Перед дальней дорогой. Научно-фантастический роман - Юрий Тупицын

В общем, спортзал фехтования был спортзалом фехтования, спутать его с чем-нибудь другим было никак невозможно. Равно как невозможно было не любить его тому, кто по-настоящему держал в руке шпагу — благородное Древнее оружие, которое за историю человечества, как феникс, несколько раз умирало и вновь возрождалось из пепла забвения обновлённым и ещё более прекрасным.

Вслушиваясь и вглядываясь в этот особый фехтовальный мир, Лорка, не снимая тренировочного защитного трико, с удовольствием отдыхал в низком кресле. Его зеленые глаза довольно щурились, как у кота на солнышке, поза была расслаблена, правая рука тяжело свисала до самого пола, левая с зажатым в ней мягким платком лениво вытирала вспотевшие в боях лицо и шею. Потерявший свою упругость защитный шлем прозрачным капюшоном висел за спиной, а шпага отдыхала рядом на стоечке, которая специально для этой цели была и приделана к креслу. Шпага, как и сам Лорка, казалась ленивой, усталой и беззащитной — не верилось, что это именно она, подвижная, как ртуть, сияющая и вдохновенно-злобная, какую-нибудь минуту назад исполняла в воздухе свой затейливый и логичный танец угрозы, атаки и защиты.

Иван Франкетти, добрый, импульсивный и стремительный, как само фехтование, сидел рядом, сердито смотрел на Лорку и нехотя ругался, машинально следя за контрольным боем до первого «смертельного» укола, который участники разыгрывали неторопливо, осмотрительно, с теми неожиданными, похожими на каприз переходами от нарочито ленивых, вяло-грациозных движений к каскаду летящих шагов, запутанных финтов и молниеносных уколов.

— Это же не самбо, рыжий ты дикарь, где многое решает сила! Фехтование — прежде всего искусство. Тренинг, тренинг и ещё раз тренинг, если ты хочешь побеждать.

— А если я не хочу побеждать? — лениво, с еле уловимым лукавством спросил Лорка.

— Тогда катись отсюда и занимайся штангой, — скороговоркой ответил Франкетти и хлопнул себя по колену. — Нет, что он делает, а? Ты видел? Осторожничает в позиции, когда мог свободно достать его стрелой! Хочет играть только наверняка и проиграет, вот увидишь.

— А зачем мне штанга, Иван? Ты же все время твердишь, что мышцы у меня и так перетяжелены.

Франкетти, уловивший лишь конец последней фразы, быстро повернулся к нему.

— Перетяжелены! Я готов повторять это хоть до второго пришествия. Посмотри на себя, — Иван окинул его быстрым взглядом сначала скептически, потом почти любовно, — как ты с таким весом порхаешь по дорожке — великая тайна есть! Если хочешь знать, я всегда ставлю тебя в пример индивидуумам подобной комплекции. А ты? Подавай тебе Виктора, эту осу с каучуковой рукой и оленьими ногами!

— Так я же все-таки выиграл у него.

— Видал? — снова хлопнул себя по колену Франкетти. — Что я говорил? Переосторожничал и получил чистый укол. Был бы настоящий бой, лежать бы ему сейчас на матери сырой земле. Выиграл, — это скептическое замечание относилось уже к Лорке, — один раз из восьми. Стыдно и срамно такое для Фе дора Лорки.

— Но вспомни, каким уколом я выиграл, — не без самодовольства напомнил Лорка.

Франкетти закрыл глаза и мечтательно потряс головой.

— Да, это был царь-укол! — Он сделал молниеносное движение кистью и прищёлкнул языком. — Я думал, шпага сломается как тростинка.

Лицо Франкетти вытянулось и стало свирепеть.

— Нет, ты посмотри, что делает этот столб, эта мачта, этот неотёсанный небоскрёб! Не фехтовальщик, а вентилятор! Мне бы такие рычаги. Нет, такое видеть просто невозможно!

И Франкетти поспешил к третьей дорожке, где неуклюже работал высоченный новичок с прекрасными для фехтовальщика природными данными. Лорка, с улыбкой наблюдавший, как Франкетти, прекратив бой, взял в руки шпагу и стал в позицию, услышал голос:

— Надеюсь, ты не в обиде?

Это был Виктор Хельг.

— Это на что же? — откровенно удивился Лорка.

По губам Виктора скользнула и пропала лёгкая улыбка. Он пожал плечами — мол, тебе виднее — и сел в кресло напротив Лорки. Сел в подобранной, хотя и непринуждённой позе. Он совсем не выглядел усталым и был так свеж, точно явился сюда не с фехтовальной дорожки, а с бездумной прогулки. Поглядывая на Виктора с явным одобрением, Лорка ещё раз прошёлся платком по разгорячённой коже. Великолепный образчик человеческой породы! Умен, дерзок, в меру насмешлив, но это от молодости, прекрасно сложен — истинно оса! И по-настоящему красив ещё не вполне созревшей, но яркой мужской красотой: тёмные вьющиеся волосы, высокий лоб, бархатные умные глаза, чётко выписанные строгие черты лица и смуглый румянец на щеках. Хочешь рисуй, хочешь лепи — будет одинаково хорошо.

Виктор поймал взгляд Федора, и снова мимолётная улыбка, какая — разобрать не успеешь, скользнула по его губам.

— Можно с тобой откровенно, Федор? Я ведь не привык к дипломатическим тонкостям.

— Конечно, можно, — разрешил Лорка, продолжая разглядывать собеседника, словно по рассеянности, чтобы тот не обиделся ненароком. Ведь, верно, и впрямь привык идти напролом и думает совершенно искренне, что ничего лучшего и быть не может.

Среди красивых удачливых парней такой психологический комплекс встречается нередко. Это не всегда осознанное отражение своего обаяния. И виноваты в этом женщины, которые, несмотря на свою рассудочную деловитость и расчётливость, не могут их не баловать и не опекать. Впрочем, виноваты — это слишком крепко сказано. В разумных дозах самоуверенность и прямолинейность для космоса только полезны.

— Я слышал, тебе нужен напарник, — почти утверждающе сказал Виктор, прямо глядя на Лорку своими бархатными глазами. Федор же взглянул на него лишь мельком и ответил не сразу.

— Мне нужен не только напарник. Я комплектую целый отряд.

— А для этой роли я не гожусь?

Нотка настойчивости в голосе Виктора не исчезала. Лорка снова мельком взглянул на него и ответил, словно извиняясь:

— Пока я этого не знаю.

Хельг засмеялся. Он сидел, опираясь локтями на колени, и с откровенным интересом разглядывал Лорку.

— Но Ревский обещал специально поговорить о моей кандидатуре.

— А он и говорил, — спокойно ответил Лорка, — только это сразу не делается. Путь от Земли до Кики длинный. Да и на Кике не сразу заварится каша. Напарник, содруг командира, выделится в коллективе сам собой.

Виктор внимательно смотрел на Лорку, который не то не замечал, не то делал вид, что не замечает, его взгляда.

— Федор, — вдруг спросил он, — у тебя же был напарник, отличный напарник — Тимур. Почему ты с ним расстался?

Лицо Лорки посуровело, лучше сказать, потяжелело; разгладились мелкие морщинки, и в то же время резче прописались основные черты.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});