из стихов Касьяна.

— Ну, это как-то не очень убедительно, — засомневался Александр, — однако за неимением ничего другого можно попробовать. Я бы сам с удовольствием зачитал что-нибудь из его стихов. Хоть бы, например, за обедом.

— Как, Ваше Величество! — запротестовала Надя. — Неужели вы собираетесь подвергнуть свою драгоценную жизнь смертельной опасности?

— Нет, ну мы ведь будем ожидать людоеда во всеоружии, — возразил король. — Надеюсь, вы разделите мое общество?

— Что за вопрос! — возмутилась Чаликова.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});