Герои в красных галстуках (сборник) - Валентин Столяров

— К лесу! — крикнул кто-то из ребят. — Нас обходят! — И действительно, немецкие шинели мелькнули уже справа и слева.

Бойцам удалось добраться до опушки леса, укрыться в чаще, приготовиться к обороне. Только каратели почему-то их не атаковали.

— Я вернусь за Голынским, — сказал один из молодых партизан. И скатился вниз со склона. Вскоре он осторожно подполз к самому краю болота, взобрался на дерево. Мышиного цвета шинели были совсем рядом. Немцы шли в полный рост, хлюпая сапогами по болотной жиже. Стало ясно: фашисты решили взять в плен раненого юного партизана. Помочь товарищу было невозможно.

— Не боитесь, не боитесь, господа, — говорил кто-то по-русски, — у большевика нет патронов.

Немцы сомкнули кольцо.

— Эй, рус! Сдавайся!

— Сдавайся, дурак! Командование сохранит тебе жизнь! — повторил полицай.

— Не стреляйте! — крикнул Ваня Голынский. — Сдаюсь я!

Партизан, наблюдавший за товарищем с дерева, закусил губу. Он понял, что сейчас произойдет. Не такой человек был Ваня, чтобы добровольно сдаться в плен.

Ваня, опираясь на автомат, поднялся. К нему уже бежали со всех сторон каратели.

— Прощайте, ребята! — крикнул он и взмахнул рукой. Раздался взрыв. Когда дым рассеялся, партизан увидел, что Ваня взорвал себя и окруживших его врагов…

Услышав этот печальный рассказ, Гекка Капустенок ушел в чащу. Опустился на корточки и горько заплакал. Плечи его содрогались от рыданий. Никто не видел этих жгучих мальчишеских слез. Немного погодя, когда глаза просохли, встал, поправил шапку с красной лентой и пошел к своей землянке.

Война продолжалась. Нужно было жить, нужно было мстить за друга, за Родину…

ПОЗНАЙ САМОГО СЕБЯ

Когда Гена узнал о смерти в немецкой неволе младшего брата, он совсем загрустил, перестал улыбаться. Стал чаще проситься на задания. Только заметил он, что почему-то все время возле него оказывается Женя Иванов.

Женя — мастер спорта СССР, альпинист. Больше всего на свете он любил горы и мог часами рассказывать о них. Особенно запомнил Геннадий один их разговор. Женя вспоминал предвоенное восхождение на одну из киргизских вершин.

— А зачем люди взбираются на вершины? — спросил Гена.

— Зачем? Один французский альпинист очень точно выразил мнение всех, кто любит горы: «В борьбе с вершиной, — сказал он, — в стремлении к необъятному человек побеждает, обретает и утверждает прежде всего самого себя». Вот мы с тобой в борьбе с врагом тоже утверждаем самих себя.

Геннадий не сразу понял всю глубину этой фразы. Но она запала ему в душу.

Пришла зима. Красная Армия наступала по всему фронту. В лесах уже слышалась отдаленная орудийная канонада. И чем серьезнее наносили удары по врагу белорусские партизаны, тем ожесточеннее действовали фашисты.

В тот день пути Гены и Жени разошлись. Капустенок повел разведчиков к станции, а Иванов с товарищами отправился на другое задание.

Серьезное испытание выпало на долю партизанских подрывников. Во время взрыва Иванову повредило кисть руки, покалечило пальцы. В довершение ко всему фашисты быстро напали на след смельчаков и бросились в погоню за ними. Чтобы запутать врага, партизаны рассеялись по лесу и поодиночке стали пробираться к своим.

Иванов свернул к знакомому болоту и побежал по льду. Позади раздавался лай собак. Вдруг лед затрещал и проломился. Два часа по пояс в ледяной воде шел к своим Женя. Уже потерявшего сознание, его подобрали партизанские патрули.

Раненых готовили к отправке в тыл. Гена пробрался в землянку, присел возле товарища. Тот открыл глаза, улыбнулся. Мол, не робей, все будет в порядке.

— Как же это ты? — тихо спросил Гена. — Не уберегся?

— Мы еще поднимемся с тобой на пик Мира, — медленно проговорил Иванов, — мы еще познаем сами себя…

Раненых отправили в тыл, и, как стало позже известно, Евгения Иванова лечили партизанские врачи, знаменитые на весь мир спортсмены братья Серафим и Георгий Знаменские. Он остался в живых.

ПОСЛЕДНЯЯ СХВАТКА

Отряд поднялся по тревоге. Связной Яша Вишневский доложил командиру, что полицейская команда, усиленная жандармами и войсками, двигается к деревне Климовщине, чтобы оттуда ударить в тыл партизанам и освободить себе дорогу для отступления.

Было принято решение занять деревню и подготовиться к встрече незваных гостей. Но сделать это не удалось. Едва только партизаны вошли в Климовщину, как взвод Николая Румака, находившийся впереди, в боевом охранении, заметил подозрительное движение в лесу.

На разведку послали Гену и двух товарищей. Но было поздно. Каратели на полном ходу двигались к деревне.

— Развернуться в цепи! — раздалась команда. — В атаку! Вперед!

С одной стороны в деревню влетели немецкие части, с другой — партизаны. Бой разгорелся прямо на улице. Гена залег у плетня и хладнокровно ловил на мушку фигуры врагов. Вокруг свистели пули.

— Пригнись, Капустенок! — скомандовал взводный.

Перебегая от дома к дому, партизаны шли на сближение с противником. Лыжники в белых маскировочных халатах тем временем огибали карателей с фланга. Не прошло и часа, как с левого фланга застрекотали пулеметы, и лыжники обрушились на врага.

Климовщина была освобождена. Двадцать три офицера, десятки немецких солдат остались навсегда лежать в белорусской земле.

А потом пришла долгожданная минута. Партизаны встречали советские танки. Гена стоял на обочине дороги, и слезы текли по лицу. Партизанская жизнь кончилась.

Геннадий Владимирович Капустенок, сдерживая волнение, смотрел на контуры приближающейся Москвы. В который раз пытался представить своих бывших товарищей по партизанской борьбе и не мог. Наконец-то поезд подошел к перрону Павелецкого вокзала. Капустенок подхватил чемодан и направился к выходу. Вышел из вагона, огляделся по сторонам. Москва жила праздником — приближался День Советской Армии.

И вдруг кто-то сзади окликнул его.

— Генка!

Геннадий Владимирович стремительно обернулся и вскрикнул. Перед ним стоял Евгений Иванов. Он, казалось, не изменился. Лишь покалеченные пальцы на руке выдавали в нем бывшего минера.

Так они встретились спустя почти четверть века.

А вскоре состоялось еще очень много памятных встреч. И когда товарищи попросили Капустенка рассказать о своей жизни, он сказал:

— Пятнадцать лет работаю в коксовом цехе Новолипецкого металлургического завода. Сын служит в армии, воспитываю дочь Наташу.

— Ты ей хоть про военное наше житье рассказываешь? — спросил кто-то из ветеранов. — Дети должны знать прошлое.

Капустенок промолчал. Не хотел раньше времени хвалиться. Да, дети узнают, как они воевали. Несколько лет писал он книгу в свободное от работы время. Назвал ее так: «Отряд меняет название». Сейчас один из вариантов повести находится в издательстве «Беларусь».

— Ты, я вижу, тоже не ушел на покой, — улыбнулся Капустенок, показывая на почетный знак на груди друга.

Геннадий Владимирович уже знал о том, что после войны заслуженный мастер спорта СССР Евгений Иванов удостоен высшего альпинистского звания «Снежный барс» за то, что покорил не одну труднейшую вершину мира. И это с покалеченными руками.

Геннадия Владимировича Капустенка товарищи избрали членом партизанской секции Комитета ветеранов войны. А вечером они с Ивановым шли по Арбату, обняв друг друга за плечи, и встречные мальчишки с удивлением смотрели им вслед…

Р. Литвинов

Шел мальчишке в ту пору…

а западе грохотало. Вечерами сполохи бороздили небосвод, далекое зарево у самого горизонта лизало огненными языками темное летнее небо.

Люди выходили из своих жилищ и молча смотрели туда, откуда доносился неумолкаемый гул и где небо было таким зловещим.

Оттуда, с запада, шла война. С каждым днем она давала о себе знать все больше и больше. У переправ через Дон — мостов и паромов — скапливались массы беженцев, жалобно мычали давно недоенные коровы, ждали своей очереди переправиться на левый берег нескончаемые вереницы тракторов и комбайнов.

Жались к матерям притихшие, забывшие о своих играх и забавах ребятишки, казалось, птицы стали тише петь и не так ярко светить солнце.

А затем все вокруг заполнили запыленные колонны бойцов, переполненные ранеными санитарные машины: поредевшие в непрерывных боях с превосходящими силами гитлеровцев наши войска уходили за Дон…

Война вплотную подошла к родному селу Коли Илющенко с поэтическим названием Белогорье.

Было мальчишке в ту пору тринадцать с небольшим. Воспитанный на примерах героев гражданской войны, он мечтал быть таким, как Анка-пулеметчица, как безумной храбрости ординарец Чапаева Петька, как бесстрашный Павка Корчагин.