Позабытые острова - Бенгт Даниельссон

Пробовали посылать женатых миссионеров — американцев, надеясь, видимо, что белые женщины благотворно подействуют на нечестивцев. Очень скоро оказалось, однако, что Маркизские острова — неподходящее место для «цивилизованных» женщин. Вопреки всем ожиданиям островитяне относились к женам миссионеров без всякого почтения; один из пасторов пишет, что «даже самые черные чернила недостаточно черны для того, чтобы описать поведение маркизцев». Он же извиняется, что лишь приблизительно может передать оскорбительные выражения островитян — в английском языке нет слов, которые позволили бы их воспроизвести.

Появились и католические миссионеры, они очень энергично взялись за дело. Но уже через несколько лет островитяне сожгли их дома, и в дальнейшем миссионеры жили скорее на положении узников[22].

Двести пятьдесят лет спустя после открытия архипелага маркизцы, несмотря на полувековые усилия множества миссионеров, все еще относились совершенно равнодушно к христианству. Ни один островитянин не был обращен в «истинную веру». Ничего удивительного: корабли приносили им только болезни, лишения, смерть, и виновниками всех своих бед островитяне считали европейцев. Для маркизцев было все одно — что матрос, что миссионер; они считали и тех и других одинаково виновными.

И маркизцы, наверное, по сей день оставались бы язычниками, если бы не французская оккупация 1842 года. Подобно другим великим державам, Франция в ту пору расширяла свою сеть военно-морских баз. С экономической точки зрения Маркизские острова не представляли собой никакой ценности. Здесь не было ни металлов, ни других природных богатств, плодородной земли — крайне мало. Но для базы они вполне подходили.

Почему французам понадобилась база именно здесь, они вряд ли могли бы и сами объяснить; разве потому, что другие великие державы тоже создавали базы в Тихом океане. Зато как только был создан опорный пункт на Маркизских островах, возникла, естественно, потребность во вспомогательной базе: ведь до метрополии было очень далеко. Последовала оккупация островов Общества, которые тоже больше ни на что не годились. Затем наступила очередь островов Футуна и Валлис, а потом и Новой Каледонии. И в конечном итоге возникла цепь баз, которые взаимно поддерживали друг друга. Смысл всего этого предприятия оставался неясным. Но ведь в ту пору дальше следующего архипелага не видели, а при таком кругозоре все выглядело очень логичным и даже необходимым.

Впрочем, французский адмирал Дюпти-Туар, командующий эскадрой, которая оккупировала Маркизские острова, не сомневался в важности затеи и действовал со всем тщанием. Апрельским утром он приплыл в Ваитаху во главе девяти боевых и четырех вспомогательных судов — итого двести шестьдесят пушек и три тысячи человек. Он не случайно пришел сюда: несколькими годами раньше ему довелось высадить здесь на берег двух французских миссионеров, и теперь Дюпти-Туар рассчитывал на их помощь.

Адмирал прибыл как нельзя более кстати: незадолго перед тем местный вождь Иотете украл шлюпку с американского китобойца и теперь опасался возмездия. Миссионерам не стоило никакого труда уговорить его подняться на борт и приветствовать французского адмирала. Иотете встретили пушечным салютом, подарками, в его честь устроили фейерверк. Сразу видно: эти европейцы могущественнее каких-то жалких китобоев! И вождь на все их предложения говорил только «да».

Первого мая состоялось торжество приобщения острова к числу французских владений. В короне из позолоченного картона и в мантии из красного плюша вождь гордо участвовал в процедуре: чтение декларации, подъем флага, богослужение. Затем его пригласили на борт отобедать; играла музыка, подавались лучшие вина. И за все это его попросили всего-навсего нарисовать какие-то каракули на листе бумаги!

Оставив гарнизон в составе двухсот человек, Дюпти-Туар проследовал к другим островам. Его везде принимали очень радушно; получить «подписи» вождей на документе о переходе Маркизских островов в подчинение Франции не стоило никакого труда… Нукухива тоже был осчастливлен гарнизоном.

Разумеется, поддержка сильного французского флота в огромной мере укрепила позиции католических миссионеров; островитяне прониклись еще большим уважением к ним, когда очередной военный корабль доставил и со всеми почестями высадил на берег целый отряд монахов.

Маркизцы постепенно убедились, что могут надеяться на помощь и содействие католических миссионеров. Они пеклись об островитянах и во время эпидемий, доказав, что понимают во врачевании куда больше, чем их предшественники. Естественно, это произвело сильное впечатление на маркизцев[23].

Вскоре на архипелаг прибыл епископ. Желая подчинить себе островитян, он пустился на хитроумные маневры. Он помогал тем племенным вождям, которым отдал предпочтение, всяческими путями — браками, соглашениями и так далее — распространять свою власть. Епископ мечтал о едином для каждого острова вожде, посреднике между властями и населением. Но и на этом пути миссионеров подстерегали трудности и осложнения, о чем говорит случаи с нукухивцем Темоаной.

Темоана был сыном вождя; один англичанин миссионер взял его с собой в Лондон, чтобы дать ему образование. Но единственное, чему Темоана по-настоящему научился, — это пить. Лондон ему быстро наскучил. После многих лет бродячей жизни, побывав и поваренком и китобоем, он встретил другого миссионера протестанта, и тот убедил его отправиться на Маркизские острова в качестве своего помощника. Однако почти сразу после их прибытия на архипелаг туда пришли французы, и Темоана не растерялся: приняв католичество, перешел на их сторону. Французам удалось сделать его королем всего Нукухивы, но Темоана, увы, вел себя весьма непристойно: пил, дрался, за что не раз попадал в кутузку. Куда легче оказалось поладить с его вдовой. Она была совершенно глуха и знала по-французски лишь одно слово — «мерси»; большего от нее, собственно, и не требовалось. Ее провозгласили правительницей острова, и все были довольны.

После того как флот занял острова (сей акт вскоре был признан другими великими державами), построил несколько фортов и примитивных причалов, делать ему больше было нечего. База утвердилась, и, так как солдаты были нужны Дюпти-Туару в других местах, он вскоре снял гарнизоны с Маркизского архипелага. Больше они туда не возвращались.

Миссионеры оказались одни, в помощь им оставили лишь жандармов. Начались беспорядки, оргии. Островитяне крали, пили, убивали, им было наплевать на все проповеди и увещевания. Так называемые представители власти могли только вести учет преступлениям. Достаточно сказать, что в последующие двадцать пять лет жандармы зарегистрировали пятьсот нерасследованных убийств, совершенных пьяными маркизцами. Вероятно, еще большее число убийств осталось неизвестным. Так, в одной из долин, с населением четыреста человек, поселившийся там миссионер отметил за год сорок случаев насильственной смерти. Вот красноречивая выдержка из его дневника: