Баловни и изгои. Исторический роман - Петр Котельников

Среди многих, кого интересовала судьба «Железной маски», был и наш поэт А. С. Пушкин. Вот что он писал: «Несколько времени после смерти кардинала Мазарини случилось происшествие беспримерное, и, что еще удивительное, неизвестное ни одному историку: Некто, высокого росту, молодых лет, благородной и прекрасной наружности, с величайшею тайною послан был в заточение на остров св. Маргариты. Дорогою невольник носил маску, коей нижняя часть была на пружинах, так что он мог есть, не снимая ее с лица. Приказано было, в случае, если б он открылся, его убить…»

И, возвращаясь к Александру Дюма, я не удивляюсь тому, что тот использовал эпизод с «железной маской» в своем произведении. Напомню о том, что знаменитый романист любил повторять, что история для него – лишь гвоздь, на который он вешает свою картину.

Но, возможно, и Вольтер, и Дюма были недалеки от своих подозрений. С простым человеком в те времена не церемонились. И если топор снес голову такому человеку, как герцог Монморанси, первому вельможе Франции, о котором говорили тогда – знатен, как Монморанси, следует задуматься, не близкая ли по крови к царствующему монарху приходилась голова, носившая маску до конца дней своих, если Луи XIV не решился отсечь саму голову? Боялся ли при этом Бога король? И, чего, не разрешая узнику снимать маску, опасался монарх?..

Забвение не коснулось «Железной Маски». Запущены даже компьютеры для решения вопроса, кто же эту маску носил? Но, несмотря на век электроники, в котором мы живем, несмотря на огромные возможности, мы и сегодня стоим не намного ближе к решению этой задачи, как это было и во времена Вольтера и Дюма, задачи всего-то с одним неизвестным.

Тень облекается плотью

Что люди глупые творят,Когда приходит смута?..Пройдет беда, и говорят:«Виновны, бес попутал!»

Была Россия Ивана Грозного единою державой, жесткой рукою царя управляемой. Жестокость стала главной чертой государя, за то и Грозным прозвали. Все в «руце» божьей, бог видит и взвешивает деяния каждого. Двух злых подряд народу не выдержать! Однако, стань на место Грозного царевич Иван, такого же склада характера, как и отец его, не случилось бы того, что потом назвали мягким словом – «смутное время». Уродился сынок и внешностью, и характером неукротимым, на отца похожим. Пытался неоднократно отец учить сына, силу физическую применяя, да все безуспешно. Но, вот 9 ноября 1582 года в разговоре с непокорным сыном вспылил Иван Васильевич и ударил его посохом своим, да так неудачно, в висок попал. Десять дней царевич помаялся и скончался. Я полагаю, что царь был в отчаянии. Знал ведь, что второй сын Федор Иоаннович, от Анастасии Захарьиной-Юрьевой рожденный, был умом слабый. Понимал государь – второй сын не замена ему. Взгляд такой на реакцию Ивана Грозного, вызванную тяжким ранением сына, не только у меня. Он естественен для любого человека. Обычный и человеческий облик отца, а не Государя, гордо стоящего в одежде, золотом сверкающей, в шапке Мономаха и с посохом в руках, можно видеть на картине художника И. Е. Репина «Царь Иван и его сын». На лице раненого царевича нет выражения приближающейся гибели, оно не искажено муками страдания, зато так выразительно лицо Ивана Грозного, прижимающего к груди своей голову сына. Перед нами не царь, а отец, обезумевший от душевной муки совершенной им непоправимой беды!

Но царь в человеческом собрании должен был оставаться тем, кем он себя представлял ежедневно: носителем божьей воли, ответственным только перед богом за свои деяния. Да и ответственность своя представлялась Грозному всегда малой, незначительной. Отвалил от щедрот своих толику монастырю, пусть монахи молятся, грехи царские перед Богом малыми делают

Такой властитель богом дан —Царь вспыльчивый, жестокий.Простому люду, господамИ девам светлооким —

Не попадаться на глаза,Покорствовать, не спорить, —Обманчива царя слезаИ тяжек в разговоре.

Невинных сколько загубил, —Земля под ним стонала, —Он сына посохом убил —Такого Русь не знала.

Рвал волосы на голове?Об стены тяжко бился?Иль ночи долгие, во мгле,Он плакал и молился?

Душа царя всегда темна,Не видно светлых пятен.Жестокость только и видна,Гнев царский – необъятен.

На утро снова взор суров,Жестокий, как всегда —Десятки рубятся голов,Опять пришла беда!

Оставалась надежда у Ивана Васильевича Грозного еще и на то, что Мария Нагая, на сносях находящаяся, родит ему сына. Царь истово молился богу о ниспослании ему благодати. Прошло всего десять дней после смерти царевича Ивана, как крик новорожденного возгласил о появлении на свет царевича Дмитрия. Но не суждено было юному царевичу вырасти, да на престол взойти. В девятилетнем возрасте, при невыясненных обстоятельствах царевич умер насильственной смертью, в граде Угличе, где в пору ту с матерью Марией Нагой находился. Говорили и тогда еще, что погибло царское дитя от рук убийцы, Борисом Годуновым подосланным.

Как и нынче делается, была создана следственная комиссия для выяснения причин случившейся беды. Боярин Шуйский, дьяки и подьячие людей порасспрашивали детишек, с царевичем игравших, поговорили и со взрослыми, бумаги нужные составили. Вывод был сделан такой: погиб царевич Дмитрий случайно, играя ножом « в штычки». Игра заключалась в том, что, собравшись в круг, дети бросают нож в землю таким образом, чтобы он лезвием в землю вошел, а рукоятка торчала вертикально вверх. Во время игры той с царевичем случай «падучей болезни» приключился (так в прошлом эпилепсию называли), он упал, и лезвие ножа вошло в шею царевича.

Естественно, такой вывод был очень и очень «проблемный». Но чего не сделаешь ради деревеньки и городка, пожалованного. Мог ли сомневаться в выводах комиссии царь-государь, умом слабенький, любимой игрой которого была ловля мух? Поймав одну из них, окаянную, держал государь муху легонько в кулаке, не сжимая накрепко пальцев, прикладывал к уху и долго-долго слушал жужжание. Муха вырваться старалась, а царь с блаженным выражением лица слушал, как она бьется в его царственной руке.

Конец ознакомительного фрагмента.