Сказки и рассказы Светланы Щелкуновой - Светлана Щелкунова

– Знаешь что, – сказала Дорогуша, – люби ее где-нибудь в другом месте, и без меня, пожалуйста! И не хочу я ничего переплавлять. Я тебе не сталевар и не литейщик! Понятно?! И преобразовывать ничего не хочу. Я спать хочу!

Дверь захлопнулась перед оторопевшим мужем и Наташей.

– Ну, вот! А ты говорил, она добрая и все поймет?!

– Я сам ничего не понимаю. Какая муха ее укусила?! Куда нам теперь деваться? И потом на ужин должно быть овощное рагу и суп из дала?!

Но Дорогушу не интересовал шепот за дверьми. Она заглянула еще раз в детскую, чтобы удостовериться, что гадкий звонок никого не разбудил. Вновь сваренный кофе оказался гораздо вкуснее предыдущего, и спать расхотелось. Работала до самого утра. К утру сухарики закончились, а кофе абсолютно остыл. Казалось еще чуть-чуть, и он превратиться в черный лед, потому что окно было раскрыто настежь, а утренний морозец добрался уже до чашки. Но Дорогуша не замечала холода. Только в пять тридцать она с наслаждением вытянулась на просторной постели и закрыла глаза.

В бесподобно-синем небе парили в полном осознании своей красоты и абсолютной свободы диковинные птицы, не похожие друг на друга. Птицы, описание которых вы не найдете ни в одном каталоге по орнитологии. Они встретили ее приветственными криками, ни на секунду не прерывая полета.

Идиот

Идиот Сережа мог бы родиться, к примеру, Эйнштейном или даже Есениным, но почему-то не захотел и родился идиотом. Возможно, он и был гением, да только наоборот. Ведь гениальность Пушкина или Ньютона та же идиотия, только в другую сторону. Идиотия и гениальность – две крайности, которые бывают в опасной близости друг с другом.

Так вот, идиот Сережа в детстве не ходил в школу. Он мечтал стать космонавтом, а вместо учительницы его учила мама. Сережин папа сбежал, когда выяснилось, что Сережа – идиот, сбежал от стыда или от ответственности. Так что воспитывала идиота мама. Она была уверена, что когда-нибудь Сережа совершит что-нибудь гениальное: сделает выдающееся открытие или напишет потрясающую картину. Тогда соседи, врачи, и особенно Сережин папа будут кусать друг другу локти, говоря: "Ах! Как это мы могли так ошибиться! С чего мы взяли, что он – идиот? Он же гений! Несомненный гений!" Сережин папа обязательно прочитает в газете о гениальности брошенного сына и, залившись слезами позднего раскаяния, приползет к ним на коленях на третий этаж, а она еще очень даже подумает, впустить ли его в коридор, ведь на улице грязь, а полы вымыты.

Но вот прошло уже тридцать лет со дня рождения Сережи, а его отец так и не приползал, потому что Сережа оставался для окружающих идиотом и открытий не совершал. Зато умел смеяться своим идиотским смехом. Его могла рассмешить обыкновенная кошка или коробка из-под молока. Еще Сережа перестал хотеть быть космонавтом и теперь хотел быть "крутым бизнесменом". Это потому что мальчишки во дворе за тридцать лет поменялись вместе с мечтами. Сам Сережа оставался таким же, продолжал хохотать, пуская слюни, как и много лет назад, вот только стал подумывать о бизнесе.

Целыми днями с диким гиканьем идиот гонял с мальчишками мяч. Мама приводила его домой, чтобы переобуть, потому что ноги у Сережи всегда были мокрые. Как раз во время этих самых передышек идиот и мечтал о том, как откроет свой маленький бизнес, у них с мамой появится "много бабок и все телки в округе будут его". Бизнес представлялся Сереже чем-то вроде маминой музыкальной шкатулки, может, чуть побольше. Сережа обожал шкатулку, но мама ее прятала и открывала только в крайних случаях, когда Сережа огорчался. От огорчения идиот размахивал головой и руками так сильно, что мог пораниться. Тогда мама раскрывала шкатулку, из нее неторопливо выкатывалась музыка, Сережа затихал и улыбался. Не хохотал, а именно улыбался, пуская слюни. В такие моменты, глядя на сына, мама снова начинала надеяться, что Сережа все-таки сделает какое-нибудь открытие. Ведь тридцать три – это не возраст!

Бизнес представлялся Сереже новой музыкальной шкатулкой. Он мечтал по ночам и в перерывах между футболом, как откроет яркую коробочку, и из нее вместе с музыкой красиво посыплются бабки. Собственную бабку Сережа видел только три раза в жизни, но она ему очень понравилась. В первый раз, когда его принесли из роддома, но это не считается. Во второй раз бабка приехала на день рождения, когда ему исполнилось пять лет, подарила мячик, угощала конфетами и гладила по голове. Вот тогда-то она ему и понравилась! Сережа не знал, что бабка – мать сбежавшего отца, и поэтому он так редко ее видит. Ну, а в третий раз он увидел ее в одном очень неприятном месте. Там было много людей в черном и много цветов. Но в тот раз цветы не радовали идиота как обычно, а некрасиво лежали в большом ящике. В том же ящике лежала и Сережина бабка в черном платье. Мать подвела Сережу поближе к ящику, а сама разговорилась с незнакомыми тетеньками, которые дружно охали, кивали головами, как китайский болванчик на мамином столе, и надавливали красивыми носовыми платочками на глаза. Рядом стоял еще усатый дядька. Сережа не обратил на него внимания, ему ведь не сказали, что это его отец. Идиот подошел к ящику и попытался поговорить с бабкой. Но та лежала грустная, не улыбалась и конфет не давала. Сережа попробовал ее рассмешить, погладил по руке и ласково засмеялся. Но бабка не развеселилась, наверное, потому что глаза у нее были закрыты. Зато подбежала мама вместе с тетеньками и увела Сережу, который хотел было помочь бабке, пытаясь приоткрыть один ее глаз пальцем.

Сережа представлял себе, как скоро откроет свой маленький бизнес и оттуда посыплются маленькие бабки, много-много. Они будут добрыми, с открытыми глазами, каждая подарит Сереже по конфетке и по мячику. Тогда у него сразу станет миллион до неба мячей и конфет, и будет весело. Что такое телки, Сережа представлял себе меньше всего. Конечно, он видел по телевизору коров, и знал, что маленькую корову могут называть телкой, но зачем ему столько коров! Они не поместятся в их маленькой комнате и на кухне, а на улице коровы замерзнут. И еще Сережа с мамой покупали молоко прямо в коробках, в большом магазине, где так интересно, но трогать ничего нельзя, потому что Сережа может нечаянно уронить что-то, и за упавшее что-то придется платить. Так что коровы были Сереже не нужны.

Однажды Сережа сидел один на скамеечке во дворе. Мальчишки были в школе, а в школу его не пускали, хотя там было, наверное, интересно. Из подворотни, с улицы вошла девушка или женщина, Сережа плохо разбирался кто, и села рядом. Девушка оказалась очень красивой, в этом Сережа как раз разбирался, он любил все красивое, например, шкатулку или цветы. А девушка была похожа на шкатулку и на цветок одновременно. Такая же яркая, как цветок, и чудно пахла. Когда она заговорила, то зазвучала музыка ни чуть не хуже, чем из шкатулки. Сначала девушка извинилась, что помешала. От волнения идиот забыл все слова, которым учила его мама и мальчишки, и смог промычать только свое имя: "Се-ре-жа!" Девушка не обиделась и не ушла, а продолжала сидеть рядом, рассказывая о себе. Например, о том, что зовут ее Маша, что она очень устала, и что какой-то Гера не любит и бросил ее. Сережа с трудом улавливал ход ее мыслей. Он просто не мог понять, как можно не любить такую красоту. Наверное, это очень больно, когда тебя бросают. Сам Сережа часто падал, играя в футбол, мальчишки толкали его, но не бросали. Должно быть, злой Гера поднял ее на руки, а после бросил на землю, она сильно ударилась и теперь ей больно. И тут Маша заплакала. Сережа видел, как плачут женщины, только по телевизору. Маша делала это грустно и красиво. Идиот заревел месте с ней, сначала тихонько, потом с гыканьем, сотрясаясь всем телом. Маша испугалась, достала из сумочки конфетку и дала ему. Разворачивая конфету, Сережа утешился. На прощанье Маша улыбнулась и помахала рукой.

С тех пор идиот Сережа стал часто встречать Машу во дворе. Наверное, он и раньше встречал ее, но только не помнил. Теперь при встречах идиот радостно гыкал, улыбался и пускал слюни. Маша тоже улыбалась, ласково заговаривала с ним, брала за руку и давала конфетку. Мальчишки сказали про Машу, что она старая дева и уродина, но Сережа им не поверил. Зато мама заметила в сыне некоторые перемены. Когда Сережа думал про Машу, он пускал слюни разноцветные, очень красивые, они тянулись, тянулись, превращаясь в радужные нити. И еще Сережа, вспоминая Машу, смеялся. Вместе со смехом изо рта его выпрыгивали, сыпались на пол конфеты в шуршащих диковинных фантиках. Мама догадалась подбирать конфеты, вкус которых оказался волшебным. Часть высмеянных конфет мама оставляла себе, чтобы кормить потом огорченного сына или своих подруг, часть раздавала на улице мальчишкам, бомжам, старушкам с лавочек, дворнику и даже управдому. Из нитей мама приноровилась вязать вещи. Сначала шарфики, потом шапочки и жилетки. Вещи получались веселые, разноцветные, таких не найдешь ни в одном магазине! Каждый, кто надевал на себя связанную Сережиной мамой шапочку, становился чуточку умнее, кто надевал жилетку, становился красивее, а кто повязывал шарфик, переставал болеть. Какие-то вещи мама дарила, а какие-то продавала. Наконец-то они смогли купить новый телевизор и хорошие ботики для Сережи. Ведь ноги у него всегда были мокрые, даже если на улице сухо.