Белая стрела - Валерий Николаевич Ковалев

целая таблица Менделеева. На рудниках и приисках добывают золото, вольфрам, медь, уголь и даже уран. Ну, вот они их и пытаются отжать. Так что боремся, по мере сил и возможностей.

— А с ними как?

— Хреново, — нахмурился полковник. — Штаты сокращают, а многие сами увольняются. Зарплаты нищенские, а просто так подставлять под пули головы желающих мало. У вас разве не так?

— Похоже, — вздохнули москвичи и, поблагодарив за завтрак, встали.

— Табельное оружие имеется? — поинтересовался замминистра.

— Само собой, — кивнули оба.

— Хорошо, а то будете ехать по Кяхтинскому тракту, там у нас порой шалят.

— В смысле?

— Нападают на грузовые фуры, следующие в Монголию и обратно, а еще на одиночные автомобили.

Выйдя из столовой, в которой уже завтракали несколько сотрудников, снова поднялись в кабинет замминистра, где он нажал кнопку селектора на столе и сказал: «Зайди».

Спустя минуту в дверь тамбура постучали, она открылась, вошел рослый молодой сержант в камуфляже, бросил руку к виску и опустил.

— Значит, так, Никита, — уставился на него полковник. — Доставишь московских товарищей к Угрюмову в Гусиноозерск, а когда закончат, привезешь обратно. Пересядь на «УАЗ», там у них дорога ни к черту. Понятно?

— Ясно, Доржи Доржиевич.

— Ну, счастливого пути, — пожал замминистра гостям руки на прощание.

Вслед за сержантом они спустились вниз, а оттуда прошли во внутренний двор, где стояли служебные автомобили.

Когда нежаркий диск солнца поднялся над далеким горизонтом, новенький милицейский «УАЗ» мчался по двухполосному тракту. Сидевший за рулем сержант внимательно смотрел вперед (меж сидений чернел десантный АКС), рядом покачивался Левитин, Гуляев позади.

С одной стороны зеленела бескрайняя степь, расцвеченная тюльпанами, сливающаяся вдали с небом, с другой — вековая тайга, за которой белели снежными вершинами гольцы[6]. Изредка навстречу проносились по две-три крытые фуры, легковых автомашин не наблюдалось.

— Да, космические просторы, — сказал, глядя в боковое окошко, Гуляев. — А в тайге люди есть?

— Разве что беглые да браконьеры, — откликнулся сержант. — Она, можно сказать, пустая.

— А давно проложен этот тракт? — закурил Левитин сигарету.

— Больше века назад, а до этого здесь проходил Великий чайный путь из Китая в Россию.

— Понятно.

Все замолчали, под колесами монотонно гудел асфальт, оперативники задремали. На исходе часа впереди показалась бетонная стела с указателем «Гусиноозерск». Автомобиль, снизив скорость, свернул с тракта и запрыгал по изрядно разбитой, с остатками покрытия, дороге. Пассажиры открыли глаза.

Впереди, в обширной, окаймленной невысокими горами котловине с блестящим под солнечными лучами озером, на берегу которого парила трубами ТЭЦ, раскинулся небольшой провинциальный город с церковью, наполовину застроенный деревянными домами. Миновав центр с типовыми пятиэтажками, «УАЗ» вырулил на противоположную окраину, за которой в нескольких километрах располагалась ИТК. Окруженная колючкой на столбах, а за ней высоким бетонным забором, с вышками по углам, она гляделась диссонансом к окружающему пейзажу.

— Приехали, — сказал сержант и заглушил двигатель у трехэтажного кирпичного здания с красной, под стеклом, вывеской «ИТК-1» на фасаде. Рядом стояли «Волга» «ГАЗ-21», пара «Жигулей» и мотоцикл с коляской, а сбоку казарма с плацем. На растущих перед ней березах сидели несколько ворон, где-то в зоне басовито гавкала собака.

Глава 11. В местах не столь отдаленных (продолжение)

Хлопнув дверцами, оперативники вышли из машины, прошли внутрь здания.

— Как найти начальника колонии? — поинтересовался Левитин у встретившегося в коридоре прапорщика.

— На втором этаже, кабинет двенадцать, — буркнул тот, проходя мимо.

Поднялись истертыми ступенями на второй этаж, нашли нужную, обитую черным дерматином дверь, постучали.

— Да, — глухо донеслось изнутри. Вошли.

В светлом, с двумя окнами кабинете со шторами, под портретом Ельцина, за двухтумбовым столом сидел пожилой худощавый человек с жестким лицом и разговаривал с кем-то по телефону. Был он в форме полковника внутренних войск, с орденскими планками на груди и дергавшимся нервным тиком глазом.

— А мне наплевать, что трудности! Мы отгрузили вам продукцию, будьте добры перечислить деньги. Все. У меня люди.

Когда вошедшие предъявили удостоверения, кивнул:

— Мне уже сообщили, присаживайтесь.

Те заняли места напротив, и Левитин изложил суть дела.

— Чудны твои дела, господи, — хмыкнул полковник, когда майор закончил. — Мне сложно что-либо сказать, переведен сюда год назад из Иркутска. Так сказать, на усиление.

— В смысле?

— Прежнего начальника вместе с замом по режиму посадили. Попались на взятках.

— Ясно, — переглянулись москвичи. — Но кто-то из старых остался?

— Начальник оперчасти. Пригласить?

Через несколько минут в кабинет зашел столь же пожилой, кряжистый офицер и покосился на незнакомцев.

— Майор Рюмин Иван Исаевич, — представил его начальник. — А это, — показал рукой, — товарищи из Москвы.

— Чем могу? — скрипнул тот хромовыми сапогами.

— Вы отбывавшего у вас срок Грача помните? — спросил Гуляев.

— Еще бы. Я и доложил в Улан-Удэ, когда получил запрос на установку.

— По этому вопросу нам хотелось бы с вами предметно пообщаться.

— Можно. Но лучше у меня. Как вы, Николай Васильевич, не против? — взглянул на начальника.

— У тебя так у тебя, — пожал тот плечами.

— Не прощаемся, — встал Левитин, все трое покинули кабинет.

Тот, в который пришли, находился на первом этаже, размерами был меньше и с одним окном, забранным изнутри решеткой. На простом канцелярском столе лежали несколько папок, а на сейфе в углу чуть покачивался на витой пружине небольшой, искусно выполненный макет парусника.

— Служили на флоте? — кивнул на него Гуляев.

— На Балтике, три года, водолазом.

— И я там начинал, боевым пловцом.

— Приятно встретить бывшего моряка, — подобрел лицом «кум». — Давайте, ребята, располагайтесь. Так что вас интересует о Граче?

— Все, — сказал, Левитин, когда все расселись. — Как убили и что был за человек.

— Непростой был человек, — прищурился майор. — Из воров старой закалки, таких нынче можно по пальцам пересчитать. Теперь ведь у них как? Одна-две ходки, и можно короноваться, были бы бабки.

— Это которые апельсины? — улыбнулся Левитин.

— Они самые, в основном кавказцы. Пока Грача у нас не было, блатные сидели тихо, верховодили беспредельщики. А через месяц, как появился, все переменилось: двух самых отмороженных покалечили, одного опустили. Короче, в зоне стало тихо. Нарушения режима снизились, выработка стала выше.

— Получается, навел порядок? — хмыкнул Веселов.

— Вроде того. Законники вообще кипежа не любят. Сидят в тени и дергают за нитки в своих интересах. А примерно через год, зимой, Грача нашли за бараком в сугробе. Два удара заточкой в сердце. Понаехало начальства, прокурор, стали разбираться. Убийцу не нашли, и на том все кончилось.

— Не иначе, беспредельщики отомстили, — высказал предположение Гуляев.

— Вот и мы так считали, но доказать не смогли. Улик не хватило.

— И где похоронили убиенного? — спросил Левитин.

— На кладбище за городом, у нас там