Путешествия к Лобнору и на Тибет - Николай Пржевальский

Соединившись с Кюк-ала-дарьей, Тарим снова достигает 30–35 сажен ширины и сохраняет такие размеры до впадения в озеро Кара-буран. Верстах в пятнадцати выше этого впадения, на правом берегу описываемой реки, выстроено небольшое квадратной формы глиняное укрепление (курган), в котором, во время нашего перехода, помещалось лишь несколько солдат из Корла.

Погода за все время нашего пути по Тариму, т. е. в течение ноября и первой половины декабря, стояла отличная – ясная и теплая. Правда, ночные морозы доходили до -22,2 °C, но лишь только показывалось солнце, температура быстро повышалась, так что в полдень в первый раз ниже нуля (в тени) была наблюдаема лишь 19 декабря. К этому времени, вероятно, замерз и Тарим, хотя, может, и не сплошь. Ветры дули лишь изредка и притом слабые; воздух был чрезвычайно сухой и постоянно наполнен пылью, как туманом. Атмосферных осадков не выпадало вовсе. По словам местных жителей, снег на Тариме и Лоб-норе выпадает как редкость, раз или два в три, четыре зимы; лежит обыкновенно лишь несколько дней, иногда и того меньше; дожди летом также крайне редки.

* * *

От вышеупомянутого глиняного форта на Тариме мы направились не на Лоб-нор, до которого уже было недалеко, а прямо на юг, в деревню Чархалык,[58] заложенную лет тридцать назад ссыльными, а частью добровольными переселенцами из Хотана. В настоящее время описываемая деревня состоит из 21 двора[59] и глиняного форта, в котором помещаются ссыльные.[60] Они обязаны заниматься хлебопашеством на пользу казны; прочие же жители сеют для себя. Вода для орошения полей получается из р. Чархалык-дарья, вытекающей из соседних гор. Эти горы стоят на южной стороне Лоб-нора, достигают громадных размеров и известны под именем хребта Алтын-таг. Верстах в трехстах[61] к юго-западу от Чархалыка на р. Черчен-дарья лежит небольшой город Черчен,[62] правитель которого ведает Чархалыком. От Черчена далее к юго-западу десять дней пути до большого оазиса Ная (900 дворов), откуда через три дня приезжают в город Керия, имеющий, как нам сообщили, до трех тысяч домов. Из Керии, через город Чжира, путь лежит в Хотан. Последний, равно как Керия и Черчен, находится в зависимости от Якуб-бека кашгарского.

Женщины и дети из оазиса Черчен

В одном дне пути от Керии в горах добывают золото. Золотые рудники находятся также в пяти переходах от Черчена, в верховьях Черчен-дарьи. Здесь, как нам говорили, ежегодно добывают около шестидесяти пудов золота, поступающего в казну Якуб-бека.

На том месте, где ныне расположен Чархалык, видны развалины глиняных стен старинного города, который нам называли Оттогуш-шари.[63] Эти развалины имеют около трех верст в окружности; впереди главной стены были выстроены сторожевые башни. Кроме того, в двух днях пути от Чархалыка к Черчену лежат, как нам сообщали, развалины другого города – Гас-шари. Наконец, близ Лоб-нора мы нашли остатки третьего города, весьма обширного. Это место зовется просто Коне-шари [Куня-шаар], т. е. старый город.

Город, несомненно, весьма древний, так как время сильно уже поработало над ним. Среди совершенно голой равнины лишь кое-где торчат глиняные остовы стен и башен. Большей частью все это занесено песком и мелкой галькой. Город, вероятно, был обширный, так как площадь, занимаемая развалинами, пожалуй, имеет верст пятнадцать в окружности. Могильная тишь царит теперь на этом месте, где некогда кипела людская жизнь, конечно, со всеми ее страстями, радостями и горестями. Но все прошло бесследно, как мираж, который один играет над погребенным городом…

От местных жителей мы не могли узнать никаких преданий о всех этих древностях.

К лучшим результатам привели расспросы относительно давнего пребывания русских староверов на Лоб-норе. О них рассказывали нам лица, видевшие собственными глазами пришельцев, явившихся в эту глушь Азии, вероятно, искать обетованную страну – «Беловодье». Первая партия, всего из десяти человек, пришла на Лоб-нор в 1861 г. Осмотрев местность, двое из переселенцев вернулись обратно, но через год явились большой партией в 160 человек.[64] Здесь были, кроме мужчин, женщины и дети. Все ехали верхами и на вьючных лошадях везли свою поклажу. Мужчины большей частью были вооружены кремневыми ружьями. Некоторые из партии умели исправлять эти ружья и делать новые; были также плотники и столяры. Дорогой русские ловили рыбу и стреляли кабанов. То и другое употребляли в пищу, но до своей посуды или чего-либо съедобного не позволяли дотрагиваться. Вообще люди были смелые, старательные. Некоторые из них поселились на нижнем Тариме, близ нынешнего форта, выстроили себе тростниковые жилища и провели в них зиму. Другие же расположились в Чархалыке, где построили деревянный дом, быть может, церковь. Дом этот только недавно снесло водой при разливе Черчен-дарьи.

Между тем в продолжение зимы, равно как и по дороге, большая часть русских лошадей погибла от трудности пути, дурного корма и обилия комаров. Новое место не понравилось пришельцам. Дождавшись весны, они решили двинуться восвояси или итти еще куда-нибудь искать счастья. Китайский губернатор Турфана, которому в то время подчинен был Лоб-нор, приказал дать переселенцам необходимых лошадей и продовольствие, а один из наших корлинских спутников, именно Рахмет-бай, провожал обратно русских до урочища Ушак-тала, лежащего на пути из Кара-шара в Турфан. Добравшись до этого последнего, переселенцы отправились в Урумчи. Куда они затем делись, неизвестно, так как вскоре началось дунганское восстание, и собщение с затяньшанским краем было прервано. Вот все, что можно было узнать относительно пребывания русских староверов на Лоб-норе.

Климат декабря. В первой своей половине этот месяц был совершенным продолжением ноября: та же ясная, тихая и днем теплая погода, по ночам морозы до -22,2 °C. Даже 16-го числа, в час дня, термометр в тени поднимался до +4,8 °C. Тарим и его рукав Кюк-ала большей частью были свободны от льда, хотя по ночам, а иногда и днем, шла шуга, которая затирала реку и смерзалась в сплошную массу лишь на крутых изворотах течения. По всему вероятию, Тарим сплошь не замерзнет в нынешнюю зиму, да едва ли это бывает и в другие зимы.

Со второй половины декабря стало холоднее, и 19-го числа, в 1 час дня, первый раз было ниже нуля (-3 °C), но и то при облачной погоде и слабом ветре. Кроме того, со второй половины описываемого месяца стали чаще перепадать ветры (слабые) и облачные дни.[65] Впрочем, все это зависело, вероятно, от влияния гор, лежащих невдалеке от деревни Чархалык, где мы находились в то время. Затем, с поднятием к горам (на охоте за дикими верблюдами), температура еще более понизилась, и даже в полдень мы наблюдали в конце декабря -7,9 °C. В долине собственно Тарима, удаленной от гор, вероятно, и во второй половине декабря было по-прежнему тепло. Снег в течение всего месяца не падал ни разу. Его не было даже и на горах Алтын-таг, несмотря на их значительную высоту.

Сухость воздуха, даже на самом берегу Тарима, была очень велика: руки и губы постоянно сохли, намоченная чашка мигом сама просыхала. Температура почвы, даже в последней трети месяца, была высока (на 1 фут -0,3 °C, на 2 фута +1,4 °C).

Отдохнув неделю в Чархалыке, я оставил здесь большую часть своего багажа и при ней трех казаков, с остальными же тремя и моим помощником Ф. Л. Эклоном отправился на другой день Рождества в горы Алтын-таг, на охоту за дикими верблюдами, которые, по единогласному уверению лобнорцев, водятся в названных горах и пустынях к востоку от Лоб-нора. Заман-бек со своими спутниками также остался в Чархалыке.

Теперь в наш караван взято было только одиннадцать верблюдов и верховая лошадь для меня; Эклон ехал на верблюде. Запаслись мы также и юртой на случай сильных холодов; продовольствия взяли на полтора месяца. Проводниками нашими были двое лучших охотников Лоб-нора. По словам этих проводников, охота за дикими верблюдами в глубокую зиму мало представляет вероятия на успех. Тем не менее мы решились попытать счастья. Дело это нельзя было откладывать до весны; тогда предстояла другая работа – наблюдение пролета птиц.

Опишем сначала Алтын-таг.

Хребет этот начинает виднеться еще с переправы Айрылган, т. е. верст за полтораста, сначала узкой, неясной полосой, чуть заметной на горизонте. После утомительного однообразия долины Тарима и прилегающей к нему пустыни путник с отрадой смотрит на горный кряж, который с каждым переходом делается все более и более ясным. Можно уже различать не только отдельные вершины, но и главные ущелья. Опытный глаз видит издали, что горы не маленьких размеров, и не ошибается. Когда мы пришли в деревню Чархалык, то Алтын-таг явился перед нами громадной стеной, которая далее к юго-западу высилась еще более и переходила за пределы вечного снега.