Другая жизнь - Елена Купцова

Вадим неторопливо поднялся.

— Маша уезжает. Я отвезу ее домой и вернусь.

— У тебя же гости. Сева прекрасно справится с этим важным и ответственным делом. — Голос ее сильно отдавал ядом.

— Лиля права, — неожиданно сказала Маша, с трудом поднимаясь из кресла.

— Это сделаю я! — голосом, не терпящим возражений, отрезал Вадим, подхватил Машу на руки и, не обращая внимания на возмущенный возглас Лили, понес девушку к машине.

Она притулилась на его груди, как птичка. Проходя мимо притихших гостей, Вадим бросил через плечо:

— Подождите меня. Я скоро. Толкнул дверь ногой и вышел.

Ночь стояла тихая, безоблачная. На небе ярко горели звезды. Машина неторопливо вырулила на дорогу. Маша первой нарушила затянувшееся молчание:

— Почему ты с ней так?

— В какой-то момент это перестало иметь значение.

— Но не сегодня?

— Нет. Почему, ты думаешь, я приехал сюда один?

— Ты меня спрашиваешь?

— Хм… Я приглашал ее с собой, хотел что-то исправить, наверное, но она предпочла Арсенову тусовку. Не поняла или не захотела понять, как это важно для меня.

— Ты не прощаешь даже таких мелочей?

— Из мелочей складывается главное. И таких мелочей набралось слишком много. Рано или поздно, но это должно было произойти.

— Я все равно чувствую себя виноватой, — тихо сказала Маша.

— Не надо. — Вадим помолчал. — Ты знаешь, все складывается само собой. Не считай меня кровожадной скотиной, но я даже рад, что помог тебе разбить коленку. Иначе я, может быть, никогда бы не узнал, что люблю носить тебя на руках.

Маша хихикнула. Как странно, она подумала о том же.

— Мы уже почти приехали. Следующий поворот, второй дом слева.

Машина остановилась у ворот. Вадим потушил фары и повернулся к ней.

— Нам еще предстоит обсудить все, что мы сегодня сказали друг другу. Завтра я заеду за тобой в одиннадцать.

Маша сидела не шевелясь. Ее мерцающие в темноте глаза были совсем близко. Вадим наклонился к ней.

— Я весь вечер хотел поцеловать тебя. Можно?

— Ты всегда спрашиваешь разрешения?

— Раньше никогда.

Он легко коснулся губами ее губ, будто пробуя на вкус. Они слегка отдавали черешней и еще чем-то свежим, терпким и таким сладостным, что у него закружилась голова. Язык тонул в нежной влажности ее рта. Так не бывает, пронеслось у него в мозгу. Не может быть так хорошо.

Маша закрыла дверь и, стараясь не шуметь, задвинула засов. Прислушалась. Удаляющиеся шаги, скрип калитки, рычание отъезжающей машины. Уехал. Уехал, чтобы вернуться за ней завтра. Нет, уже сегодня. Как хорошо, что уже сегодня. Не так долго ждать.

Его поцелуй еще цвел на ее губах. Маша провела по ним языком, едва дыша, чтобы не спугнуть волшебное ощущение. Еще никто не целовал ее так. Неведомые доселе чувства всколыхнулись в ней, завладев всем ее существом. Бурные события этого дня обрушились на нее так стремительно, что она не успела толком понять, как все это с ней произошло. Но сейчас это не имело никакого значения. Она чувствовала, что не в силах ничего изменить. Позови ее Вадим, и она пойдет за ним куда угодно. Себе она уже не принадлежит.

Маша обессиленно прислонилась спиной к стене и закрыла глаза. Все вокруг было полно его незримым присутствием. Ей вдруг померещилось, что он не ушел, а стоит здесь, рядом, совсем близко. Она чувствует его легкое дыхание на своем лице, стоит лишь пошевелиться, и их губы снова встретятся.

Трепетное возбуждение охватило ее. Кровь пульсировала в висках, сердце колотилось, грудь под рубашкой напряглась, даже прикосновение ткани было болезненно невыносимым. Дрожащими пальцами она расстегнула пуговки и провела ладонью по затвердевшему соску. Волна сладостной боли пробежала по всему ее телу.

«А если бы это была его рука? — подумала, замирая, Маша. — Почему я дала ему уйти, почему не удержала? Ведь я… я…»

— Я хочу тебя. Вернись, — прошептала Маша.

Не в силах оторвать рук от своего ставшего вдруг таким незнакомым тела, она прислушивалась к новым упоительным ощущениям, рождающимся под ее пальцами, нет, его пальцами. Только он может избавить ее от сосущей тяжести между ног, от этого безумного, неистового желания. «Где ты, — кричало все ее существо. — Я так хочу тебя!»

Маша вздрогнула и прислушалась. Все тихо. Она действительно закричала или ей только показалось? Трясущимися пальцами она провела по своему пылающему лицу. «Я схожу с ума, — подумала она в смятении. — Как хорошо, что он ушел». Она быстро привела в порядок свой костюм и пригладила волосы.

Тьма окутала дом своим бархатным покрывалом. Половицы тихо поскрипывали под ногами. Прихрамывая, Маша добралась до лестницы. Хорошо, что никто не видит ее сейчас. У нее, наверное, все так ясно написано на лице.

Под дверью матери вдруг засеребрилась полоска света.

— Маша! — раздался ее знакомый, слегка задыхающийся голос. — Зайди ко мне, Маша!

Маша нехотя отворила дверь. Мать лежала на высоко взбитых подушках, пристально вглядываясь в нее широко открытыми глазами. Ни тени сна на усталом лице, беспокойный шелест пальцев по простыне.

— Почему ты так поздно? Молчание.

— Да говори же, ради Бога, не мучь меня. Что случилось?

— Ничего.

— Ничего? Как же ничего? Одежда вся разодрана. Нога… Что. с ногой?

— Пустяки. Просто неудачно упала с велосипеда. Коленку разбила. Вадим как раз проезжал мимо, отвез к себе, перевязал.

— Надо же, Вадим. Уже и Вадим. Это который записку привез?

— Нет, это его шофер. Сева.

— Шофер. Подумать только! Приехал, сунул твою бумажку, ничего толком не объяснил и укатил. Я и опомниться не успела.

Она сжала ладонями виски, отчего лицо ее стало узким и маленьким, как у ребенка.

— Да не переживай ты так, мама. Я дома. Все хорошо.

— Ты на себя только посмотри. Глазищи на пол-лица. Маша, милая, ты не должна с ним больше встречаться. Обещай мне!

— Я не могу, мама, — тихо сказала Маша. Ужас промелькнул в глазах матери.

— Ты… Он… У вас что-то было?

Маша неуверенно покачала головой. Как назвать то, что возникло сегодня между ними? Как объяснить?

— Это мне кара за то, что воспитала тебя такой, — простонала мать. — Тургеневской девушкой. Ты мечтаешь о чистой, неземной любви, а он совсем не этого ищет.

— Откуда ты знаешь? — взволнованно сказала Маша. — Ты же его никогда не видела.

— Маша, ты умница. Рассуди здраво. Он богат, много перевидал в своей жизни, все ему доступно. Встретил наивную дурочку, у которой от фантазий только что крылья за спиной не растут, и решил позабавиться на досуге.

— Не говори так, не надо! — вскричала Маша, затыкая уши руками.

Слова матери хлестали, резали, жгли нестерпимо. Все очарование этой ночи разбилось вдребезги о ледяную жестокость этих фраз. Маша вдруг вспомнила, как резко обошелся Вадим с Лилей. Ее бледное, окаменевшее лицо встало перед глазами. Он был жесток с ней и ничуть не сожалел об этом. Ни тени тепла, сострадания, жалости. Значит, он может быть таким. А ведь их явно что-то связывало. Рано или поздно, но это должно было произойти, сказал он ей. А может быть, он прав и все кончается именно так, холодной жестокостью? Ледяной холод охватил ее. Что будет, если когда-нибудь он поступит так же и с ней? Нет, нет, не может быть!