47 отголосков тьмы (сборник) - Виталий Вавикин

– Не бойся. – Он подвел ее к кровати. – Ты помнишь это место? Ты помнишь, чем мы занимались здесь?

Мадлен снова перестала слышать его голос. Лишь мысли. Они стучали в его голове, пульсировали на гениталиях набухшей веной. Эти мысли… Им нужна была лишь плоть. Ее плоть. Тело Мадлен вздохнуло, ощутив свободу. Больничный халат упал к ногам. Доктор Хирт осторожно уложил ее на кровать. Его тело было холодным. Он прижимался к Мадлен, наслаждаясь ее теплом. Его поцелуи причиняли боль. Небольшая щетина царапала нежную кожу. Он что-то шептал. Гладил ее волосы.

– Мадлен!

Их тела дрожали. Одно от желания. Другое от боли. Голубые глаза были закрыты. Она больше не слышала его мыслей. Лишь жар его тела. Он проникал в ее плоть. Обжигал кожу соленым потом.

– Мадлен!

Он дернулся пару раз и затих. Затихла и Мадлен, чувствуя, как внутри ее оскверненного тела начинает зарождаться жизнь.

7

Глаза Мадлен были закрыты. Доктор Хирт лежал рядом, и она слышала его мысли. Они звенели удовлетворенностью, горделиво вознося свое «я» к вершинам сознания. Ее ребенок. Она чувствовала, как он начинает развиваться в ней. Это приносило смысл в ее доселе бессмысленное существование. Выворачивало наизнанку.

Доктор Хирт. Его покой и удовлетворенность сменились болью. Его кости. Они распадались, превращались в желе. Его рука. Он видел, как она, потеряв твердость, безвольно повисла, словно флаг, лишенный порывов ветра. Грудная клетка. Ее мясо и жир, утратив костный каркас, надавили на легкие. Бедра – их больше не существовало. Так же, как и костей ног, ребер, ключиц. Лобная кость, превратившись в жижу, растеклась под облепившей мозг кожей. Его сердце какое-то время еще билось, заставляя вздрагивать прижатую к нему плоть.

Мадлен слышала последние мысли Хирта. В них был только ужас. И ни капли опасности. Таким она даже полюбила его. Полюбила на одно мгновение – ведь он был отцом ее ребенка, а затем, когда его сердце остановилось, забыла навеки.

8

Мадлен открыла дверь и вышла из кабинета. Солдаты. Ее обнаженное тело возбуждало их. Они боялись и желали ее одновременно.

Мадлен шла по коридору, слыша, как за ее спиной тела солдат падают на пол тряпичными куклами. Камеры. Она слышала голос своих братьев. Они звали ее. Их боль была понятна ей.

Монстры. Они бежали по коридору, расчищая дорогу сестре. Их челюсти разрывали глотки, их когти крушили кость.

Плоть. Ее рваные клочья устилали дорогу идущих к свету. Новая раса. Она выходила в мир, прокладывая себе путь сквозь кровь и крики.

Новая жизнь. Мадлен несла ее в своем чреве. Несла в старый, уставший мир. Еще не окрепшая и не набравшая сил. Эта жизнь обречена на скитания. Обречена скрываться в тени деревьев и в затхлости подвалов. Размножаться и ждать свой час. Свое будущее, чтобы прийти на смену уставшему человечеству.

Чужая кожа

1

Анна вздрогнула и открыла глаза. За окном лил унылый дождь. Встряхнув головой, она попыталась прогнать остатки ночного кошмара, но он настырно витал перед глазами, как наваждение.

– Что случилось? – сонно спросил Клив.

– Я видела сон.

– И что?

– Там была кукла, и я была в ее коже.

– Какой ужас.

– И она у меня с самого рождения.

– Кто? Кукла?

– Кожа, которую я никогда не замечала, надетая на меня матерью. Представляешь, я спрашиваю ее, зачем она это сделала, а она говорит: «Ничего страшного». Мы с тобой спали, а она вошла в комнату…

– И что?

– Да ничего.

– А кожа?

– Я ее сняла и надела обратно на куклу, которая стояла у спинки кровати. Самое интересное, что это моя кукла, но я никогда ее не видела.

– И что потом?

– Потом я просто одеваюсь и мы вместе с мамой уходим.

– Куда?

– Не знаю. Мы просто идем по дороге, а под ногами бегут ручьи после дождя.

– Вот этого дождя? – Клив мотнул головой в сторону окна.

– Нет, дурачок, того, что был у меня во сне.

– Так ты сняла кожу?

– Да, и теперь я ощущаю свободу.

– Значит, это хороший сон, – Клив пожал плечами и подмял под себя горячее тело любовницы.

2

В подвале было темно и сыро. Бентли осторожно спускался по скрипучим ступеням. Затхлая вода, наполнявшая чугунную ванну в дальнем конце подвала, вздрогнула. Выбравшееся из нее существо напоминало творение скульптора, решившего вырубить из цельного куска свежего мяса фигуру в человеческий рост, с чертами, характерными для человека.

– Ты напугал мою жену, Рауль, – сказал Бентли.

– Я всего лишь хотел напомнить, что приближается время.

– Я помню об этом, Рауль.

– Не забывай, кому ты обязан.

– И об этом я тоже помню… Уговор есть уговор. Осталось совсем немного. Поверь, я хочу этого так же, как и ты.

– Анна…

– Да, Рауль?

– Она сейчас с другим. Я чувствую, как он гладит ее кожу. Чувствую его жар.

– Я исправлю это, Рауль.

– Исправь, пока не стало слишком поздно.

– Я понимаю.

Существо снова скрылось в затхлой воде. Лестница заскрипела под тяжестью тела Бентли.

3

– Ты поговорил с ним? – спросила жена, когда он прошел на кухню.

– Да, Клэр.

– Я не хочу, чтобы он разгуливал по дому.

– Не будет.

– Он так и сказал тебе?

– Это и его дом, Клэр. Без него у нас ничего бы этого не было.

– Слизняк! – она ударила Бентли по лицу. – Думаешь, я не знаю, чего он хочет?! Ему нужна Анна, а не этот дом!

– Я знаю, Клэр.

– Так сходи и скажи ему, чтобы подождал!

– Он беспокоится за нее.

– Беспокоится?! – Клэр громко рассмеялась. – Думаешь, он знает, что такое беспокойство?!

– Он чувствует, что Анна с другим.

– Он так и сказал?

– Да.

– Я поговорю с ней.

Клэр поднялась в комнату дочери.

– Анна! Анна, где ты? – кровать заправлена. Вещи прибраны. – Глупая девчонка! – Клэр вернулась к мужу. – Похоже, она не ночевала дома!

– Значит, Рауль был прав.

– Конечно, прав! – еще одна звонкая пощечина. – Это все из-за тебя! Слабохарактерная тряпка! – взвизгнула Клэр, но тут же попыталась взять себя в руки. – Ничего. Я найду Анну и поговорю с ней.

– Думаешь, она станет тебя слушать?

– Станет, – Клэр смерила мужа презрительным взглядом. – Слава богу, в ней больше от матери, чем от отца.

4

Припав к окну, Клив пытался отыскать в хороводе гостей Анну. Это был ее праздник – восемнадцатый день рождения. Подарок был куплен. Он лежал в кармане Клива, но его никто не приглашал, чтобы он мог подарить его Анне. Вот уже три недели, как она не отвечала на его звонки, избегала с ним встреч… Наконец-то Клив увидел сквозь запотевшее стекло свою возлюбленную. Она вошла в свою комнату. Сердце Клива забилось в груди, и он уже готов был постучать в окно.

– Сегодня особенный день, – услышал он голос ее матери.

– Я знаю, мама.

– Сегодня твоя жизнь изменится. Ты понимаешь это?

– Да, мама.

– Так будет лучше, Анна. Рауль сможет позаботиться о тебе. Он много лет заботился о нас с твоим отцом, но теперь мы позволим ему заботиться о нашей дочери. С ним у тебя есть будущее. Он поможет тебе найти достойного мужа, родить здоровых детей, принесет благополучие в твой дом.

– Я понимаю, мама.

– Я рада, что ты моя дочь, и я горжусь тобой.

5

Когда гости разошлись и почти во всех окнах погас свет, Клив пробрался в дом. Он хотел отыскать Анну, вручить ей подарок и спросить, почему она избегает встреч с ним, но вместо этого встретил ее мать.

– Что ты здесь делаешь? – спросила она, узнав его.

Клив промолчал.

– Ты должен уйти.

– Анна?

– Она не хочет тебя видеть.

– Я принес ей подарок.

– Можешь передать через меня.

– Нет.

– Тогда уходи и подари его другой девушке.

Где-то рядом хлопнула дверь.

– Анна!

– Ты ей не нужен, – Клэр подошла так близко, что он чувствовал ее дыхание.

– Анна!

– Уйди из ее жизни и из этого дома! – повысила голос Клэр.

Клив сделал шаг назад и посмотрел на входную дверь.

– Вон! – поторопила его Клэр.

6

– Мы пришли, Рауль, – сказал Бентли, остановившись возле чугунной ванны.

Кусок мяса, лишь отдаленно напоминавший человека, поднялся из темной стухшей воды.

– Я ждал тебя, – сказал он Анне, касаясь рукой ее щеки.

Его неуклюжие пальцы забрались ей в рот, растягивая щеки. Анна закрыла глаза. Из уголков рта потекла кровь.

– Не бойся, – прошептал Рауль. – Тебе не будет больно.

– Мама говорила мне.

– Да. Она тоже через это когда-то прошла.

Его пальцы потянули сильнее, растягивая щеки Анны. Ее кожа начала отделяться от плоти, обнажая мышцы, сухожилия, хрящи. Рауль неторопливо освобождал череп Анны от ненужного покрова. Ее кожа не рвалась, она растягивалась, подобно резине. Рауль потянул вниз, обнажая шею Анны, затем плечи – одно за другим, грудь, руки.