Calendar Girl. Лучше быть, чем казаться - Одри Карлан

Мария поставила меня на нужное место, а сама заняла место Антона.

– Повтори свою комбинацию.

Сказав это, она метнула взгляд на танцоров.

– Я делаю это не потому, что Миа нужна помощь. Вы все не блещете. Мне плевать, что вы устали. Мне плевать, что у вас болят мышцы и натерты ноги. Хотите сняться в лучшем хип-хоп-видеоклипе современности?

Ее голубые глаза, нацелившиеся по очереди на каждого из танцоров, стали холодны как лед.

– Так вот, такова цена. Trabaja por el. Работайте ради этого!

Свое наставление она повторила на английском, как поступала частенько.

– А теперь, Миа, давай с начала.

Я вернулась в угол комнаты и глубоко вздохнула, сосредоточиваясь на том, чего хотела добиться. Это был мой первый музыкальный видеоклип. Мое лицо появится в телевизоре, в Интернете и на экранах смартфонов по всему миру. Ты готова, девочка. Выполни все безупречно ради Марии, ради танцоров, ради Антона… да к черту, я делаю это ради самой себя!

Включилась музыка, свет потускнел, и я начала поводить плечами и покачивать бедрами. Практически в стиле Джессики Рэббит из «Кто подставил Кролика Роджера». Когда зазвучала нужная нота, я двинулась к центру комнаты. Не успела я сделать и пяти шагов, как мне на бедра легла пара мускулистых мужских рук. Музыка заиграла громче. Я зажмурилась и погрузилась в ритм танца, выгибая спину, позволяю Антону вжиматься в меня сзади и положив одну ладонь ему на затылок. Аромат кокоса заключил меня в кокон, где остались лишь веселье и солнечный свет. Бедра терлись о мое тело, руки цепко держали. Затем Антон крутанул меня на месте и прогнулся назад, выгнув спину на уровне моего живота. Я повторила его движение, изгибаясь изо всех сил. Антон упал на пол, как и другие танцоры, словно я его оттолкнула. Затем, встав на колени, он принялся активно поддавать бедрами, без стеснений демонстрируя свою мужественность.

«Детка, танцуй со мной…» – толчок«Я всю ночь проведу с тобой…»«Позволь мне тебе помочь…» – толчок«Я с тобой проведу всю ночь…»

Музыка идеально соответствовала нашим движениям. Ближе к концу песни Антон продемонстрировал сумасшедшую пробежку по зеркальным стенам студии в стиле ниндзя, после чего спрыгнул вниз, приземлился на ноги, схватил меня за талию, встал на одно колено и перебросил меня через него. Моя спина прогнулась почти до пола – и Антон с силой впечатал поцелуй в мои губы.

И тут это произошло… снова.

Я успеваю неплохо съездить ему по рту, разбив губу, прежде чем он одной рукой сжимает мои руки, а второй принимается меня тискать. Ярко-алые капли текут по его подбородку, окрашивая зубы в тошнотворно-красный, зловещий цвет. Он с силой вдавливает меня в бетонную стену. Я ощущаю острую боль – жесткая поверхность сдирает нежную кожу с моей спины. Он еще сильней прижимает пах ко мне, снова и снова, трахая меня всухую. Его эрекция, словно стальной прут, вгрызается в мою киску.

Я кричу, но он прижимает губы к моему рту так быстро, что вырывается лишь серия приглушенных, нечленораздельных звуков. Слыша тошнотворный звон расстегиваемой пряжки и треск молнии на штанах – щелчок каждого зубчика раздается так явно, словно в замедленной съемке, – я кричу изо всех сил. В отместку Аарон прокусывает мне губы и бьет головой о стену. В глазах пляшут звезды и радуги, и зрение слабеет. Он грубо дергает подол моего платья и задирает на талию. Прохладный воздух касается обнаженной кожи. В глазах бегают световые пятна и полосы, я несколько раз моргаю, стараясь не потерять сознание. Аарон грубо проводит пальцами по моему животу и нащупывает свою цель. Он резко сжимает мою киску, вдавливая ногти в мягкую плоть. Я слышу собственные всхлипы. Рот наполняется желчью, горло жжет так, что меня начинает тошнить.

– Я сейчас оттрахаю тебя так жестко, как ты, шлюха, заслуживаешь. Долбаная белая шваль, – ревет Аарон, брызгая слюной мне в лицо.

Это тот самый мужчина, который лапал меня во сне и не проявил ни малейших угрызений совести, когда я упрекнула его в этом. Аарон Шипли, сенатор от Калифорнии, собирается меня изнасиловать. Прямо здесь, на публике, всего в шестидесяти с небольшим метрах от развернувшейся в парке многолюдной вечеринки.

Я ощущаю, как головка его члена утыкается мне в ногу, как он ведет ею по внутренней части моего бедра.

– Нет, – шепчу я и мотаю головой, лишь для того, чтобы получить в ответ омерзительную ухмылку.

Он зажимает мне ладонью рот, заглушая мой крик. Я впиваюсь в ладонь зубами. Рот наполняется соленым, медным привкусом крови. Аарон выкрикивает ругательство и снова бьет меня головой об стену. Я уже не могу удержаться на ногах и сползаю по стене вниз. Мое тело становится практически невесомым. Еще пару секунд – и я погружусь в черноту, и тогда он возьмет меня.

– Убери от меня свои гребаные лапы!

Я завопила так громко, что чуть не снесла крышу зала.

– Миа, нет, нет! Lo siento. Lo siento. Прости. Lucita, очнись. Вот дерьмо!

Придя в себя, я обнаружила, что Антон баюкает в ладонях мою голову. В желудке все ходило ходуном. С трудом поднявшись на ноги, я метнулась к ближайшему мусорному ведру и рассталась с обедом. Мария стояла рядом, придерживая мои волосы и шепча на ухо что-то ласково-успокоительное.

Когда приступ тошноты прошел, мне в руку сунули полотенце и бутылку с водой. Я жадно опрокинула в горло освежающую жидкость, но пока желчь не смылась обратно в желудок, мне казалось, будто я глотаю бритвенные лезвия.

Взгляд Марии стал жестким, холодным и темным. Взяв за руку, она увела меня в небольшую комнатку рядом с танцевальным залом.

– Кто тебя мучает? У меня много знакомых. Очень, очень богатых знакомых, которые не будут спокойно смотреть, как какой-то ублюдок издевается над порядочной женщиной.

– Мария, нет, – я покачала головой. – Это не то, что ты думаешь.

В ответ испанка подбоченилась и склонила голову набок. Черные пряди выбивались из хвоста у нее на затылке.

– В самом деле? А по-моему, кто-то ранил тебя так сильно, что у тебя появились возвратные вспышки. И это не считая того факта, что ты застываешь всякий раз, когда кто-то из танцоров-мужчин или Антон прикасается к тебе. Так скажи мне, разве это неправда? Я что, навоображала себе все это? Я точно знаю, как выглядит женщина, над которой издеваются, hermosa, потому что сама была такой. Много лет. И я не намерена смиряться с тем, что такое дерьмо происходит с хорошими женщинами – как и мои друзья. Черт, да сам Антон этого не допустит.

Откинув волосы за спину, я глубоко вздохнула и взглянула ей в лицо.

– Антон знает. Никто из вас ничем не сможет помочь. Я уже разобралась с этим, – солгала я.

Технически говоря, я действительно разобралась, так что это не было настоящей ложью. Другой вопрос, что с последствиями разобраться мне пока не удавалось.

– Мне нужно больше, Миа, потому что сейчас я просто сгораю от бешенства. Muy caliente, как говорится, и не в хорошем смысле. Я, так сказать, хочу крови. Даже если тебе будет больно, даже если ты расплачешься или захочешь что-то разбить. Ты должна выплеснуть это из себя. Ты не можешь держать это внутри. Поверь мне, я прошла через это и, пережив все, стала сильней и умнее.

Ее слова почти тянули на речь или даже на проповедь. Это было что-то, во что она верила на сто процентов. Что-то очень личное, какая-то часть ее души, и ей хватило сил поделиться этим со мной.

– У моего последнего клиента был сын, который напал на меня в физическом и сексуальном смысле. Мне пришлось провести несколько дней в больнице.

Ее глаза широко распахнулись и вспыхнули, как тысячи костров в сухом и мертвом лесу.

– Я постепенно прихожу в себя, но есть небольшая проблема с прикосновениями. Это странно. Я не понимаю, что происходит.

Мария подошла ко мне и уселась на письменный стол, к которому прислонялась я.

– Ничего тут нет странного. Если твое доверие к противоположному полу разрушено, восстановить его может быть нелегко. Антон знает?

Я кивнула.

– Тогда ему не следовало целовать тебя и так прижимать к себе.

Я раздраженно вздохнула.

– Мы с Антоном работали над этим. С танцем все было в порядке, даже когда Антон прижимался ко мне, но в ту секунду, когда он перегнул меня через колено и поцеловал, я… я вернулась туда. В тот вечер.

Мария кивнула и обняла меня за плечи.

– Во-первых, Антон не должен был делать то, что сделал.

Я попыталась вмешаться, но она вскинула руку.

– Нет, он знал о твоей проблеме, но его бросок поставил тебя в сексуально уязвимую позицию. Не слишком умно. Я поговорю с ним о его импровизации. Эта сценка не входила в изначальную постановку. Собственно говоря, этот carbon не должен был овладеть соблазнительницей. Вся суть в том, что она недоступна!