Имперская Истина - Роб Сандерс

— Сенешаль, оборонительные платформы открыли огонь! — капитан сенсориума смеялся. — Они стреляют по кораблям Гвардии Смерти!

Корсвейн невозмутимо выслушал эти новости, неуверенный в том, что они пришли вовремя. Минуту он сидел неподвижно с закрытыми глазами.

— А противник? Что он делает?

— Отступает, сенешаль. Гвардия Смерти прервала атаку.

Сделав долгий выдох, Корсвейн открыл глаза. Он хотел воспользоваться преимуществом, пока оно у него было, но понимал, что вдали от орбитальной защиты флот Гвардии Смерти более чем равен его силам. Корабли Свободной Армии были слишком далеко, чтобы целенаправленно вмешаться.

— Приказ флоту. Не преследовать врага.

Ему было тяжело произносить эти слова, но он не мог позволить себе принести в жертву еще больше своих братьев. Затянувшиеся сражения с Повелителями Ночи, стоившие немалых потерь, и двадцать тысяч легионеров, ушедших со Львом, привели к тому, что Темные Ангелы стали намного малочисленнее, чем три года назад.

— Постам обслуживания отменить запуск штурмовых кораблей.

Когда Белат вошел в комнату в ответ на вызов Корсвейна, он всем своим видом демонстрировал раскаяние. Взгляд магистра капитула был опущен, руки прижаты к поясу.

— Приношу искренние извинения за свое несогласие, сенешаль. Это было непочтительно и неподобающе.

— Так и было, — согласился Корсвейн, скрестив руки. Его кресло заскрипело, когда он откинулся назад. — Я — не Лев, и не могу быть таким же лидером, как он. И все же требую, чтобы мои приказы уважали. Я — сенешаль примарха, его воля и его голос. Это понятно?

— Абсолютно, сенешаль.

Белат поклонился и наконец посмотрел Корсвейну в глаза. Магистр капитула улыбнулся.

— Своими действиями в этой стычке ты доказал, что достоен выбора Льва. Должен признать, я некоторое время считал, что твоя тактика убеждения не сработала.

— Я тоже так думал, — согласился Корсвейн.

Белат был шокирован.

— Хочешь сказать, что на самом деле собирался взять на абордаж «Терминус эст»? Это не было уловкой, чтобы склонить раскольников к союзу с нами?

— Я никого не стремился ввести в заблуждение. Весь мой замысел заключался в приказе.

— Я знаю, что примарх приказал атаковать врага повсюду, но ты действительно собирался пожертвовать всеми нами ради этих проклятых сепаратистов? — скептицизм Белата усилился. — Я восхищаюсь твоим благородным устремлением, брат, но и у чести есть границы.

— Свободная Армия может гнить здесь в одиночестве, мне это безразлично, — пояснил Корсвейн. — Они ничем не лучше предетелей, но мы не можем тратить на них свои ресурсы. Я задержался не из-за народа Аргея, а ради их транспортов и канонерок.

Выражение лица магистра капитуля говорило о его замешательстве лучше любого вопроса.

— Нам необходимо восстановить нашу мощь, Белат. Нужно больше воинов.

— Не Свободная Армия? Триста тысяч солдат — немалая сила.

— Но несравнимая с двадцатью тысячами легионеров, — Корсвейн наслаждался растерянным выражением лица Белата. — Ты конфискуешь транспорты по моему приказу, а я тем временем вернусь к Легиону, чтобы продолжить поиск Волка.

— И кем их заполнить? — Белат разжал руки и вытянул их, демонстрируя пустые ладони. — Где ты собираешься найти так много космодесантников, вооруженных и готовых к войне?

Корсвейн улыбнулся.

— Там, где они ждут нас многие годы, Белат. На Калибане.

Грэм Макнилл.

Возлюбленная супруга

Благоухающий дым струйками вытекал из стилизованных под клыкастые пасти курильниц, наполняя спальные покои приторно-сладкими ароматами меда и корицы. Первые утренние лучи золотыми полосками проникали в комнату сквозь щели в зарешеченных окнах. Свет лениво окутывал изможденную пару любовников, лежащих в обнимку на роскошной кровати. Их тела лоснились от масел и пота, открытые глаза смотрели в пустоту. В блаженной неге каждый был поглощен собственными мыслями.

На резном прикроватном столике ручной работы стояли три пустые бутылки изысканного кэбанского вина. Алые пятна на простынях свидетельствовали о том, что благородный напиток поглощался без каких-либо церемоний. Рэвен поднял руку с плеча Ликс и нежно провел пальцем по витиеватой татуировке у нее за ухом. Обычно этот символ скрывала от посторонних глаз копна рыжевато-каштановых волос.

— Ты хоть представляешь, сколько неприятностей навлечешь на свою голову, если кто-нибудь увидит этот знак? — спросил он.

— Ты его видел.

— Да, но я-то не собираюсь доносить на тебя.

— Тогда мне не о чем беспокоиться, — ухмыльнулась девушка, — никто, кроме тебя, его не видел.

— А как же Албард?

— И уж точно не Албард.

Ликс рассмеялась, но Рэвен почувствовал, что ее веселость напускная.

— Ты же не всерьез связана с культом Змея, верно?

Девушка покачала головой и поцеловала его.

— Ты можешь себе представить, чтобы я голая плясала в лесу?

— Теперь могу. А они и правда так делают?

— Поговаривают, что да, — ответила Ликс, — а еще приносят в жертву девственниц и совокупляются с нагами.

Рэвен изобразил гримасу отвращения. Он, как и все прочие, был наслышан россказнями о зловещих ритуалах последователей культа Змея, об их ложной вере в старых богов и полном неприятии любой формы власти, но, как и все остальные, он не верил этим слухам.

— Там выпить ничего не осталось? — спросила Ликс.

Рэвен потянулся через нее и осмотрел бутылки. Они оказались пусты, и он со вздохом повалился обратно на кровать.

— Нет, ничего не осталось.

— Неужели мы все выпили? — спросила Ликс, поворачиваясь на бок. Одеяло соскользнуло, и обнаженная девушка наградила любовника лучезарной улыбкой. Рэвен на миг залюбовался ее золотистой смуглой кожей, на которой от холода начали проступать мурашки.

— Боюсь, что все, — произнес он.

— Тогда понятно, почему у меня голова трещит так, будто ее стискивают ручные наги твоего папаши.

Рэвен потер глаза и облизнул пересохшие губы. Кожа у него была того же оттенка, что и у Ликс, цвета молодого дуба. Под ней хорошо просматривались бугорки мускулатуры. В отличие от пышнотелого брата, Рэвен был худощав и строен, тогда как Албарда в лучшем случае можно было назвать просто грузным.

За неимением выпивки, Рэвен приподнялся и потянул за конец длинной скрученной трубки из аждархидовой кожи. Он долго всасывался в бронзовый наконечник, пока не разгорелись тлеющие угли в чаше, стоявшей на полке над изголовьем кровати. Рэвен выдохнул ароматный дым и вновь улегся, заложив руку за голову.

— Сомневаюсь, что дряхлеющие Оруборос и Шеша еще в состоянии что-либо стиснуть, — произнес он, спустя какое-то время. — Так что, твое сравнение неуместно.

— Но ты ведь меня понял, — надулась она.

— Понял, но мне нравится, когда ты обижаешься. Тебе это идет.

— Так вот почему ты так жесток со мной?

— Это только одна из причин, — признал Рэвен, позволяя ароматному дыму сгладить беспокойство, которое он ощущал каждый раз, когда просыпался в одной постели с Ликс. Несмотря на всю ее чарующую привлекательность и искушенность в постели, было в их занятиях любовью нечто противоестественное… Да и любовью ли? Пожалуй, это не самое подходящее слово. Едва ли между ними было подобное чувство. Скорее их отношения походили на спаривание животных. Да, этот термин вполне передавал их неистовость, но не вполне описывал волнующее предвкушение запретного удовольствия.

Взгляд генетически улучшенных глаз Рэвена вдруг упал на обручальное кольцо на пальце у Ликс. Он едва не расхохотался, когда прочел клятву верности, выжженную лазерным лучом на платиновой поверхности.

— Что смешного? — спросила Ликс.

— Ничего, — ответил он, — просто я прочел клятву, которую мой брат начертал на твоем кольце.

Пожав плечами, девушка покраснела и убрала руку под одеяло.

— Оно красивое, и ты сам настоял, чтобы я его оставила.

— Да, — ответил Рэвен, отпуская курительный шланг, — мне нравится смотреть на то, что я опорочил.

Она улыбнулась и притянула его к себе. Пальцы девушки скользнули по обрамленным сталью выемкам на спине и шее любовника. Ликс содрогнулась, коснувшись холодного чужеродного металла. Рэвен не без удовольствия заметил промелькнувшее в ее взгляде отвращение.

— Тебе они не нравятся?

— Нет, они холодные.

— Пора бы уже привыкнуть к ним, — сказал Рэвен, прижимая ее к кровати, но девушка отвернулась от его поцелуев.

— Больно было? — спросила она. — Ну, когда сакристанцы тебя резали?

Все еще опираясь на локти, Рэвен кивнул.

— Да, сакристанцы нас обездвижили, но отец решил, что мы должны пройти все процедуры без обезболивания, так же, как он в свое время. Мы были парализованы, но в сознании.