Мой разбойник - Линда Миллер

К своему великому изумлению, он отчетливо увидел Кейли, хотя она, очевидно, не замечала его присутствия. Кейли лежала на раскладушке по свою сторону зеркала, ее странная мужская одежда валялась рядом, спутавшиеся волосы скрывали часть лица, глаза были закрыты – она спала. Ее темные, плотно сомкнутые ресницы подчеркивали матовую белизну кожи. Дерби был так потрясен, что не мог пошевелиться. Он ждал, что видение исчезнет, но оно не исчезало. Его собственное отражение было менее четким, чем образ Кейли, слишком явный и живой, почти осязаемый, чтобы его можно было назвать видением.

Орэли подошла к Дерби сзади и положила руки на плечи. Он узнал ее по духам – в зеркале не было ее отражения.

– Что ты там видишь? – спросил он холодным, как металл голосом, не смея отвести взгляд от зеркала или моргнуть.

– Где, милый? – не поняла Орэли и наклонилась, чтобы поцеловать его в голову.

Она никогда не отличалась сообразительностью.

– В зеркале, – пояснил Дерби, сдерживая раздражение. – Что ты видишь?

– Тебя, милый, – нежно сказала Орэли, но в ее голосе звучало беспокойство. – Тебя и себя, и весь салун.

Дерби подался вперед. Кейли. Она спала. Он хотел, чтобы она проснулась, посмотрела на него своим волшебным, успокаивающим взглядом. Но еще сильнее ему хотелось прикоснуться к ней, поговорить с ней, услышать ее смех. У нее такой же чувственный голос, как у Орэли? Или хрипловатый, как у его матери? Или, может, нежный и мягкий, как у Тесси? Она лежала без движения, но не исчезала.

– Принеси мне выпить, – попросил Дерби, не отрывая глаз от серебристой поверхности зеркала.

Орэли поторопилась выполнить его просьбу и скоро вернулась с бутылкой.

– Ты сегодня был у мистера Каванага, – полюбопытствовала Орэли. – Ну и как он?

– У меня сейчас нет настроения болтать. – Дерби постарался ответить по возможности мягче, но даже не удостоил Орэли взглядом. – Ангус еще жив.

– Может, мне лучше пригласить доктора Беллкина, – предложила она. – Я имею в виду для тебя. Ты плохо выглядишь, Дерби. Уставился в зеркало. Может, ты не здоров?

– Отстань, – сухо, но без злобы произнес Дерби.

Кейли пошевелилась во сне; через белую тонкую ткань ее сорочки стала видна прекрасная грудь. У него пересохли губы.

– Но, Дерби... – пролепетала Орэли.

– Уйди, – холодно произнес Дерби.

Ощущение того, что на нее кто-то смотрит, медленно возвращало Кейли из глубин тяжелого сна без сновидений. Она прилегла на пару часов, после того как договорилась с плотниками, малярами и обойщиками, надеясь немного отдохнуть, и неожиданно для себя крепко уснула.

В зале было темно, лишь свет из коридора слабо освещал его, но от зеркала исходило сияние. Посмотрев в него, Кейли сначала увидела керосиновую лампу, горевшую на грубо сколоченном столе салуна, потом Дерби. Он сидел за столом, рядом с ним стояла бутылка, к которой он, по-видимому, не притрагивался. Он наклонился вперед, его красивое лицо, как из фильма о ковбоях, было угрюмым и поросшим щетиной. Кроме него в «Голубой подвязке» будто бы никого не было.

Кейли поспешно схватила лист бумаги, который специально для этой цели держала под рукой с заранее написанным задом наперед вопросом: «Какой у вас год?»

Дерби нагнулся и вывел на покрытом опилками полу: «1887».

У Кейли сдавило сердце; у нее перед глазами стоял надгробный камень. Она быстро перевернула лист и написала: «Я хочу к тебе».

Дерби на мгновение закрыл глаза и произнес с выражением безнадежности на лице:

– Я тоже этого хочу.

«Я найду выход, обещаю», – написала Кейли.

Только некоторое время спустя, когда образ Дерби исчез, она с удивлением подумала, что побудило ее дать такое обещание? Ведь она совершенно не знала, как его выполнить.

На следующее утро она стояла у дверей библиотеки Редемпшна.

– Уже прочли? – спросила библиотекарь, мисс Пирс, которая прожила в Редемпшне всю свою жизнь и хорошо знала дедушку и бабушку Кейли.

Утвердительно кивнув, Кейли положила книги, которые взяла день назад, на стол возврата.

– Быстро читаете, – одобрительно сказала мисс Пирс. – Одри тоже была такой – глотала книги, как переплетная машина. Еще учась в школе, она перечитала все, что у нас было, и нам приходилось специально для нее выписывать книги из других библиотек.

Кейли ответила на похвалу легкой улыбкой.

– Я хотела спросить, не храните ли вы старые реестры или какие-нибудь записи с датами рождений, смертей, биографии жителей города?

Редемпшн был слишком маленьким городком, чтобы иметь свое учреждение, ведущее запись актов гражданского состояния, или хотя бы свою газету. Хотя когда-то, по словам бабушки, здесь издавался еженедельник.

Мисс Пирс просияла от радости.

– У нас есть аппарат для просмотра микрофильмов, конечно, подержанный, и пленка к нему с сотней номеров «Трубы». Вас интересует что-то конкретное?

Кейли прокашлялась.

– Человек по имени Дерби Элдер. Он умер в 1887 году и был похоронен здесь, в Редемпшне...

– Там, где покоится клан Каванагов, – перебила ее мисс Пирс.

Она наклонилась к Кейли и перешла на шепот, хотя, насколько Кейли могла видеть, в библиотеке кроме них никого не было.

– Его мать была владелицей борделя! – Кейли постаралась изобразить удивление, но то, что сообщила ей мисс Пирс, конечно, не было для нее сюрпризом. За прошедшие годы Дерби многое поведал ей о себе, звуковой барьер не мешал Кейли понять его. Только он, разумеется, не упоминал, что умрет в 1887 году.

– Мне... мне хотелось бы знать, что с ним случилось.

– Тогда нет необходимости смотреть микрофильм, – несколько разочарованно сказала мисс Пирс. – У нас есть дневники, которые вела дочь Саймона Каванага, Этта Ли. Она была прямо-таки писательницей. Ранчо Трипл Кей до сих пор принадлежит роду Каванагов. Его нынешняя владелица, кажется, ее зовут Франсин Стефенс, приезжала как раз на прошлой неделе и сделала копии всех материалов, имеющих отношение к ее предкам.

Это означала, что Кейли не могла взять дневники Этты Ли Каванаг: если мисс Пирс не отдала их родственнице автора, то она скорее всего и Кейли не позволила бы вынести их из библиотеки.

– Вы не знаете, где остановилась мисс Стефенс? – спросила Кейли.

Ей не терпелось прочесть дневники, но сердце подсказывало ей, что приезд Франсин Стефенс в Редемпшн может быть важен для нее и им необходимо встретиться.

Лицо мисс Пирс осветилось ослепительной улыбкой.

– Почему не знаю? Она остановилась в старом доме на ранчо Трипл Кей. По-моему, это очень мило, что вы, дети, возвращаетесь в свой маленький городок, восстанавливаете здания, придавая им былое великолепие.