Расология - Владимир Авдеев

И. Е. Деникер первым встал на позиции жесткого и последовательного биологического детерминизма в расовой философии. По его мнению, окружающая среда бессильна перед расовыми признаками. Он подчеркивал: «Расовые признаки сохраняются с замечательным упорством, невзирая на смешение рас и на изменения, обусловленные цивилизацией, утратой прежнего языка и т. д. Меняется лишь соотношение, в котором та или иная раса входит в состав данной этнической группы».

Работы русского ученого были признаны всем мировым научным сообществом, благодаря чему в антропологической литературе прочно укоренилось понятие расовый тип, постоянный и неизменный, раз и навсегда данный, и не подверженный влиянию среды. Исторически сложившаяся комбинация расовых типов являет собой продукт социального развития — этнос, и тот тип, который в нем доминирует, впоследствии формирует физический и духовный облик каждой национальной общности. Это правило было прочно усвоено и стало базовым для расовой теории.

Возвращаясь к основной теме нашего повествования, особо выделим вклад И. Е. Деникера в укрепление позиции антропологов в их борьбе с этнографами и культурологами в части спора о прародине белой расы. Он поставил точку в споре об арийцах, который к тому времени достиг своей кульминации, для чего ввел новый термин, принципиально не имеющий ничего общего с романтическими концепциями лингвистов: «Длинноголовую, очень рослую, светловолосую расу можно назвать нордической, так как ее представители сгруппированы преимущественно на севере Европы. Главные ее признаки: рост очень высокий: 1,73 метра в среднем; волосы белокурые, волнистые; глаза светлые, обыкновенно голубые; голова продолговатая (головной указатель 76–79); кожа розовато-белая; лицо — удлиненное; нос — выдающийся прямой». Терминологическая некорректность в расовой теории закончилась, термин арийцы плавно отошел в сферу культурологии, социологии и религиоведения: «Не может быть и речи об арийской расе, а позволительно говорить только о семье арийских языков и, пожалуй, о первобытной арийской цивилизации».

Одновременно с этим все большее влияние на общественную жизнь начинало оказывать эволюционное учение Чарльза Дарвина. Так, один из его последователей, выдающийся немецкий философ и естествоиспытатель Эрнст Геккель (1834–1919) первым перенес основные биологические законы борьбы за существование в область социологии, чем и обусловил возникновение нового философско-политического учения, получившего название социальный дарвинизм. В основных своих работах, снискавших ему массовую популярность: «Естественная история мироздания» (1868), «Антропогения, или история развития человека» (1874), «Натуралист под тропиками» (1876), он по сути обосновал те же идеи, выдвинутые расовыми теоретиками, доказывая культурную неравноценность человеческих рас в процессе их эволюционного развития. Белая раса получала приоритет в его натурфилософских построениях.

Концепцию Эрнста Геккеля поддержал крупнейший русский биолог Илья Ильич Мечников. Его фундаментальная работа «Борьба за существование в обширном смысле» (1878) является подлинным шедевром русского социал-дарвинизма. В ней он подчеркивал: «Естественное неравенство между отдельными особями, племенами и расами есть общий принцип в организованном мире». О культурных взаимоотношениях между «низшими» и «высшими» расами русский ученый отзывался следующим образом: «Искусственное охранение нынешних дикарей может совершиться не иначе, как за счет живущих и будущих европейцев».

4. Антропосоциология

Таким образом, синтез данных естественных наук с философскими построениями расовых теоретиков постепенно привел к созданию в конце XIX века еще одного научного направления, получившего название антропосоциология.

Целая плеяда талантливейших ученых: Жорж Ваше де Лапуж (1854–1936), Отто Аммон (1842–1916), Людвиг Вольтман (1871–1907), Людвиг Вильзер (1850–1923) — оформила его своими сочинениями и придала ему лоск модной по тем временам философской концепции.

Основная идея французского основоположника антропосоциологии Жоржа Ваше де Лапужа лучше всего отражена в двух его основных сочинениях: «Социальная селекция» (1896) и «Ариец и его социальная роль» (1899).

В них он писал, что в основе расовой дифференциации Европейского континента лежит следующее подразделение. Homo europaeus — длинноголовая (долихоцефальная), белокурая и высокорослая раса, в психологическом отношении отличающаяся тщеславием, энергией, умом, идеализмом. Темную, короткоголовую (брахицефальную) и малорослую расу, встречающуюся по всей Европе, Лапуж называет homo alpinus и приписывает ей консервативные, осторожные и малогениальные черты. Третья главная раса Европы — это средиземноморская, долихоцефальная, но темная и морально стоящая еще ниже темной брахицефальной.

«Длинноголовые блондины исполняют функции мозга и нервов в общественном организме, а короткоголовые и их метисы играют роль мышц и костей. Тысяча брахицефалов не стоит тысячи долихоцефалов», — вот сердцевина его антропосоциологической концепции. Абсолютно новым в ней было также и то, что Лапуж низвел человека с постамента любимого творения Бога и подчинил его биологическим законам, единым для всего живого. Поэтому его сочинение об «Арийце» начинается словами: «Эта книга является монографией о homo europaeus, то есть о том виде, которому давали различные названия светловолосой долихоцефальной расы, германской или арийской. Я повсюду буду обозначать ее научным термином, данным Линнеем. Это наиболее надежное средство, чтобы напоминать постоянно читателю о том, что существо, о котором идет речь, не является неким совершенно особым животным, но входит в общую систему природы и подчиняется общим биологическим законам. Произвольное в человеческих делах существует лишь в воображении мистиков, тогда как дарвинистская политическая наука или антропосоциология стремится как раз к тому, чтобы заменить конкретными понятиями метафизические и мистические концепции философской социологии».

Именно на базе этих универсальных биологических законов Лапуж и переосмыслил мировую историю. Длинноголовые блондины, по его мнению, не способны к низкой, систематической работе, поэтому всегда и везде они стремятся сформировать правящий слой, оставляя примитивную работу короткоголовым брюнетам. Будучи предприимчивыми, они решались на все и вступали в борьбу из любви к ней, а не из расчета на прибыль. Их кругозор был очень широк, их пожелания и помыслы — смелы, поступки же соответствовали последним. Прогресс у них — врожденная страсть. Они требовали уважения к индивидуальной свободе и скорее старались сами возвыситься, чем унизить других. Вообще говоря, в смешанном обществе они неизменно были активным началом.

Лапуж приписывал белокурой долихоцефальной расе образование высших классов в Египте, Халдее, Ассирии, Персии и Индии, так же как и большое влияние на всю греко-римскую цивилизацию.

«Действительно, на памятниках Египта, Халдеи и Ассирии, все высокопоставленные лица изображены белокурыми, голубоглазыми и высокорослыми. Греки на египетских изображениях представлены также высокими, белокурыми и длинноголовыми. Тип героев Греции, несомненно, был таков же. Боги и герои Гомера всегда блондины высокого роста и со светлыми глазами. В первой песне «Илиады» Минерва схватывает Ахилла — первенствующего героя — за его белокурые волосы, и это выражение повторяется еще раз в XII песне, когда Ахилл приносит в жертву останкам Патрокла свои волосы. Царь Менелай также блондин. В «Одиссее» Мелеагр, Аминтор и Радамант — блондины. Виргилий даже Дидону представляет блондинкой, хотя она финикиянка, а потому должна была бы быть черноволосой; Минерва, Аполлон, Меркурий, Комерт, Камилл и Лавиния тоже у него описаны белокурыми. Все главные герои Овидия белокуры. В римской аристократии преобладал белокурый тип, о нем свидетельствуют прозвища: flavius, fulvius. Данте и Петрарка воспевают белокурых героинь: Беатриче, Матильду, Лауру. Вообще, достаточно пересмотреть галерею картин эпохи Возрождения, чтобы убедиться, насколько светлые волосы тогда преобладали, особенно у женщин. Протестантизм — эволюция католичества — распространился преимущественно среди белокурых народов Европы, а не среди черноволосых».

Далее Лапуж доходит до утверждения, что цивилизованность народов почти в точности пропорциональна количеству белокурых долихоцефалов, входящих в состав правящих классов. В общем, «в эволюции человечества черноволосые брахицефалы и продукты их скрещивания играли роль простых солдат при главном штабе, состоящем из белокурых долихоцефалов».

До завоевания Галлии римлянами, указывает Лапуж, в ней насчитывалось около 5–6 миллионов населения, короткоголовых и блондинов. Около миллиона погибло в войнах с Цезарем и столько же было продано в рабство. Мертвыми в этой борьбе пали преимущественно энергичные блондины, поэтому после поражения Галлия становится самой трудолюбивой, но зато и самой раболепной провинцией. Искра восстания вспыхнула лишь на севере, где светловолосые элементы были более многочисленны. И такое положение вещей сохранялось несколько столетий; возрастало богатство, но не слава. Постепенно, однако, сначала в качестве союзников, затем в качестве победителей, длинноголовые проникают в страну в V веке и в последующих столетиях, и вместе с тем страна оживает. Нескольких сотен тысяч новых пришельцев было вполне достаточно для того, чтобы раболепствующее население в несколько миллионов человек настроилось на воинственный лад. Так и возникла, по Лапужу, Франция нового времени.