Лаборант - Юлия Оайдер

парня и оставляя на его щеке след алой помады. – Я рада, что ты пришел.

– Я тоже, кстати, – Хантер вытирает рукой оставленный след, – там какой-то очень злой пузатый мужик ищет Овсянкину, которая снова прохлаждается.

– Вот черт, – корчит расстроенную мину Лиза и, бросив на меня многозначительный взгляд, удаляется в зал.

– Ну и, – скалится парень, беспардонно садясь на край моего стола, – как давно ты здесь работаешь и главное зачем?

Очень сложно скрыть свою нервозность, когда руки буквально трясутся, а пальцы не слушаются. Делаю вид, что очень тщательно проверяю частоты и настройки на пульте, а на самом деле банально боюсь поднять взгляд.

У меня ни на одного мужчину никогда не было такой реакции, даже на бывшего мужа, которого я думала, что без ума любила, а тут ни с того ни с сего появился какой-то простой парень и меня уже можно грузить в психушку. А может быть это и есть какой-то диагноз? Может быть я и правда больна куда сильнее, чем думаю?

– К слову, я починил лучевую трубку, ее осталось только установить на место и проверить работоспособность осциллографа, – слышу в его голосе улыбку, а перед глазами от захлестывающих от тембра его голоса эмоций кружат черные мушки, не позволяющие сосредоточиться. – Мы договорились, что ты перестанешь меня игнорировать, Аня, помнишь?

– Хантер, я очень занята, – поднимаю глаза и стараюсь улыбнуться. Чудом мне удается удержать серьезный тон и подавить дрожь в голосе. – Иди, пожалуйста, в общий зал, там Лиза, это она тебя позвала, поэтому настоятельно рекомендую провести с ней время, а мне нужно работать.

– Ну хорошо, поиграем в Леди и Бродягу еще немного, – усмехается Хантер и не глядя в мою сторону спускается в зал.

Провожаю взглядом широкую спину Хантера и стараюсь понять, что он имел в виду. Какую игру он ведет? Парень пришел сюда по приглашению Лизы и однозначно не просто чтобы послушать музыку дешевых молодежных групп.

Хантер занимает место у бара и заказывает выпивку. В каждом его движении читается расслабленность и спокойствие, он, сам того не зная, концентрирует все мое внимание на себе без остатка. Убеждаю себя, что в нем нет ничего особенного, ведь Хантер совершенно заурядный парень с завышенным чувством собственной важности и зашкаливающей наглостью, но все равно не могу выбросить его из головы. Его присутствие раздражает до зубовного скрежета и одновременно окрыляет, вдохновляет и дарит давно забытые эмоции.

Я не куплюсь на его обаяние, нет, больше не сделаю этого. Я не должна.

– Ну и что с моим звуком? – подходит ко мне Вадим со своей свитой, демонстративно постукивая пальцем по дорогим часам на своей руке. – Часики тикают, через пять минут я уже должен выступать на сцене, детка. Если должного звука не будет, я собственными руками выпорю твою задницу и вышвырну с этой работы, поняла?

Красуется перед друзьями, посмеивающимися над глупыми шутками своего предводителя, смотрит на меня свысока, ведь я никто, просто обслуживающий персонал. Не сказать, что меня напугала угроза, но нервничать его слова заставили.

– Все готово, не переживайте, звук будет на высоте, как и ваше пение, – сдержанно улыбаюсь в ответ и поднимаюсь с места.

Переключаю управление микрофоном и колонками на планшет, поворачиваюсь спиной к залу, всем своим видом демонстрируя парню готовность к работе. Одарив меня презрительным взглядом, парни берут инструменты, перекидываются обрывками фраз и начинают играть.

Нужно отдать должное этой группе, ведь музыка на самом деле очень хороша и голос у Вадима прекрасный, но вот смысла в его меланхоличных песнях совершенно нет. Их словно писала маленькая школьница, только что потерпевшая неудачу в первой любви.

«Даже в пепел готов превращаться,

Кострами сгорая в далекой глуши,

Лишь бы губ твоих нежных касаться.

И попробуй ты мне докажи,

Что не дрогнет в груди твоей сердце,

А продолжит размеренный бег,

Когда я приоткрою те дверцы,

Что не видывал человек.»

Ну что это? Понятное дело, что эти песни пишутся для особой целевой аудитории в лице пубертатных малолеток, но даже будь мне шестнадцать – меня бы не проняло это вытье.

Люди постепенно заполняют просторный зал, мимо сцены уже в который раз проходит Лиза и, игриво подмигнув, направляется к бару. Не хочу оборачиваться, потому что и без того ощущаю на себе взгляд Хантера, выжигающий на моем затылке дыру. Сейчас мне нельзя отвлекаться, нужно пережить этот вечер и постараться не запороть Вадиму выступление.

– Что за херня происходит с моим микрофоном?! – подходит в перерыв обозленный солист, опершись руками о стол и с угрозой нависая надо мной. – Почему он заводится?!

– Все же в порядке, – растерянно отвечаю я, проверяя звуковые показатели на планшете. Все в норме, да и слух мой вряд ли мог подвести в этом вопросе. – Все стабильно и звук был отличный. Что конкретно вас не устроило? – зачем-то поворачиваю планшет экраном к Вадиму, показывая статистику, и вздрагиваю от неожиданности, когда одним движением парень резко выбивает из моих рук гаджет.

Планшет с громким треском бьющегося стекла падает на пол, а я непроизвольно сжимаюсь в комок и зажмуриваюсь, словно ожидая оплеухи, однако одного удара по безобидной вещице уже хватило, чтобы выбить из легких весь имеющийся кислород и погрузить меня в глубокий вакуум нахлынувшего страха.

Вадим возвышается надо мной, словно коршун над добычей, наклоняется ниже к лицу и рычит сквозь зубы:

– Я сказал звук был хреновый, значит он был таким, поняла?! Решай проблему!

– Вы только что разбили то, чем я могла решить проблему, а еще это была моя личная вещь, – дрожащим голосом говорю я, боясь лишний раз вздохнуть.

– А меня не трахает, – кривится блондин и, больше не говоря ни слова, спускается со сцены и выходит в курилку.

Встаю с места на ватных ногах и поднимаю разбитый планшет, всеми силами делаю вид, что ничего особенного нее произошло, что это совсем не важно и мне плевать. Надеюсь, что небольшая портьера скрыла от посетителей бара большую часть этого унизительного недоразумения.

Нервно пытаюсь стереть расползшуюся паутинку из трещин на экране своим рукавом, едва сдерживая