Девушка из низшего общества - Алексей Макеев

– Подруга у меня тут живет, – ничуть не тушуясь, ответил я.

Мужик попался дотошный.

– А почему по домофону с ней не связались, и она не открыла вам двери подъезда?

Я резонно заметил:

– Какой смысл звонить по домофону, если вы вошли в подъезд, и я имел возможность войти в него вместе с вами? Это во-первых, а во-вторых, хочу сделать подруге сюрприз. Она думает, что в домофон буду звонить, а я уже тут как тут, звоню в двери, а в-третьих, дядя, какое ваше дело, к кому и зачем я иду.

Мужик ничуть не смутился.

– Да ходят тут разные, потом из квартир вещи пропадают.

– Но-но, дядя, полегче на поворотах. Не надо оскорблять, я человек порядочный, обворовывать вас не собираюсь.

«Вот привязался лысый!» – усмехнулся я про себя и зашагал следом за мужиком к лифту. Он вызвал кабину, и мы вошли в нее. Мужик нажал на кнопку с цифрой 7. Надо же было случиться, что мужик жил на седьмом этаже, на том же, где Андрей снимал для Татьяны квартиру. У меня не было абсолютно никакого желания светить мужику квартиру, в которую я направлялся. Уж очень бдительный этот лысый. Потому, когда он спросил, на какой мне этаж, я сказал, на шестой.

Выйдя на шестом этаже, я дождался, когда лифт поднимется выше, хлопнет закрываемая мужчиной входная в его квартиру дверь, и стал подниматься по ступенькам на седьмой этаж.

На лестничной площадке было пустынно. Я остановился у шестьдесят третьей квартиры и нажал на кнопку звонка у двери. Прислушался. В квартире стояла гробовая тишина. Я надавил еще раз – тот же результат. Потыкав еще несколько раз в кнопку и убедившись, что в квартире никого нет, я на всякий случай, перед тем как уйти, надавил на ручку двери и, к моему изумлению, дверь приоткрылась. Не мешкая, я скользнул внутрь и прикрыл за собою дверь.

– Татьяна! – негромко позвал я. – Вы дома?

Никто не отзывался. Свет горел в прихожей и в гостиной. Я прошел в гостиную, здесь было пусто, заглянул в ванную, туалет – тоже никого. Квартира была двухкомнатной, и я вошел во вторую комнату. Это была спальня, здесь стояли кровать, платяной шкаф, и тоже никого. Приблизившись к кухне, я вошел в нее, нащупал на стене выключатель и включил свет. К горлу подступила тошнота. В большой кухне, можно сказать столовой, где стояли диван, холодильник, стол с четырьмя табуретами и кухонный гарнитур, в кресле-качалке сидела Татьяна Арсеньева. Одета она была в старенькие джинсы, в желтую блузку. Голова молодой женщины свесилась на грудь, лицо с утонченными чертами было бледным, рот чуть приоткрыт. Открытые глаза пустые. Там, где сердце, был небольшой порез, но из него натекло много крови, которая образовала под креслом лужицу. По роду своих занятий мне не раз доводилось сталкиваться с трупами, потому я не очень-то испугался. Подавив тошноту, приблизился к молодой женщине, и хоть было ясно, что она мертва, я на всякий случай нащупал сонную артерию. Она не билась. Внимательным взглядом я окинул кухню. Орудия преступления, каковым, скорее всего, является нож, видно не было. На полу лежал сотовый телефон и еще на кафельной напольной плитке я заметил небольшой камешек гранатового цвета, каковые обычно вправляют в броши. Не долго думая, я взял камешек и сотовый телефон и сунул их в карман джинсов. Само собой, взял я телефон не ради обогащения, а ради добычи информации. Возможно, покопавшись в нем, я смогу выйти на убийцу. Хотя расследовать убийство меня никто не нанимал, но азарт сыщика поймать преступника давал о себе знать, тем более я, кажется, уже втянут в это дело по самые уши. Меня, конечно, можно осудить за то, что я забрал телефон – улику, которая могла бы сыграть большую роль при розыске убийцы официальными представителями власти, но в конце концов я тоже хочу докопаться до истины и попробую работать параллельно со следственными органами, и если выйду на убийцу, то, думаю, мне простится факт изъятия с места преступления улики – победителей, как известно, не судят. А оставаться здесь долее нельзя, застукают на месте преступления, заставят объясняться, а то и вообще навесят убийство. Так что пусть уж труп найдет кто-нибудь другой.

Сняв один рукав куртки, я протер им выключатель, затем прошелся по квартире и вытер те участки, где касалась моя рука, затем выскользнул за дверь и, прикрыв ее, так же протер ручку. Просунув руку в рукав, шагнул к лифту.

Выйдя на улицу, я сел в свой автомобиль и, отъехав немного, припарковался у обочины. Достав телефон, разблокировал его и «полистал» журнал. Меня интересовали входящие и исходящие звонки за сегодняшний день. Последний исходящий звонок был в девятнадцать пятнадцать. Значит, в это время Арсеньева Татьяна была жива. Хотя, кто знает, возможно, убийство было совершено раньше, и такой же дурак, как и я, вошел в квартиру и, когда зазвонил телефон, ответил на входящий звонок. Что ж, проверим. Исходящий звонок согласно журналу был сделан некоей Марине Андреевой. Я нажал на клавишу соединения. После нескольких гудков связь установилась и молодой женский звонкий голос ответил:

– Да, Танюша, я слушаю.

Я чуть изменил голос.

– Извините, вас из полиции беспокоят, – проговорил я грубо. – Вы сегодня разговаривали по телефону с Татьяной Арсеньевой?

– Да-а, – испуганно проговорила на том конце беспроводной линии женщина. – А что случилось?

– Расскажите, пожалуйста, о чем происходил разговор и как он закончился? – пропуская вопрос мимо ушей, потребовал я.

– Ну-у, – растерянным голосом проговорила женщина. – Мы с Таней подруги еще со школьных лет, из одного города приехали в Москву, у нас было о чем поговорить.

– А поконкретнее, сегодня о чем вы говорили? – спросил я строго.

– Договаривались встретиться завтра. Она должна была прийти ко мне домой. В этот момент к ней в дверь кто-то позвонил, и Таня, извинившись, разъединила связь.

«Итак, этот кто-то и был убийцей, – подумал я. – Он явно был знакомым, раз Татьяна впустила его в квартиру, и он, этот неизвестный, некоторое время спустя нанес молодой женщине смертельное ранение в грудь. Учитывая, что Татьяна разговаривала с подругой в девятнадцать пятнадцать и была еще жива, а я пришел в девятнадцать тридцать пять, убийство произошло в этот промежуток времени. Хотя если дать преступнику пять минут на совершение убийства и еще пять минут на то, чтобы уйти, не встретившись со мной, то убийство было совершено между девятнадцатью двадцатью и девятнадцатью тридцатью. «Вот черт, – выругался я про себя. – Если бы я пришел на десять минут раньше, то наверняка застал бы убийцу на месте преступления. А возможно, сумел бы уберечь Татьяну от убийства».

– Так в чем дело-то, господин полицейский? – стала допытываться на том конце беспроводной линии молодая женщина.

– Скоро обо всем все узнаете, – заявил я и нажал на клавишу разъединения.

Почти в тот же самый момент в телефоне заиграла мелодия. Я глянул на дисплей. На нем высветилось имя Андрей. Сомнения быть не могло, звонил Шереметьев-младший. Разумеется, отвечать с телефона Татьяны мне не следовало. Я сбросил вызов.

Говорят, что мобильный телефон можно запеленговать, даже если он выключен, а вот можно ли запеленговать при вынутом аккумуляторе, это вопрос. Я сдвинул заднюю крышку телефона, вытащил блок питания и еще на всякий случай сим-карту и бросил на переднее пассажирское сиденье. Заведя автомобиль, тронулся в путь. Поставив машину в гараж, я по разным местам разложил на стеллажах телефон, аккумулятор и сим-карту.

Глава 11. Арест

Во вторник занятия в Детской юношеской спортивной школе у меня были с утра. Я только-только начал проводить разминку со второй группой пацанов 13–14 лет, как в спортзал вошли двое дюжих полицейских, и один из них, с квадратной челюстью и маленькими поросячьими глазами, надел на мои запястья наручники.

– Эй, эй, мужики, вы чего творите? – оторопел я. – Вот-первых, за что забираете? А во-вторых, у меня тренировка!

– Ну, по поводу того, за что забираем, это тебе сейчас объяснят, – похлопав меня по плечу, сказал второй полицейский – широкоплечий мужик с профилем римского императора. – А вот насчет тренировки… советую на ближайшие пятнадцать лет забыть о них.

– Ладно каркать-то! – буркнул я. – Ведите уже отсюда поскорее, не позорьте перед пацанами.

В этот момент в спортзал вошел завуч Иван Сергеевич Колесников – полный мужчина под семьдесят лет с фигурой «а-ля тульский самовар» и лицом, похожим на бульдожью морду – в сопровождении капитана. Это был унылого вида мужик лет сорока с опущенными вниз уголками губ, широкой переносицей, выдающимися вперед надбровными дугами и носом картошкой. Он уже начал полнеть и форма ему казалась маловатой – пуговицы кителя с трудом сходились на животе. Прическа у него была «ежик».

– Ну что, Гладышев, допрыгался со своими частными расследованиями? – укоризненно сказал Иван Сергеевич.

Мужик Колесников был мировой, иной раз выручал меня из подобных передряг, возможно, и в этот раз «впряжется» и попробует вызволить из рук правосудия. Хорошие тренеры по вольной борьбе на дороге не валяются.