Гардарика любовь моя - Андрей Кедрин

Оказавшись среди развалин, Соснов украдкой вздохнул, радуясь, что этот этап позади. Часть города, в которой они оказались, немного отличалась от предыдущей — здесь были остовы зданий с большими оконными проемами — очевидно, школы, больницы или еще что-то. Были и вычурные строения с колоннами по фасаду — даже не заходя внутрь, можно было понять, что это кинотеатры и административные сооружения, построенные в середине ХХ века. Вдруг Тайра резко остановилась, указав на что-то. Впереди, в нескольких кварталах от спутников, к небу поднималось легкая струйка дыма. Алексей покопался в памяти — там должно было находиться какое-то крупное строение — склад или несколько корпусов небольшого завода.

Улица сделала поворот и перед глазами путников развернулась широкая и чистая лента реки. А на берегу ее возвышалось несколько построек с под железными крышами, похожие на большие гаражи. Рядом с их стенами стояли высокие стальные мачты, на макушках которых неспешно вращались лопасти гигантских пропеллеров. Дым поднимался из небольшого строения, казалось, наполовину закопанного в землю. Путникам удалось разглядеть немного — весь комплекс был огорожен старым — видимо, еще родным железобетонным забором со стальными воротами. В ста метрах от него, как бы отделяя постройки от остального города, возвышался пяток земляных холмиков. При виде их Тайра презрительно хмыкнула.

— Вояки…Ну кто так ДОТы строит! Посадили в яму дурака с карабином и думают, что охрана обеспечена!

— Если там кто-то живет, значит, укрепления простояли полвека. То есть, они вполне надежны. — парировал Алексей. — Меня больше интересует вопрос — как нам попасть туда?

Ответ прозвучал не от спутницы. Едва Соснов закончил говорить, ворота распахнулись. Из них вышел человек и направился к гражданам. Он распахнул руки, демонстрируя миролюбие. Тайра, впрочем его настроя не разделяла — ей не нравились отсветы солнечного света на оптике прятавшихся в ДОТах людей. Поэтому она придержала Алексея, до тех пор, пока человек не приблизился к ним почти вплотную.

— Жители старого города приветствуют вас. Наконец-то о нас вспомнило правительство. — с Этими словами пожилой, как оказалось, человек прижал правую руку к груди и неловко отбросил ее в солнечном приветствии. Потом развернулся лицом к постройкам и махнул еще раз. Тут же все словно пришло в движение. Из ДОТов высыпал десяток человек с охотничьими карабинами в руках. Они скопировали приветственный жест старика и замахали руками, словно приглашая путников внутрь.

— Кто вы? — Алексей машинально нажал на кнопку пуска камеры и поправил е так, чтобы захватить в видоискатель собеседника.

— Иван Артемьевич Федотов, житель некогда богатого города Красноярска, а ныне староста Новокраинки…. А вас как…?

— Старший лейтенант и сержант Сосновы, журналистский корпус.

— Братья, что ли?

— Однофамильцы… — Тайра ответила собеседнику, не поднимая забрала шлема.

— Солдаты Гардарики — желанные гости, хотя и очень долгожданные. Не думали мы, что полвека пройдет, прежде чем мы вас снова увидим. Но прошу вас следовать в наш поселок, если угодно, конечно. — Старик также неторопливо двинулся в сторону зданий.

— МЫ считали, что все жители Красноярска эвакуированы в тридцать шестом году… — Иван Артемьевич словно споткнулся на ходу.

— Да неужели? Вот тебе и раз… Ты знаешь, боец, кого эвакуировали поздней осенью — уже снег лег? В автобусы грузили детей — маленьких с обоими родителями. Охотно пускали на посадку подростков и молодежь до тридцати лет — но для них нашлись места только в армейских грузовиках. С грехом пополам пропустили и тех, кому за тридцать перевалило. Остальных оставили здесь, пообещав, что через сутки придет еще партия транспорта. Но он не пришел — ни на следующихй день не через день. Мне тогда шестнадцать исполнилось — мог уехать с ровесниками, да решил подождать вместе с семьей автобуса — не хотел родителей оставлять, да бабушку… И не я один, много подростков осталось и молодежи тоже — вместе со стариками под сотню тысяч будет… — Рассказчик помолчал немного, словно восстанавливая в памяти все прошедшее. Потом провел рукой по лицу и продолжил.

— Отец одним из первых сообразил, что придется зимовать здесь. Он взял рюкзак, лом, крикнул меня и мы отправились по магазинам… Кое-где уже шли погромы, люди искали продукты, одеяла, теплую одежду. Мы, вместе с соседями взломали двери охотничьего магазина — это и спасло нас впоследствии. Забрав оружие и патроны, десятка два стволов было, да еще несколько служебных пистолетов, мы решили перебираться из квартиры. Туда, где можно хранить много добра. Эти заброшенные склады нам подошли. Внутри зданий было уже холодно, поэтому установили там брезентовую палатку с печкой, натаскали дров — дверей, стульев, столов, мебели… и начали жить.

Другим такого счастья не досталось. Те, у кого было оружие, быстро сообразили, как добывать дрова и продукты. Каждый день мы слышали в городе выстрелы. Нас — три семьи, долго не замечали. Но недели через две нашего существования в новом мире к реке пришло несколько человек — с санками, рюкзаками за спинами. Мы впустили их, и они рассказали про грабежи и убийства на улицах остатков цивилизованного города. Через месяц нам всем пришлось вооружиться и отстреливаться от мародеров, решивших поживиться и нашим добром. Мы отбили атаку, догнали убегавших, забрали их оружие и расстреляли… — Иван Артемьевич без страха оглянулся на спутников, словно ожидая получить пулю за свое признание. Но это его не пугало, и он продолжал, получив редкую возможность рассказать о своих мытарствах.

К весне в нашем поселке жило больше пятидесяти человек. Пришлось разработать правила, распорядок дня, свой свод законов, список дежурств. Каждый день кто-то из мужчин отправлялся в караул, другие шли на реку забрасывать сети — рыба была у нас основным блюдом всю зиму. Женщины помогали больным и раненым, починяли одежду… словом все как в тех древних общинах, про которые нам рассказывали на уроках истории.

Изредка мы делали вылазки в город — теперь уже не в поисках еды. Мы сносили в поселок части техники, разные агрегаты, инструменты, лекарства… Постепенно мы узнали, что за зиму количество оставшихся в городе людей уменьшилось в десять раз. Но и этого было достаточно, чтобы воевать друг с другом за охапку дров, пачку макарон, пяток патронов… А мы хотели жить. И те, кто приходил в нашу общину, становились перед выбором — стать наравне со всеми, исполнять свои обязанности или вылететь за стены, к тем волкам, что поджидают снаружи…

В середине лета у нас родился первый ребенок — у меня и бывшей одноклассницы, моей соседки. Нас, конечно, здорово ругали за блуд, да куда тут от природы деться… тогда община решила обустраивать не только жизнь, но и воспитание детей. Это пригодилось через несколько лет, когда набралось уже с десяток новых жителей Новокраинки — детей, родившихся в мертвом городе.

Глава 10

За стенами Новокраинки шла деловая суета. Алексей поразился, насколько хорошо устроили свой быт поселенцы. Все свободное пространство — а его перед зданиями было много, занимали грядки с картофелем и какими-то овощами. В тени, между стенами строений, были натянуты несколько рядов веревок — на них, укрытая марлей, вялилась рыба. Со стороны реки к поселку примыкали какие-то зеленые насаждения — подойдя ближе, путники распознали в них неприхотливую, хотя и не очень-то плодовитую земляную грушу.

Женщины сновали от строений к полузакопанному помещению, из которого валил дым, дети помладше таскали ведрами воду и лили ее на грядки. Подростки бегали с ведрами к реке, кто-то возвращался с гроздью свежей рыбы — не без удивления Соснов распознал в мерных тушах знаменитого сибирского хариуса. Иван Артемьевич кивнул на удачливого рыболова.

— Сегодня что-то неудачный день. Уже через десять лет после того, как город вымер, за одну проводку «кораблика» на мушки цеплялось две таких вот рыбины. А сейчас ее в реке — хоть руками лови. Вот жалко, что соль уже закончилась…

Путники свернул к одному их строений, выделявшемуся среди других благодаря мачтам с пропеллерами вдоль стен. Алексей насчитал шесть штук и запоздало понял, что это. Жители Новокраинки не брезговали достижениями цивилизации — самодельные ветрогенераторы снабжали их электроэнергией. Тусклый электрический свет, озарявший часть этого громадного помещения, подтвердил его догадку.

— А это — наш общий дом, он же школа и мастерская — на все места хватило. — Иван Артемьевич указал на внутренние помещения, похожие на осиные гнезда, прилепленные к стене. Жилая часть — самая большая, представляла собой загон, отгороженный плитами гипсокартона. Пол помещения был приподнят над землей и отделен от железной стены склада какой-то прослойкой. Внутри жилье походило на плацкартный вагон — ячейки без дверей, с легкими занавесками вместо них, и общим коридором. В двух тупиках коридора находились сложенные из кирпича печи со стальными котлами в них.