Том 4 - Агата Кристи

– Я слышал, у нее произошла поломка по дороге с похорон?

– Да. У Мод хватило ума позвонить домой, чтобы я не беспокоился, но наша приходящая уборщица так записала сообщение, что в нем ничего нельзя было понять. Я как раз выходил подышать воздухом – доктор посоветовал мне это, когда я в силах, – а вернувшись, обнаружил вот такие каракули: «Мадам сожалеет машина сломалась должна остаться на ночь». Естественно, я решил, что она осталась в «Эндерби», позвонил туда и узнал, что Мод утром выехала. Значит, поломка произошла где-то в дороге! Ничего себе положение! Дура служанка оставила мне на ужин только макароны с сыром. Мне пришлось спускаться в кухню, самому их разогревать и готовить себе чай. У меня мог быть сердечный приступ, а этой идиотке наплевать! Ей следовало бы вернуться вечером и обеспечить меня всем необходимым, но у низших классов не осталось чувства долга. – Он тяжко вздохнул.

– Не знаю, что именно рассказывала вам Мод о похоронах и родственниках, – сказал мистер Энтуисл. – Кора создала весьма неловкую ситуацию. Она внезапно заявила, что Ричард был убит. Возможно, Мод говорила вам…

– Да, я слышал об этом, – усмехнулся Тимоти. – Все повесили нос и притворились шокированными. Именно такого и можно было ожидать от Коры! Она всегда умудрялась проделывать нечто подобное. Помню, на нашей свадьбе Кора что-то ляпнула и расстроила Мод. С тех пор Мод всегда ее недолюбливала. Вечером после похорон Мод позвонила мне узнать, все ли со мной в порядке и приготовила ли миссис Джоунс мне ужин, потом сказала, что все прошло как надо. Я спросил о завещании, она пыталась увиливать, но в конце концов я вытянул из нее правду. Сначала я не мог этому поверить и сказал, что она, должно быть, ошиблась, но Мод настаивала, что все так и есть. Я был очень обижен, Энтуисл, это глубоко меня ранило. По-моему, Ричард поступил так из чистой злобы. Я знаю, что не следует дурно говорить о мертвых, но помяните мое слово…

Тимоти еще некоторое время распространялся на эту тему.

Потом вернулась Мод и твердо заявила:

– Думаю, дорогой, мистер Энтуисл пробыл с тобой достаточно долго. Тебе пора отдохнуть. Если вы все уладили…

– Да-да, уладили. Предоставляю все вам, Энтуисл. Дайте мне знать, когда убийцу поймают – если это вообще произойдет. В теперешнюю полицию я не верю: наши главные констебли никуда не годятся. Надеюсь, вы позаботитесь о… э-э… погребении? Боюсь, мы не сможем приехать. Но закажите венок подороже, и пускай поставят хорошее надгробие. Полагаю, Кору похоронят на местном кладбище? Нет смысла везти ее на север, а где похоронен Ланскене, я понятия не имею. Не знаю, что пишут на памятниках жертвам убийства… Нужно выбрать подходящий текст. R.I.P.?[2] Нет, это только для католиков.

– «Ты видишь, Господи, обиду мою; рассуди дело мое!»[3] – пробормотал мистер Энтуисл.

Удивленный взгляд Тимоти заставил его улыбнуться.

– Это из «Плача Иеремии», – объяснил он. – Кажется, подойдет, хотя звучит немного мелодраматично. Как бы то ни было, о надгробном памятнике говорить рановато. Ведь нужно… э-э… подготовить почву. Мы обо всем позаботимся и будем держать вас в курсе.

Следующим утром мистер Энтуисл вернулся в Лондон. Дома, после недолгого колебания, он позвонил своему другу.

Глава 7

– Не могу выразить, как я благодарен вам за приглашение.

Мистер Энтуисл горячо пожал руку хозяину дома. Эркюль Пуаро гостеприимным жестом указал на кресло у камина.

Адвокат со вздохом сел.

У стены стоял стол, накрытый на двоих.

– Этим утром я вернулся из деревни, – начал мистер Энтуисл.

– И у вас есть дело, по которому вы хотите со мной посоветоваться?

– Да. Боюсь, это длинная и бессвязная история.

– Тогда нам лучше приступить к ней после обеда. Жорж!

Верный Джордж возник с paté de foie gras[4] и горячим тостом на салфетке.

– Мы насладимся паштетом у камина, – сказал Пуаро, – а потом перейдем за стол.

Через полтора часа мистер Энтуисл откинулся на спинку стула и удовлетворенно вздохнул.

– Вы явно умеете получать от жизни удовольствие, Пуаро. В этом отношении всегда можно положиться на француза.

– Я бельгиец, но с остальной частью вашего замечания полностью согласен. В моем возрасте главное и почти единственное удовольствие получаешь за столом. К счастью, у меня превосходный желудок.

– Это заметно, – согласился адвокат.

Они пообедали sole véroniaue[5] и escalope de veau milanaise,[6] за которым последовало мороженое. Из напитков были поданы «Пуйи Фюис», «Кортон» и очень хороший портвейн, стоящий перед мистером Энтуислом. Пуаро, не жаловавший портвейн, потягивал créme de cacao.[7]

– Не знаю, – пробормотал адвокат, – как вам удается доставать такой эскалоп. Он просто тает во рту!

– У меня есть друг – мясник с континента. Я решил для него маленькую семейную проблему. Он очень мне признателен и помогает улаживать проблемы гастрономического порядка.

– Семейные проблемы, – вздохнул мистер Энтуисл. – Лучше бы вы мне не напоминали о них в такой прекрасный момент…

– Так продлим его, друг мой. Скоро мы с вами выпьем demi tasse[8] с прекрасным бренди, а потом, покуда процесс пищеварения будет мирно идти своим ходом, вы расскажете, почему вам понадобился мой совет.

Часы пробили половину десятого, когда мистер Энтуисл зашевелился на стуле. Наступил подходящий психологический момент. Теперь ему самому не терпелось поделиться своими сомнениями.

– Не уверен, что я не выгляжу круглым дураком, – начал адвокат. – В любом случае я не вижу, что тут можно предпринять. Но мне бы хотелось изложить вам факты и услышать, что вы об этом думаете.

Помолчав несколько секунд, мистер Энтуисл с присущей ему суховатой педантичностью поведал свою историю. Тренированный юридический ум помог ему точно обрисовать все факты, ничего не опуская и не добавляя лишних деталей. Это был ясный, исчерпывающий отчет, который по заслугам оценил слушавший его маленький пожилой человечек с яйцевидной головой.

Когда адвокат умолк, наступила пауза. Мистер Энтуисл приготовился отвечать на вопросы, но некоторое время никаких вопросов не было. Эркюль Пуаро обдумывал услышанное.

– Все выглядит предельно ясным, – заговорил он наконец. – В глубине души вы подозреваете, что вашего друга Ричарда Эбернети убили. Это подозрение или предположение имеет под собой единственное основание – слова, сказанные Корой Ланскене после похорон Ричарда Эбернети. Уберите их – и ничего не останется. Тот факт, что она сама была убита на следующий день, может оказаться простым совпадением. Хотя Ричард Эбернети умер внезапно, его наблюдал надежный и хорошо знакомый с ним врач, у которого не возникло никаких подозрений и который выдал свидетельство о смерти. Ричард был похоронен или кремирован?

– Кремирован – согласно его же пожеланию.

– Закон требует, чтобы в таком случае свидетельство подписывал второй врач, но и с этим, очевидно, не возникло затруднений. Итак, мы возвращаемся к исходному пункту – словам Коры Ланскене. Вы были там и слышали ее. Она сказала: «Но ведь его убили, не так ли?»

– Да.

– И все дело в том, что вам кажется, будто она сказала правду?

Немного помедлив, адвокат ответил:

– Да.

– Почему?

– Почему? – озадаченно повторил Энтуисл.

– Да, почему? Потому что где-то глубоко в вашем подсознании кроются сомнения в причине смерти Ричарда?

Адвокат покачал головой:

– Нет-нет, ни в малейшей степени.

– Значит, из-за самой Коры. Вы хорошо ее знали?

– Я не видел ее… да, более двадцати лет.

– Вы бы узнали ее, встретив на улице?

Мистер Энтуисл задумался.

– Я бы мог пройти мимо, не узнав ее. Кора была худенькой девушкой, которая превратилась в толстую, не слишком опрятную пожилую женщину. Но думаю, что, заговорив с ней, я бы сразу же ее узнал. Кора носила такую же челку, из-под которой смотрела на собеседника, точно испуганное животное; у нее осталась привычка склонять голову набок перед тем, как выпалить что-нибудь шокирующее. Понимаете, она сохранила индивидуальность.

– Фактически она была той же Корой, которую вы знали много лет назад. И по-прежнему «выпаливала нечто шокирующее». А те шокирующие вещи, которые она говорила в прошлом, обычно… соответствовали действительности?

– В том-то и была вся беда с Корой. Она говорила правду, о которой лучше было бы умолчать.

– И эта черта осталась неизменной. Ричарда Эбернети убили – и Кора тут же об этом упомянула.

Мистер Энтуисл вздрогнул:

– Вы думаете, что его убили?

– Нет-нет, друг мой, мы не можем так быстро делать выводы. Пока нам известно, что так думала Кора. Для нее это было скорее фактом, нежели предположением. Следовательно, у нее должна была иметься причина для подобного мнения. Судя по тому, что вы о ней знаете, это не было всего лишь озорной выходкой. Теперь скажите, когда Кора произнесла эту фразу, тотчас же последовал хор протестов?