Спецназ ВДВ. Диверсионно-разведывательные операции в Афгане - Михаил Скрынников

Командирам подразделений были указаны места расположения техники и личного состава на поле возле аэродрома. Постепенно, к исходу 26 декабря стал формироваться огромный палаточный городок дивизии, проявились некоторые признаки воинского порядка. Ночью среди гор было очень холодно, а палаток на всех не хватало. Под пункты обогрева начали срочно использовать танковые брезенты, не хватало и печек. Но опять, уже в который раз, хочу склонить голову перед смекалкой и неприхотливостью русского солдата, который, как в сказке, может кашу сварить из топора. В ход пошли железные бочки, канистры и баки, из которых делались, как окрестили их солдаты, «камины». А разведчики на второй или на третий день соорудили даже баню, выкопав яму и натянув над ней брезент. Так что перед Новым годом удалось даже помыться, правда, не совсем как в Сандунах. Эту нашу баню с удовольствием посетил даже начальник штаба дивизии.

Подразделения, назначенные в боевое охранение, подготовили позиции на случай отражения нападения. К счастью, этого не произошло. Подготовка к боевой работе продолжалась в спокойной обстановке. В штабных палатках работали офицеры оперативной группы: принимали доклады от командиров полков и спецподразделений, уточняли количество личного состава, техники, вооружения и грузов — все как обычно и почти как на учениях.

Подъезжали военные советники, мушаверы, советские офицеры, которые давно работали с командирами афганских частей и подразделений, хорошо знали их боевые возможности и в целом обстановку в афганской армии и в столице. Они оказали неоценимую помощь в подготовке и проведении операции. На завершающей стадии им отводилась роль проводников на маршрутах при командирах десантников для их быстрого вывода кратчайшим путем к объектам захвата.

Все эти объекты уже были доразведаны и спланированы оперативной группой командующего ВДВ, прибывшей из Москвы за несколько дней до высадки 103-й дивизии. Группу возглавлял заместитель командующего ВДВ генерал-лейтенант Гуськов Н.Н. Начальником штаба этой группы был начальник разведки ВДВ полковник Кукушкин А.В. Они совместно с главным военным советником в Афганистане определили задачи по захвату и локализации объектов каждому полку, батальону и роте. Уточнялся порядок занятия рубежей обороны на случай выдвижения резервов противника. Разведподразделениям дивизии также были спланированы конкретные задачи.

Вся работа оперативной группы штаба ВДВ направлялась на поиск оптимального варианта выполнения боевой задачи 103-й воздушно-десантной дивизией и 345-м отдельным парашютно-десантным полком[4] без серьезных боевых столкновений и с минимальными потерями.

Спланированные задачи были строго засекречены и до времени «Ч» не доводились до исполнителей. Полковник Кукушкин вспоминает, что действия наших войск планировались в глубокой тайне. Некоторые важнейшие детали плана (захват резиденции Амина и нейтрализация начальника Генерального штаба подполковника Якуба, время начала операции и общий сигнал), я полагаю, знали лишь 4–5 человек, в число которых входили главный военный советник генерал-полковник Магометов С.К., генерал-лейтенант Гуськов Н.Н., генерал-лейтенант КГБ Иванов Б.С. и представитель Главного оперативного управления ГШ ВС СССР генерал-майор Кузьмин Е.С.

Скрыть посадку армады самолетов на аэродромы и выгрузку боевой техники от руководства Афганистана было невозможно. Поэтому правительство страны проинформировали, что на аэродром высаживается мотострелковая дивизия, которая по их просьбе прибыла для усиления Вооруженных сил ДРА. Ее части и подразделения должны были совершить марш и сосредоточиться в районах Джабаль-Уссураджа, Бамиана, Катлая Ашру и с этих направлений обеспечить безопасность Кабула от нападений вооруженных формирований оппозиции. Дело в том, что к этому времени почти на всей территории Афганистана уже шли кровопролитные бои между правительственными войсками и оппозиционными бандитскими группами.

Особенно ожесточенные бои, фактически широкомасштабная гражданская война, велись после восстания Гератской и Джелалабадской дивизий. Эти дивизии подняли вооруженный мятеж против правительства Амина. Советских военных советников, пытавшихся воспрепятствовать развязыванию боевых действий, убили. Дивизии были блокированы, и мятеж жестоко подавлен. И этот случай не единственный. Наши военные советники, которых в афганской армии было более двух тысяч, погибали и в боевых действиях.

После подавления восстаний этих двух дивизий от Тараки и Амина в адрес правительства и Политбюро ЦК КПСС поступило 18 обращений с просьбой о вводе советских войск в ДРА. В каждом из них указывался конкретный состав сил и средств: экипажи на афганские танки и «БМП» для охраны правительства и аэродромов; группы специального назначения до батальона включительно; 15–20 боевых вертолетов с экипажами и спецподразделения с транспортно-десантными вертолетами; до двух мотострелковых дивизий и воздушно-десантная бригада.

К моменту высадки советских десантников в Афганистане обстановка в Кабуле резко обострилась. Оппозиция, принявшая решение оказать вооруженное сопротивление шурави, значительно активизировалась. Теперь достоверно известно, что 26 декабря 1979 года Брежнев встретился на даче с членами Политбюро Андроповым, Устиновым, Громыко и Черненко и ими было принято решение к выполнению сигнала «Шторм 333» — началу операции по ликвидации режима Амина — приступить раньше установленного срока.

В это время в Кабуле все напряженно ожидали команды на начало действий. Наконец-то командиры получили крупномасштабные карты и планы города. В штабной палатке, практически безвылазно, находились старший в дивизии от командования ВДВ, заместитель командующего ВДВ по боевой подготовке генерал-лейтенант Костылев В.Н., командир дивизии генерал Рябченко И.Ф. и несколько офицеров оперативных групп штаба ВДВ и дивизии. Иногда генерал Костылев кому-то звонил, сам отвечал на звонки, но эти разговоры были очень короткими и совершенно не понятными для присутствующих. Сложилась такая ситуация, что офицеры штаба дивизии не имели конкретной задачи и какое-то время были как бы не у дел. Поэтому в основном занимались текучкой: обустройством, возведением палаточного городка управления дивизии. Моя связь с разведывательной ротой дивизии была постоянной, и командир роты регулярно докладывал о положении дел. С командирами частей, кроме генерала Костылева, никто не имел права общаться. Одним словом, соблюдался режим маскировки, скрытности управления и радиомолчания. Впрочем, соблюдением режима радиомолчания мы осложнили работу нашим коллегам из американского посольства: их радиоразведчики, оснащенные самыми новейшими техническими средствами, ломали головы над тем, как бы получить хоть какую-то информацию для доклада своему руководству.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});